Страница 17 из 31
Даже самому терпеливому и наиболее холодному исследователю было бы трудно сохранять при комментировании этого отрывка академический тон, не срываясь на злобную ярость, ибо каждое предложение здесь содержит как минимум одну ошибку. В первую очередь хотелось бы отметить, что все известные нам народные уравнительные ереси, являвшиеся в позднем Средневековье и раннем Новом времени основными формами антифеодального и антикатолического протеста народных масс, – были по своей сути и нередко даже риторике модернистскими и обращенными в будущее, а не в прошлое. Что же говорить до мнимого «отсутствия альтернатив», то можно вспомнить и действия таборитов, устанавливавших уравнительный коммунизм на занятых ими территориях Богемии, и политику Мюнстерской коммуны, и деятельность английских диггеров периода Революции, и более поздние теоретические сочинения Жана Мелье, Этьена Морелли, Габриэля Мабли, а также революционную программу Гракха Бабефа и Сильвена Марешаля. О том, насколько «утопизм не вызывал неприязни со стороны капиталистов», мы можем судить хотя бы по тому, как закончили жизнь известные социалисты утопического направления: Томас Мюнцер был обезглавлен, равно как и его неполный тезка Томас Мор; Мюнстерскую коммуну утопили в крови, как и движение английских диггеров; Томазо Кампанелла 27 лет провел в неаполитанских застенках, куда был брошен за подготовку вооруженного восстания; Гракх Бабеф был гильотинирован; Луи Огюст Бланки просидел в различных тюрьмах 37 лет. Более того, преследованиям подвергались не только революционные утописты, действительно представлявшие опасность для буржуазии, но и совершенно мирные религиозные реформаторы, вроде Льва Толстого. Те же из представителей утопического социализма, кто не был подвергнут различным мучениям, – избежали такой участи лишь потому, что не публиковали своих сочинений при жизни, как делали то Жан Мелье во Франции и Николай Федоров в России. Касательно того, что рассматривать утопистов как врагов капитала и буржуазной власти «как-то глупо», поскольку они, видите ли, «не являются сторонниками революции», да и вообще все их затеи будто бы «провалились с треском», – можно возразить, что первое из этих утверждений глубоко ложно фактически, а второе – логически. Жан Мелье, писавший еще в самом начале XVIII века, уже тогда призывал к революции, которую по его мнению обязаны совершить бедняки, поднявшиеся против своих угнетателей, – феодалов и буржуа. Более того, надо сказать, что идеи данного автора последовательно антирелигиозны, глубоко материалистичны и крайне далеки от всей той вольтерианской маниловщины восемнадцатого столетия; так, Ж. Мелье поднялся до отрицания семьи и морали, до тезиса о полном и тотальном упразднении частной собственности и т.д. Более поздние представители утопического социализма, – Г. Бабеф, Ф. Буонарроти и С. Марешаль, – составили свою собственную программу революционных преобразований, оказавшуюся настолько прорывной для того времени, что к ней на протяжении следующих 150 лет будут обращаться революционеры разных стран мира, почитая оную источником практической мудрости. Так, именно бабувисты сформировали впервые тезис о диктатуре пролетариата, в то время как их тайная организация, тесно связанная с нарождающимся парижским пролетариатом, – оказалась фактической организационной предтечей ленинской «партии нового типа» [287]. Более того, революционные идеи, столь хорошо описанные Филиппо Буонарроти в его двухтомнике «Заговор во имя равенства, именуемый заговором Бабефа» [288], не были осуществлены исключительно по причине предательства Жоржа Гризеля [289]. Касательно же аппеляции к мнимой неудачи всех утопических проектов мы можем заметить, что данный аргумент сродни выдвигаемому антисоветчиками тезису о том, что развал Советского Союза будто бы доказывает полную теоретическую несостоятельность коммунизма. Многочисленные локальные успехи утопических социалистов, вполне сравнимые с достижениями некоторых более поздних марксистских движений, – приводят нас к прямо обратному выводу, не позволяя отрицать их последовательного антикапиталистического и революционного характера.
Ко всему прочему требуется добавить, что все изложенные мною выше факты не представляют из себя никакой тайны, укрываемой в недрах закрытых научных библиотек, но лежат прямо на поверхности, будучи открытыми всем любознательным к ознакомлению с ними. Еще в советские годы под редакцией блистательного академика Вячеслава Волгина было осуществлено превосходное как по всем внешним, так равно и по содержательным параметрам издание книжной серии «Предшественники научного социализма», где были напечатаны работы всех более или менее значимых представителей утопического социализма, снабженные необходимыми комментариями и пояснениями, а также предваряемые весьма глубокими и содержательными статьями самого главного редактора, – упомянутого выше товарища В. Волгина, являвшегося крупнейшим советским специалистом по домарксистскому социализму. Учитывая широкую доступность книг означенной серии, наличие их текстов цифрового вида в сети Интернет, – авторы журнала «Lenin crew», формально декларирующие приверженность изучению теоретических материалов, – могли бы ознакомиться с их содержанием для избежания подобных ошибок в своих статьях, что тем более проще с учетом весьма нескучного содержания и хорошего стиля, являющихся неизменными качествами опубликованных в «Предшественниках...» произведений. Поскольку изучение данного массива теоретических работ, представляющих собой целый период в истории революционного движения и социалистической мысли, сделано не было, то мы имеем все основания упрекнуть журналистов критикуемого нами издания в лицемерии и несоблюдении декларируемых ими принципов.
Вернемся, однако, в последний раз к содержанию первоначальной статьи «Фашизм вчера и сегодня», констатируя важность моего первого тематического отступления, столь подробно освещающего проблемы Донбасса и отношения к ним со стороны авторов «Lenin crew», ибо почти вся заключительная часть их работы посвящена этому многострадальному региону. Словом, в заключительной части этого сочинения можно помимо самой разнузданной антидонбасской пропаганды, выдержанной в лучших традициях украинских проправительственных газет с их неизменным написанием названия Новороссии в кавычках [290], – встретить и упреки нынешним левым, заключающиеся в том, что «коммунистическое движение [мировое] сегодня находится на стадии создания кружков» [291]. Подобные претензии, предъявляемые сравнительно малоизвестным и не имеющим заметного влияния даже на небольшое российское левое движение журналом по отношению ко всему мировому коммунистическому сообществу, – выглядят просто нелепыми в контексте многочисленных достижений последнего на территориях Непала, Индии, Филлипинских островов и стран Южной Америки, где прямо сейчас ведут свою победоносную войну храбрые герильерос, добивающиеся с каждым днем все больших успехов.
Наряду со всеми вышеприведенными утверждениями, которые мы ранее уже подвергали своему разбору с полным конечным осознанием из обыденности для данного журнала с его последовательной антидонецкой позицией, – имеются там и своеобразные указания украинским коммунистам, направляемые в предельно жесткой и почти ультимативной форме: «Украинским товарищам, учитывая, что атакам подвергаются в первую очередь пророссийские организации, за свою поддержку сепаратизма, следует максимально отмежевываться от всяческих «борцов за русский мир». Запрещена советская символика, опасно проводить уличные акции, однако символика не может играть решающего значения, а уличные акции на кружковом этапе неактуальны. На Украине не запрещено читать классиков марксизма-ленинизма и пропагандировать их идейное наследие. Да, товарищам приходится соблюдать большую осторожность в высказываниях, нежели раньше, чтобы не подпасть под пресловутое «оправдание преступлений тоталитарного режима». Однако это не значит, что нужно попадать в тюрьму или умирать в конкурентной борьбе буржуазных группировок. Четкая позиция по дистанцированию от обеих противоборствующих сил – наиболее целесообразный способ сохранить имеющиеся в наличии марксистские кадры для дальнейшей работы.» [292].