Страница 26 из 41
Отрыв от родителей тяжело переживался одиннадцатилетним мальчиком. «Мне казалось, – вспоминал он много лет спустя, – что я находился совсем в ином свете и дышал другим воздухом; все было для меня тут дико, все ново и все необыкновенно. Я принужден был начать вести совсем нового рода жизнь, и совсем для меня необыкновенную. Не мог я уже ласкаться, чтоб мог пользоваться той негой, какой наслаждался в родительском доме. Маленькая постелька и сундучок с платьем составляли весь мой багаж, а дядька мой Артамон был один только мой знакомый»138. Однако привыкание произошло скоро и не в последнюю очередь благодаря личности учителя, который был «человек старый, тихий и весьма добрый; он и жена его, такая же старушка, любили меня отменно от прочих». Далеко не всем так везло, часто бывало по-другому. Так, учившийся немногим позже в частном пансионе в Оренбурге юный Г. Р. Державин вспоминал не без содрогания о содержателе этого пансиона И. Розе: «Сей наставник, кроме того что нравов развращенных, жесток, наказывал своих учеников самыми мучительными, но даже и неблагопристойными штрафами, о коих рассказывать было бы отвратительно, был сам невежда, не знал даже грамматических правил, а для того и упражнял только детей твержением наизусть вокабол и разговоров и списыванием оных»139. Интересно, что учились у этого изверга дети самых лучших людей Оренбурга и пансион считался наиболее престижным в городе.
Бытовые условия в пансионе, в котором жил Болотов, были также типичны для своего времени, главным было стремление вместить как можно больше детей, а на остальное обращали мало внимания. Каждому из учащихся для занятий «отведена была особливая конторочка в том же покое, где мы учились, досками отгороженная». Условия проживания мало волновали детей, хорошее отношение было гораздо важнее. Только еда была предметом постоянных нареканий, причем не только в частных, но и в государственных пансионах. Растущие организмы нуждались в хорошем питании, которого всегда недоставало. По воспоминаниям Болотова, «наилучший и приятнейший кусок составляли булки, приносимые к нам по утрам, и которыми нас каждого оделяли… хороший вкус их и поныне мне памятен. Обеды же были очень-очень тощи и в самые скоромные дни, а в постные и того хуже»140. Спасали покупаемые за свои деньги дополнительно булочки, крендельки, а иногда и ложка щей, сваренных для себя его слугой.
В целом у Болотова осталось вполне приятное воспоминание о жизни в пансионе, и, несмотря на скудость предметов, учеба в нем дала ему много – хорошее знание французского, любовь к чтению исторических книг, некоторые познания в географии, навык общения со сверстниками, а главное, привычку учиться, пригодившуюся ему позже. Сам он, подводя итог учению в пансионе, из которого его забрал домой тяжело заболевший отец, писал: «…не продолжалось учение мое в Петербурге более одного года, и заплачено за меня с небольшим только сто рублей. Но сии сто рублей принесли мне великую пользу. Леты мои, сколь ни были еще нежны и малы, однако я тут многому набрался не столько учась, сколько наглядкою»141.
По мере увеличения числа частных пансионов они привлекают все более пристальное внимание как правительства, так и общественности. Критические высказывания в их адрес оставили Н. М. Карамзин, княгиня Е. Р. Дашкова, А. С. Пушкин и многие другие. Больше всего настораживало то, что привлекало к ним родителей, – иностранные владельцы пансионов. Меры по упорядочению и контролю над частным обучением начали приниматься достаточно рано: согласно указу 1757 г., иностранцы, поступавшие в учителя или заводившие частные школы, должны были сдавать экзамен в Петербурге в Академии наук или Московском университете. Особенно волновал нравственный аспект обучения, ни один из многочисленный частных пансионов не включал в преподавание Закон Божий, да и вообще предметы, связанные с отечественными основами. В 1764 г. Синод был даже вынужден напомнить Сенату об указах, относящихся еще к елизаветинской эпохе, согласно которым необходимо было детей прежде всего обучать «русским книгам, букварю и катехизису и упражнять в чтении церковных книг, дабы, узнав чрез это христианскую должность и догматы православной веры, могли право поступать и охранять себя от иноверных развратников»142. Обучение в пансионах шло вразрез с основами российского образования, ставившего воспитание и нравственный аспект во главу угла, а также развивавшегося в условиях обязательного государственного контроля за процессом и содержанием обучения.
В 1811 г. министр народного просвещения граф А. К. Разумовский подал Александру I записку, в которой выражал беспокойство по поводу широкого распространения частных пансионов в России, не контролируемых правительством. «Все почти пансионы в империи, – докладывал министр, – содержатся иностранцами, которые весьма редко бывают с качествами, для знания сего потребными. Не зная нашего языка и гнушаясь оным, не имея привязанности к стране для них чуждой, они юным россиянам внушают презрение к языку нашему, и охлаждают сердца их ко всему домашнему, и в недрах России из россиянина образуют иностранца… Воспитанники их и мыслят и говорят по-иноземному; между тем не могут несколько слов правильно сказать на языке отечественном»143. Для исправления ситуации министр предлагал провести ряд мер, направленных на ужесточение контроля над частными пансионами. В частности, предлагалось в обязательном порядке во всех пансионах преподавание наук вести только на русском языке, требовать знания русского языка ото всех содержателей пансионов и учителей, а также предоставление бумаг не только об ученых заслугах владельца, но и о его нравственности. Александр на этом докладе написал: «Быть по сему».
В 1830-е гг. по инициативе министра С. С. Уварова было издано постановление «О мерах против умножения частных пансионов и учебных заведений», согласно которому частные учебные заведения могли заводиться лишь со специального разрешения министра, причем содержать их и преподавать в них позволялось исключительно русским подданным.
Меры эти, однако, не могли иметь сколько-нибудь заметного влияния, контроль в масштабах огромной страны был трудно осуществим, а отсутствие достаточного числа государственных учреждений вынуждало родителей отдавать детей в частные пансионы.
Справедливости ради надо отметить, что частные пансионы были очень разного уровня. Многие из них считались крайне престижными, родители платили за обучение в них до 2000 рублей в год, деньги в первой половине XIX в. огромные. В некоторых из них, особенно в столичных, преподавали университетские педагоги, разрабатывались программы, превосходившие по уровню гимназии. Другой отличительной чертой их была всесословность. Если во многие привилегированные государственные учебные заведения, такие как лицеи, благородные пансионы, кадетские корпуса, пажеские корпуса, принимались только дворянские дети, да и то после строгого отбора, то здесь в большинстве случаев наличие денег было определяющим критерием поступления.
По мере развития системы государственных учебных заведений частные пансионы теряли свое значение, из них уцелели только лучшие, и с середины XIX в. частные пансионы по уровню образования часто превосходили государственные. Дольше всего частные пансионы в примитивном виде сохранялись в системе женского обучения. Здесь были проблемы, сходные с теми, которые характерны для домашнего женского обучения, с одной стороны, и для всех пансионов, с другой: содержательницы-иностранки, нередко вообще не знавшие русского языка, поверхностное образование, направленное на достижение заветной цели – умение общаться в обществе, чтобы найти хорошего жениха. Вот как описывается воспитание харьковских девушек в пансионах начала XIX в.: «“Ну, милая, – говорила начальница, обращаясь к воспитаннице, – в вашем доме сидит гость – молодой человек. Вы должны выйти к нему, чтобы провести с ним время. Как вы это должны сделать?” <…> Затем девицы то будто провожали гостя, то будто давали согласие на мазурку, то садились играть, по просьбе кавалера, то встречали и видались с бабушкой или дедушкой»144.
138
Там же. С. 52.
139
Соловьев C. Сочинения. Кн. XIII. С. 535.
140
Болотов А. Т. Указ. соч. С. 52.
141
Там же С. 54.
142
Соловьев С. Сочинения. Кн. XIII. С. 539.
143
О частных пансионах. Доклад (Записка) министра народного просвещения графа Разумовского императору Александру I. Антология педагогической мысли России п/п XIX. С. 139.
144
Шипов Н. История моей жизни. М.–Л., 1933. С. 142, 143 (11, 86).