Страница 7 из 8
– По чесноку, – сказал Лёсик, вспоминая сочное словечко из советского прошлого, – до последнего доллара получите из страхового фонда при полном расчёте через полгода.
«Лохотрон! – сделал вывод Миша. – Работаем, как лошади, а получим, как ослы».
По его радужным подсчётам – номеров за первый месяц наубирал на тысячу триста долларов. Самое скромное – тысяча двести. На Ниагарский водопад думал с получки съездить. Устроить праздник души. С первого класса в голову запала картинка из книжки: падает высоченная стена воды и несёт на себе бочку, в которой, согласно надписи под картинкой, смельчак сидит. В бочку запаковываться Миша не собирался, со стороны хотел глянуть на чудо природы! Да и как не побывать в известном на весь мир месте, если тебе добраться туда – раз плюнуть!
Если, само собой, заработал на раз плюнуть.
Миша видел видео экстрима, на прогулочном пароходике подвозят к водопаду. Шум падающей воды, брызги на тебя дождём – красота.
Выдали диссиденты по двести долларов на брата. С таких доходов бешеных о какой Ниагаре с бочкой и подходом впритык к водопаду на прогулочном пароходике может быть речь! Впору банки из-под пива собирать на прокорм. Был у двух коллег из бригады баночный бизнес на досуге. В США институт жуликоватых приёмщиков тары и металла ликвидирован как класс. Автоматы взамен. Кидаешь пустую баночку, тебе в ответ десять центов. Курочка по зёрнышку, нелегал по баночке.
Вариант покорения Америки банками с цветметом Миша отверг.
«Козе понятно, – делился он пережитым в заокеанских далях – Лёсику с Борисиком и через полгода не резон отпускать дармовую силу, что-нибудь придумают, чтобы удержать нас, а если и отпустят, заплатят крохи. А то и вообще исчезнут в последний момент. Гнилая парочка. Я принялся мозги раскидывать на предмет побега».
Ночной побег
А как бежать? Не в чеченском зиндане на цепи сидишь, но тоже капкан. Глубинные штаты. Основные населённые пункты в округе – этакие деревни по-американски. Несколько двух или трёхэтажек стоит, в центре бассейн. Мишина бригада в таком посёлке обитала. Рядом идеальная дорога, машины так и мелькают, и автобусы междугородние летят. Казалось бы – проголосуй, руку подними и езжай с ветерком куда хочешь. Да не тут-то было. Ближайшая автобусная станция в шестидесяти милях. А общественного транспорта как такового нет. Зачем он, если у каждого американца машина под задницей.
У Миши под задницей только ноги, а шестьдесят миль даже не шестьдесят километров – длиннее. Пока будешь идти, пять раз Лёсика-Борисикина парочка накроет. Огородами не проберёшься, их просто-напросто нет. Да и на частную собственность можно нарваться на обочине. Того хуже для нелегала.
Лихо вырвался на свободу Автандил Чохели. Грузин из Тбилиси. Американцы грузин, казахов, узбеков и остальных гражданами из бывших советских республик не боятся к себе пускать. Другое дело граждане России. Как красная тряпка для них. Вдруг бациллы социализма с коммунизмом завезут на просторы демократии! Миша на две недели туристическую визу с трудом получил, Автандил рабочую на пять лет запросто. Прежде чем попасться на удочку в «Хилтон», он два раза ездил на побывку в Грузию. Барашка поесть, вина попить.
Автандила сотоварищи по заработкам перекрестили в Автобат. Служил грузин коридорным. Спокойный, как удав, несмотря на южную кровь. Весь рабочий день по коридору из конца в конец перемещался, наводил блеск и лоск на закреплённой территории. В одну сторону моет, пылесосит, протирает, потом – в другую. И опять поворот на 180 градусов…
В тот день, как обычно, вершил санитарную орбиту, ведро на колёсиках за собой тащил. Вдруг дверь номера перед самым носом распахивается, американка высовывается. Толстенная, как баобаб, в помятой пижаме, на голове причёска, будто пьяный садовник стриг. С горшком в руке. Туалетным. Для детских отправлений. Полным пахучего вещества. И раз! – ухнула отходы детского организма в ведро грузина.
Автобат не стал говорить даме «сенкью» или «зарэжу, женшшина!» Без единого слова-полслова взял ведро и вылил воду вместе с вонючей добавкой в канализацию.
На следующее утро, неся коридорную вахту, опять оказался у номера, откуда накануне плеснули «колдовства» в ведро. Не успел проследовать мимоходным курсом, дверь распахнулась, та же самая в два обхвата американка высовывается и повторяет фокус с горшком. Нарочно поджидала с ночной вазой. Выскочила из укрытия, как только Автобат приблизился на расстояние вытянутой с дерьмом руки, и отправила фекалии по вчерашнему адресу.
Что ей двигало, трудно сказать. «Хилтон» не деревенская гостиница времён Наполеона Бонапарта, в любом номере туалет, который ежедневно до блеска чистит Миша или другой нелегал. Почему туда не вылить отходы производства детского организма. Может, у американки была скрытая неприязнь к грузинам? Не знаю. Зато у Автобата она вспыхнула со страшной силой. Схватил своё ведро, пинком распахнул дверь к даме и нате вам алаверды: испражнения дитяти по крутой траектории покинули ёмкость, дабы водопадом обрушиться на маму.
Той почему-то не понравилось такое обращение. Заорала, будто Автобат набросился на неё с самым большим кавказским кинжалом. С её обширной телесной поверхности, облачённой в халат, сбегала на пол неприглядная жидкость, при этом дама, благоухая всеми цветами туалетной радуги, орала на весь «Хилтон».
Откуда ни возьмись на истошный крик появились Лёсик с Борисиком, Лёсик что-то извинительное залепетал на американском даме, Борисик схватил Автобата за руку и потащил к выходу, купил грузину билет на автобус и отправил на все четыре стороны в Нью-Йорк:
– Чтобы я тебя больше здесь не видел!
Будто Автобат жаждал ещё раз столкнуться с ними.
«А как мне выбираться из этой мороки?» – терзал голову Миша.
С навязчивой мыслью в выходной побрёл прогуляться по своей деревне, остановился у бассейна и замер, не веря ушам: не может быть?! Русская речь! Впервые за месяц услышал от посторонних. В этой глуши ни разу соотечественников не встречал. И вот они: женщина и мужчина по-русски без акцента общаются. Девчушка в коляске.
Из Бишкека. Мужчина, Инсор, примерно Мишиного возраста, симпатичной наружности, азиатская кровь с примесью славянской, в Афганистане, как оказалось, воевал, женщина русская, Лена, медсестра по образованию. Миша едва в ноги Инсору не упал:
– Выручай, земляк! Отец у немцев в плену год мантулил, я в США в рабство угодил, как соскочить не знаю.
– Слышал про такую петрушку! – сказал Инсор. – Наживаться на чужой беде они мастаки.
И дал свой телефон.
– Звонить будешь, – предупредил, – по имени не называй. Если мафиози меня разнюхают, без чиканья живьём закопают!
Тайком от товарищей по бригаде разработал Миша план побега. В выбранную ночь улёгся на свой матрас, сумку, предварительно собранную, под голову положил. «Даже хорошо, что в диссидентском сервисе сидор вместо подушек», – подумал.
«Проспать я не боялся, – рассказывал он, – Какой сон, когда волнуешься, как поросёнок в мешке… С вечера позвонил из автомата Инсору, всё серьёзно по-шпионски, по имени его не называл, мы согласовали время и место. В половине первого я решил: пора-пора. В комнате темень непроглядная, по полу от кондиционера холодом несёт. Всё дрыхнут, умаялись бедолаги на хилтоновской ниве. Я на колени встаю, сумку приподнимаю и только начал подниматься, вдруг кто-то в углу заговорил. У меня нервы на пределе, послышалось: «Ты куда?» Я окаменел, ноги полусогнуты, сумка в вытянутой руке висит, как статуя из жизни мешочника. Прислушался спят сотоварищи по американскому бизнесу. Выскользнул в коридор, нежно замок открыл, выглянул за дверь. Спокойно.
Конечно, не концлагерь, охрана за дверями не выставлялась, а вдруг какая следящая система?
От сладкой диссидентской парочки всё можно было ожидать. В бригаде стукачок был. Сначала не знали, болтали, что попало. Потом обнаружилось: недовольные настроения, разговоры доставляются Лёсику и Борисику в лучшем виде. Слаб человек на денежку, приплачивали кому-то, он тук-тук делал. Опыт ЦРУ и КГБ прочно стоял у диссидентов на вооружении. Телефоны прослушивались. Как-то поменяли квартиру, через день диссиденты говорят: дайте-ка на ночь ваш стационарный аппарат. Зачем, спрашивается в кроссворде? А затем, чтобы жучка посадить. Сотовые тогда только входили, мы часто пользовались стационарным телефоном».