Людям нравится верить в сказки

========== I - О принцессах, ищущих свое чудовище ==========

Людям нравится верить в сказки.

И абсолютно неважно, что это – история, прочитанная перед сном в глубоком детстве заботливым родителем или выдуманная собственным воображением. В сказках всегда должен быть счастливый конец, когда прекрасный принц вызволит из заточения не менее прекрасную принцессу, и они будут жить долго и счастливо.

Маленьким девочкам хочется верить в чудо, задумчиво смотря в небо, и ждать, когда объявится их принц. С возрастом в это верится все сложнее, и зарождаются сомнения, а таким ли прекрасным был принц? Что если он не может быть принцем, а окажется настоящим зверем?

Кейси не верит в сказки. По крайней мере, сколько она себя помнит, после смерти отца в ее жизни не было ни единой надежды, что когда-то принц вызволит ее из заточения. Чудовище, жившее в опекуне, надежно заточило её в собственной крепости, и с каждым днем мечты о чем-то светлом заполнялись тупой ноющей болью вперемешку с мыслями о смерти.

Временные отрезки жизни Кейси не делила на тогда и сейчас после смерти отца. Нет, она была слишком мала, чтобы так неравно поделить свое существование, но теперь, после того времени, проведенного в заложниках, ее жизнь превратилась в «до» и «после».

Сознание возвращалось к тем дням, смакуя их, Кейси была как никогда близка к смерти, к прекращению бесконечного собственного круга ада, но тогда человеческие инстинкты самосохранения взяли свое. Единственный плюс (а плюс ли?) - она еще не окончательно выжила из ума.

Психологи – дамы в возрасте из реабилитационного центра – все, как одна, уверенные, что время залечит душевные раны, рекомендовали вести календарь плохих и хороших дней, вспоминать и чаще думать о том светлом, что было в её жизни.

А было ли?

Это задание она повторяет каждую неделю по воскресеньям, стараясь внести что-то новое, кроме солнечных воспоминаний, связанных с отцом.

«День прошел без конфликтов».

«Три дня не снились кошмары».

«Я не видела дядю уже две недели».

«В центральном парке зацвели деревья».

Все листы были похожи, как один, разве что пункт с дядей исправлялся, и недели сменялись на месяцы, как и времена года. На смену цветущим деревьям пришла опадающая листва, а затем первый снег и заморозки.

Кейси не могла вспомнить, когда тетрадь с лекциями превратилась в непрекращаемую череду трех слов, написанных каждый раз иначе. Она повторяла эти слова, пока не кончалась страница, а затем вторая и третья, и последующие оставшиеся двадцать восемь.

Кевин Вэнделл Крамб. Кевин Вэнделл Крамб. Кевин Вэнделл Крамб. Кевин Вэнделл Крамб.

Кейси не находила ни единого объяснения своему поступку. Его имя врезалось в сознание крепче, чем собственное, и потеряй она память, то непременно бы запомнила лишь это. Словно молитву, обняв собственные колени, шептала Кук во время очередной панической атаки, настигающей время от времени в самом неподходящем месте.

Она больше не ходила на дни рождения, боялась спуска в метро, мужчин, кто со спины мог хоть на миг напомнить похитителя, а еще восторженных рассказов детей из автобусов о прогулке с семьей в зоопарк. И паприка. Черт подери, она возненавидела этот овощ, который попадался в глаза на полках в супермаркете, как очередная насмешка воспоминаний.

В годовщину (если это слово вообще можно назвать подходящим) Кейси дрожащей от напряжения рукой в ежемесячном пункте “хороших вещей” выводит раздражающие три слова.

«Кевин Вэнделл Крамб».

Через час в скобках напротив добавляются имена “Хедвиг”, “Патриция”, “Деннис”, “Барри”, “Джейд” и “Оруэлл”. Все они были частью одного человека, его сознанием, его глазами и руками.

Кейси дает себе обещание когда-нибудь снова посетить тот злополучный зоопарк, а еще обязательно сходить на день рождения своей однокурсницы или к тому времени уже сотрудницы с работы, а еще попробовать сэндвич с паприкой и не вздрагивать от чужих прикосновений и попыток противоположного пола познакомиться с ней. Даже если этот человек будет в очках и его голова будет гладко выбрита или того хуже, его будут звать Джоном.

Когда-нибудь она сожжет все те тетради, исписанные его именем, а еще, может быть, попробует скрывать тщательнее те уродливые рубцы на теле.

От неубедительности собственных обещаний, когда Кейси проговаривает их вслух заученной мантрой, хочется смеяться, и она хихикает, как дурочка, прикрывая рот рукой, пока смех не перестает в истерику, сменяющейся слезами.

Кого она обманывает?

Скелет сильной личности, выстроенной в собственной голове не без помощи психолога, рушится за неимением кальция в его костях. Кейси не будет железной леди, перечеркнувшей все жизненные неурядицы и начавшей всё с чистого листа. Возможно, до заточения это бы сработало, но не теперь.

Стены комнаты давят прессом, и, несмотря на поздний час, она выбегает из своего дома, предварительно хлопнув дверью. Кейси бежит так, словно за ней гонится зверь, дыша в затылок и наступая на пятки. Кровь в висках стучит, мышцы ног предательски заныли, а горло раздирало так, будто, остановившись, она выхаркала бы собственные легкие и была бы рада этому.

Она не боится того, что скрывается под покровом ночи, а еще духов мертвых и кладбищ. Теперь уже не боится. От могил Марши и Клэр, на которых одиноко покоились белые лилии, ноги сами ведут в противоположную сторону – сторону зоопарка.

Дыхание не пришло в норму, а панический страх подкатывал волнами, накрывая с головой, будто в шторм. Кейси сама не знала, откуда в ней все еще были силы на этот бег, пусть и не такой быстрый, как раньше.

В голове роем диких пчел мысли твердили, что эта идея не самая лучшая в её жизни, и кем бы ни был бывший работник зоопарка, то ума не вернуться в старое логово, в отличие от неё, ему бы хватило.

Кейси хочется верить, что сейчас она снова столкнется с ним, возможно, в прошлой камере пыток или где-то поблизости. Стоило признаться самой себе, что все это время она тайно надеялась на случайную встречу. Кук не просто так пошла на кладбище. Глупая человеческая сторона думала, что может обнаружить его там. Поиски лучше было бы возобновить с утра, но энтузиазм убавится за ночь, даже за пару часов, когда разум возьмет верх над эмоциями и сентиментальностью, отравляющей сознание.

Выброс адреналина в кровь и вера в то, что современная принцесса, уже выбравшаяся из башни, найдет своего зверя.

Людям нравится верить в сказки, особенно со счастливым концом.

Вот только мечты, как и сказки, не реальность, но Кейси давно не отличает одно от другого. Пусть лучше жить с розовыми очками на глазах, как когда-то Клэр, уверенная, что будет хитрее зверя и окажется снова дома, чем принять оглушающую обухом по голове реальность.

Что угодно, только не реальность.

Кейси забивается в дальний угол опустевшего зоопарка, как загнанное в клетке животное, содрогаясь от ночной прохлады. Здесь ей не страшно. Она будто бы вернулась домой спустя продолжительное отсутствие, только никто не встречает её, и лишь шум деревьев и беспокойное снование тигров, чьи клетки располагались неподалеку.

«Кевин Вэнделл Крамб».

Словно покачиваясь на волнах, она видела, как мелькают пейзажи перед глазами и купол деревьев сменился грубым гипсокартоном из воспоминаний. Это кошмар или луч солнца? На задворках здравого смысла, не пробудившегося ото сна, Кук решает записать это на листок, как только придет в себя.

Утро не встречало ее механическим звуком будильника, который она даже не завела перед сном, чтобы нормализовать свой биологический режим (очередной совет психолога). Не было и привычного шума улицы, солнечных лучей или голосов соседей-испанцев, бурно выясняющих отношения за стенкой. Кейси не открывает глаза, как только пробуждается. Ей нужно время, чтобы осознать, что она сейчас не на сырой земле и голова не прислонена к древесной коре, а воздух ничем не напоминает уличный или своеобразный воздух зоопарка, а больше схож с сыростью, исходящей от подвальных помещений, и хранит в себе нотки химических средств, используемых при уборке.