Страница 6 из 9
Бывало, утром заходят хозяева в сарай позавтракать и ничего не находят. И не только. Видны невооружённым глазом следы присутствия ночного посетителя, то есть вора. Был у него фонарь или нет, но видимо искал он, не зная самой обстановки не такого уж большого сарая. Разбросанные вещи сами говорили за себя. Деревня пенсионеров всполошилась. Что? Как? И пошли разговоры. Конечно, находились мастера кое-что и добавить от себя, как говорится для выразительности.
Отныне каждое утро начиналось только с этих новостей. У кого, да что. Нет, не пошли жители, в основном пенсионного возраста, жаловаться в милицию. Это сейчас готовы бежать в милицию по пустякам. Да и участковый один на весь совхоз, да при том, очень большой, состоящий из двух больших сёл и нескольких деревень. И жил этот участковый в первом отделении, так сказать, в центральной усадьбе. Надо ехать туда. Но не в этом дело. У многих, если не у всех, даже такого в голове не было. Считай, чуть ли не все пережили войну, и даже воевали в ней, в общем, ветераны войны и труженики тыла. Они просто обратились к нам, к своим внукам. А мы, внуки основного населения, жили со своими родителями в городе, который находится не так уж далеко, или в райцентре. Потому мы приезжали в родную деревню только на каникулы. А летом на всё лето.
Так вот, они, наши дедушки и бабушки, обратились к нам, на что мы откликнулись с большим энтузиазмом. А как же иначе. Мы все собрались сразу, своего рода, на военный совет. Решили сразу определиться с вооружением. В деревне только у моей бабушки на стене висело охотничье ружьё шестнадцатого калибра. Мой дядя в прошлом был заядлым охотником, но вот уже несколько дней он не охотился. Бабушку уговорить было легко. И мы теперь с этим ружьём выходили на охоту, на человека.
На очередном собрании я торжественно передал ружьё свежему дембелю пограничных войск. Как-никак, а всё-таки два года он держал в руках АКМ. Опыт самый наибольший среди всех нас. Все остальные решили довольствоваться весьма и весьма серьёзным оружием ближнего боя, которым пользовались наши далёкие предки, когда человечество ещё делилось на племена. Дубинка! А вернее длинный кол. При ударе можно сразу нанести серьёзную травму, а при нескольких ударах и вообще.
По ночам началось патрулирование. Азарта было, хоть отбавляй. Все понимали серьёзность возложенной на нас задачи. Мы обеспечивали спокойный сон старикам. Они и не думали обращаться в милицию, и верили в нас, в своих внуков. И, конечно, мы ловили вора, ночного вора, таинственного вора. Бывало, что каждый силуэт принимали за него. Но при приближении это оказывалось неодушевлённым предметом в виде пня, засохшего кустарника и прочее. Всем нам казалось, что он незримо присутствует в деревне, что следит за каждым нашим шагом. Притаившийся в темноте, чёрной темноте, в тишине тихой ночи. И взгляд его зловеще смотрит нам в спину, и провожает в раздумье своём. Кто ты?
И мы не ошиблись. Как ни патрулировали мы, но один сарай был обчищен. Ну, конечно, мы ходили по деревне, как и положено, полными хозяевами. Передвижение наше легко читалось. И тогда наш дембель, бывший пограничник, тут же вспомнил всю свою службу. Теперь мы притаились, но в таком месте, где просматривалась вся наша небольшая деревня. Привыкшие к темноте, глаза зорко осматривали каждый уголок.
Так прошла неделя, другая. Мы понимали уже, что вор подметил наш новый манёвр. Кажется, незримый враг, а он и был врагом для всех нас, успокоился. Днём я ездил в город, на вступительные экзамены в вуз, но голова, что ни странно, была больше занята ночным патрулированием, чем форсированием знаний к экзамену. Тогда я не прошёл по конкурсу. Осенью того года ушёл в армию. Но это было потом.
Некоторые старики стали довольно потирать руки. Мы удостаивались их похвалы, что нас, конечно, очень радовало. Хотя, и старики, и мы понимали, что, может, и не всё кончилось этим. А может быть, он, этот ночной пришелец, выбрал другую деревню? Мы навели справку. Но ничего такого. В других деревнях как было спокойно, так и осталось. А может, он покинул наши края?
Но не тут-то было. Когда, казалось, успокоение нашло на всех, ещё один сарай подвергся такой же участи. Злость резко возросла в нас. Мы опять поменяли тактику. Мы рассредоточились по всей деревне. Так мы сосредоточенно ждали ночного, не званного гостя. Ночи проходили за ночами. Но всё тщетно. Каждый из нас ощущал на себе его присутствие. Конечно, тогда мобильников, ныне привычных каждому, и помимо не было, а потому каждый из нас держал наготове фонарь с кнопкой, чтобы при случае подать нужный сигнал.
Тишина и спокойствие. Кажущаяся или настоящая. Ответа не было. Ночи проходили за ночами. Мы продолжали патрулирование, засады. Азарт наш заметно поубавился. И, скорее, мы делали это теперь по инерции что-ли. Месяц спокойствия. Лето подходило к концу. И вот в середине августа мы решили в последний раз провести ночное патрулирование, а вернее ночную засаду.
В ночную засаду в последние ночи я стал тайком от всех брать с собой маленький транзистор. Включал его очень тихо. Ловил волну "Маяк", единственный тогда музыкальный канал, прикладывал к уху и старался в то же время пристально оглядывать вверенный мне участок. Так намного интереснее проходила моя ночная засада. Вот запел певец, заодно и композитор своих песен, песни которого готов был слушать и слушать. Я очутился в великолепном мире очаровательных звуков, во власти замечательного голоса. Как приятен этот волшебный мир музыки! Он увлекал, я находился в другом мире, в другой действительности. Но вот что-то не вписалось в это стройное пение приятного голоса, саму мелодию чарующей музыки. Но что? Мне стал понятен смысл этого звука.
Это был звук не из транзистора, а вот здесь и где-то рядом. Треск. Треск сухого сучка. Сначала охватила меня дрожь. Сердце совершило резкий скачок вверх в состояние тревожности и зачастило. Всё окружающее вокруг, в этой кромешной темноте, стало вовлекаться в особенное пространство невероятной, переливающейся волны. То был мгновенный отголосок внезапного волнения, так отразившийся в моём мозгу, встревоженном, воспалённом от обострённых чувств, продиктованной вот этой реальностью настоящего мига. А миг этот был сжат в комок оголённых нервов и всей концентрации именно от звука, от этого звука, не вписавшегося в стройные звуки музыки. Он был угрожающим, потому как снизошёл он внезапностью своей здесь, в мире реальном, существующем. Но каким он оказался нежданным по невероятности своей! И как переменился мир!
Я пристально всмотрелся в сторону этого звука, раздавшегося тихо, но страшно в эту ночь. Окружающее приобретало совсем иную реальность, пугающую и веселящую, исторгающую в азарт одновременно. Ночная тень скользнула в свете блеклой луны. Скользнула и притаилась. Но я уже вглядывался в это место. Сколько до до него? Примерно, метров тридцать. Два небольших кустика. Я аккуратно и тихо выключил транзистор и был весь внимание. Он там, за ними, этими небольшими кустиками, за которыми не скроешься днём, но зато ночью они – прекрасное прикрытие. Это точно. Он там. Наш враг, мой враг. Ночной пришелец.
Так прошло несколько минут, показавшихся целой вечностью. Зловещая тишина. Взгляд мой окаменел в этой пристальности на одну точку. Но вот эти кустики слегка зашевелились. Оттуда выскользнула лёгкая чёрная тень и беззвучно прыгнула за большой валун. Вокруг этого валуна ничего. Голая поверхность. Казалось, сама судьба, наконец-то, приготовила нам этот долгожданный подарок. Это уж точно.
Я подал фонариком нужный сигнал, который до этого никто так и не применял, потому что и не было повода. Меня поняли все. Ко мне стали подтягиваться лёгкие тени. Собрались все. Шёпот их губ выдавал только одно: "Где он?" Я, молча, указал на то место, на тот чёрный в ночи валун. Бывший пограничник держал наготове заряженное ружьё. Ему приходилось когда-то стрелять в человека. Ещё время выжидания. Кажется, взбудораженность, эмоция нетерпения, выльются через край. Но мы старались сдерживать себя. Ещё немного, ещё. А теперь пора. Мы, молча, зловещей цепью, двинулись к валуну.