Разрушитель

Во дворе Алана уже ждали. Лис и Хват улыбались, зато Турен выглядел не очень довольным. Он поклонился отцу и нырнул вглубь кареты.

– Что это с ним?

– Лис с утра провел с маркизом несколько боев, а затем капитан Семух долго и нудно разбирал его ошибки, – флегматично пояснил из-за спины Ворон.

Виктория только хмыкнула. Как барон мог занудствовать, она уже знала. Ничего, в следующий раз Турен подумает, прежде чем сбегать от охраны.

– Где Иверт?

– Советник на рассвете отбыл в порт, чтобы лично проследить за разгрузкой Шустрика. Мэтью с ним. Брат Алвис ждет нас в храме.

Виктория только головой покачала, но не стала делать замечание. Ксенята упорно не называли Мэтью киром, он на такую фамильярность внимания не обращал, и Алан не вмешивался.

Карета мягко покачивалась, Турен сидел рядом с отцом и хмурился, кутаясь в меховой воротник. Алан рассматривал сидящих напротив женщин. Эвелин улыбалась, глядя в маленькое окошко. Красивая, беззаботная, глаза сияют, щеки разрумянились, из-под теплого платка выбилась прядь волос. Шуба из белого меха, варежки, меховые сапоги. И рядом Валия... Специально она, что ли? В душе Алана начала подниматься злость. Он едва сдерживался, чтобы не сказать матери Тура какую-нибудь гадость. На Валии было надето зеленое шерстяное платье, которое она носила постоянно, поверх накинут кожух, из которого она давно выросла, голову прикрывал тонкий платок. Видя, что герцог недовольно ее рассматривает, она поежилась и спрятала покрасневшие от холода кисти в рукава. Алан перевел взгляд на выглядывающие из-под длинной юбки носы тонких кожаных ботинок.

– Тур, достань для матери одеяло из-под сиденья, – сквозь зубы процедил он, едва сдерживаясь, чтобы не наговорить женщине гадостей.

Эвелин испуганно посмотрела на герцога, затем бросила беглый взгляд на тетку, и Виктория заметила мелькнувшую в голубых глазах жалость. И что это означает? Непритязательный вид Валии портил и без того неважное настроение. Если ей нечего надеть, что мешало сказать об этом? Или она считает, что герцогу больше делать нечего, кроме как следить за гардеробом домочадцев? Для этого есть слуги, модистки, управляющий! Почему Эвелин не стесняется просить новые платья или украшения, а эта корчит из себя жертву? Или она считает, что если Алан усыновил Тура, то он должен усыновить и его мать? А что сделала эта мать, чтобы сблизиться с Аланом? В груди начал ворочаться злобный монстр. Алан, прищурившись, рассматривал Валию, но она только сильнее распрямляла плечи под его мрачным взглядом и смотрела в окно.

В общем, когда прибыли на место, герцог кипел.

«Чего ты взъелся? – спросил внутренний голос. – Я бы тоже не просила. Ее положение в крепости неясно. Приживалка».

Глупости! У меня никогда не было таких мыслей!

«А ты ей об этом сообщил?»

Она могла просто поговорить со мной или с Туреном! А не сидеть сейчас с видом обреченной жертвы!

«Она держится с достоинством, а ты...» Заткнись!

Ворон распахнул дверцу кареты, и Алан был неприятно удивлен количеством людей, их встречающих. Он рассчитывал на спокойное утро в узком кругу, а оказалось, что толпа народа собралась поглазеть на таинственного герцога. Площадь перед храмом была заполнена нарядно одетыми людьми. Здесь был, наверное, весь город с окрестностями. Женщины в ярких платках, расшитых кожухах и цветных юбках, веселые шумные детишки, мужчины в лохматых шубах или теплых плащах и в шапках, напоминающих меховые трубы. У всех к одежде приколоты цветные ленточки. Шум, гвалт, смех.

– Твою мать... – только и смог сказать Алан, когда толпа хлынула к карете.

Но уже спешивались воины крепости, выстраиваясь цепью и не давая людям приблизиться.

– Ой, я забыла! – воскликнула Эвелин и полезла в маленькую тряпичную сумочку. Она достала кипу цветных лент и быстро приколола каждому на грудь. Алану досталась синяя. – Вот теперь можно идти. Брат мой, прошу вас сопровождать меня в храм, – церемониально произнесла юная маркиза, подавая Туру руку. Тот серьезно кивнул. – Ворон, а где твоя ленточка?

Телохранитель пожал плечами и моментально был награжден желтой лентой, Эвелин оглянулась, явно разыскивая взглядом Лиса, но тот стоял возле Алвиса, рядом с главным храмовником герцогства – братом Чехом, и их сутаны уже украшали символы праздника.

– День Тарании Воительницы самый почитаемый в народе,– пояснил Ворон. – Вам надо сказать людям несколько слов.

Алан вздохнул и первым выскочил из кареты, радостно улыбнулся и помахал восторженно орущей толпе. Затем повернулся и подал руку Валии, с другой стороны кареты раздался громкий голос Турена. Виктория слегка напряглась, зная, что сын, когда нервничает, начинает глотать слова, и тогда его речь очень сложно понять. Но Тур справился, он специально не произносил слов с не выговариваемыми для него звуками.

– Гуляйте, люди! Пейте вино, любите, а случись нападение – встаньте под знамена духа войны!

– С праздником, люди! – раздался звонкий и радостный голосок Эвелин. – И пусть Тарания бережет нас в бою и в мире!

Карета отъехала, и возбужденная, счастливая Эвелин буквально притащила улыбающегося Турена. Алан даже залюбовался девушкой. Красавица. Хоть сейчас на обложку журнала мод. Рядом с ней наряд Валии смотрелся еще ущербнее и это бесило.

– Кир Алан! – громкий голос брата Чеха перекричал гудящую толпу. Алан предложил Валии руку.

– Хотя вам, кирена, больше подойдет другая компания, – не удержался он, когда они проходили мимо выстроившихся у стен храма нищих.

Валия сильнее сжала губы, ее глаза блеснули, но она промолчала. Это ее молчание отчего-то жутко злило.

– Скажите, кирена, вы специально устроили этот демарш, чтобы показать свое бедственное положение в Белой крепости? И выставить меня жлобом и самодуром?

Виктория так и не выучила за это время местных ругательств, пришлось использовать русский, но Алан даже не обратил на это внимания, так его разозлила холодность бывшей герцогини.

Женщина вскинула на него глаза, посмотрела прямо и открыто.

– Я не совсем вас поняла, герцог. И отстаньте от моей одежды! Что есть, то и ношу!

– А попросить меня вы не могли, или это уронит вашу честь?

– Вам и помимо этого хватает забот, я не хочу быть обязанной больше необходимого, – она улыбнулась и кивнула кому-то в толпе.

– Вам не кажется, что это глупо? – Алан увидел среди купцов толстяка Левиса и махнул ему, приглашая присоединиться.

– Глупо просить у человека, общение с которым сводится к «Добрый день, кирена», «Как дела, кирена?», «До свидания, кирена»? У человека, который меня не замечает? – Валия чуть повысила голос, но быстро взяла себя в руки. – Да я лучше у... у храмовников попрошу!

– Вот прямо сейчас и просите. В храм как раз к празднику после покойников одежду свезли, чтобы раздать нищим, – прошипел Алан, с улыбкой подводя Валию к брату Чеху.