Страница 5 из 12
Владимиру окончательно стало ясно, что присутствующие не имеют совершенно никакого понятия о его работе. Он постарался незаметно наклониться к своей подружке: «Вы с Валентиной меня пригласили на день рождения в качестве чеховского свадебного генерала?»
– Ладно кривляться, расскажи им чего-нибудь интересненькое, – теперь попросила Надя.
– А как в море вы плаваете, ведь берегов не видно? Как определяете, куда следует плыть? – задал вопрос, рядом сидящий молодой человек, успевший «довести себя до нужной кондиции» и даже более.
– Еще до выхода в рейс штурман выполняет предварительную прокладку, на карте наносит линии пути, по которому судно должно следовать. Есть приборы, которые показывают курс следования. А есть приборы, которые этот курс держат. Штурману остается только проводить контроль за местоположением судна. На электронных картах и так сразу видно, как перемещается судно, – начал разъяснять Владимир.
– Очень интересно, а как осуществляется контроль, – опять задал вопрос сосед по столу.
– К примеру, штурман снимает пеленги на маяки и затем их прокладывает на карте или прокладывает дистанции, которые снял с экрана радара, – продолжал объяснять Владимир.
– А как он прокладывает эти пеленги? – решил уточнить сосед.
– Как? Есть прокладочный инструмент: транспортир, параллельная линейка, карандаш. Вот этим инструментом и работает.
– А вы любите свою работу? – вдруг спросила хозяйка торжества.
– Да? – как-то даже с вызовом, как показалось Владимиру, подхватил её сосед по столу. Своим нежеланием рассказывать он явно разочаровал всех присутствующих.
– А почему вы вдруг меня об этом спрашиваете? – отреагировал Владимир, он был удивлен таким вопросом.
– Да потому что, вы уж больно вяло отвечаете на вопросы, не хотите рассказывать, – напрямую высказал свои наблюдения сосед.
– Я не рассказываю, потому что рассказывать-то нечего. Работа, просто работа, – был ответ Владимира.
– Такая интересная, я бы сказал даже героическая профессия, и рассказать нечего. Вы просто не любите свою работу, – был ответ соседа. В его голосе появились раздражительные нотки.
– Хорошо, а вы кем работаете? – в свою очередь задал вопрос уже Владимир.
– Я конструктор – чертежник, – как-то сразу насторожившись, ответил сосед.
– А вы любите свою профессию? – в свою очередь задал вопрос уже Владимир.
– А почему вы спрашиваете?
– Я спрашиваю потому, что вы тоже без особого энтузиазма про свою работу, как мне показалось, говорите.
– Нет, вы ошибаетесь. Я люблю свою работу.
– Тогда расскажите, как вы работаете.
– А что рассказывать. Работа, как работа, – отозвался сосед.
– Да нет, расскажите. Или давайте я вам сам расскажу. Вы с восторгом в голосе должны поведать всем нам, как вы с большим волнением подходите к кульману. Берете тонко подточенный карандаш, затем, оценив необходимость и важность творения целого чертежа, проводите сначала вертикальную линию, затем аккуратно горизонтальную. Так? – обратился Владимир к соседу.
– Ну, почти так. Только чего тут интересного в моей работе. Одно и тоже.
– И вы почему-то ждете от меня рассказов, как мы героически, как вы сказали, преодолеваем трудности, как нам тяжело. У меня та же ситуация, из вахты в вахту. Это тоже моя повседневная и обычная для меня работа. Но для меня все же интересная. Вот по какому-то конкретному поводу я вам, наверное, что-нибудь и рассказал бы. Надо повод и настрой. А так, вы не обижайтесь, не получится. Я просто по заявкам в целом ни о чем не могу.
И тут Валентина, чтобы прекратить препирательства, выправить ситуацию за праздничным столом, предложила вновь наполнить бокалы. После очередного тоста к Владимиру больше не приставали с расспросами. Тема умерла сама самой, чему он был рад.
Преодолевая трудности
Судно заправилось к причалу, предстояло швартоваться правым бортом к высокой стенке в углу причала. Капитан Бурков, находясь на правом крыле мостика, установил ручку телеграфа правой машины на передний малый ход. Стрелка тахометра дернулась, совершила затухающие колебания и замерла на нулевой отметке – машина не запустилась. Бурков повторил действия, и стрелка тахометра вновь осталась на цифре ноль. Капитан, стараясь не показывать озабоченности, глянул на лоцмана: лоцман продолжал спокойно восседать в капитанском кресле. Было не понятно, обратил ли он внимание на то, что правая машина вышла из строя. Старший помощник с тревогой посмотрел на капитана. Бурков установил левую машину на средний ход, затем вошел в помещение рубки.
– На руле не зевать, держать на угол причала, – поступила команда рулевому, и эта команда была воспринята старпомом как сигнал, что ситуация пока под контролем. Лоцман, продолжая сидеть в капитанском кресле, одобрительно закивал головой, он уже давно привык к тому, что эти небольшие по морским меркам русские суда весьма успешно швартуются без его прямого участия.
– На баке докладывать дистанцию до угла причала. Матросу Иванову приготовиться подавать бросательный конец. Боцману стоять у якоря. Григорьевич, только по команде, но это надо сделать аккуратно, – капитан дал команду на бак. Боцман, опытный моряк, много повидавший за свою долгую службу на различных судах, только по этой команде понял, что на мостике не все в порядке, так как обычно эти команды с мостика подает старший помощник. Иванов взял подготовленную выброску и встал в полной готовности у скулового швартовного роульса. Со стороны могло показаться, что этот крепкого телосложения матрос собрался прыгать за борт.
Дистанция быстро сокращалась, капитан поставил ручку телеграфа левой машины на «стоп» с некоторым опережением. Левая машина тут же отреагировала на команду. Стрелка тахометра поползла вверх и замерла в самом верхнем положении на нуле. «Славу богу, хотя бы левая отработала как надо», – успел подумать Бурков.
– Так держать, – подал команду рулевому капитан, он был сама собранность. В этих ситуациях проявлялось все то, чему его учили, и все то, что он приобрел за время своей работы. Движения стали более рациональными, отточенными годами работы в должности капитана, – Докладывать кротчайшее до причала, – голос капитана приобрел металлические нотки, не терпящие возражений и тем более каких-то сомнений. Все идет по плану, как было изначально задумано.
Лоцман поднялся с кресла, подошел к лобовому иллюминатору, наблюдая за действиями команды. Видимо, чутьем опытного судоводителя он все же отметил, что судно подходит к причалу не совсем традиционно, а как-то неожиданно по-особенному. Бурков опять вышел на крыло мостика, внимательно отслеживая продвижение судна вдоль причала. «Дистанцию! Докладывать дистанцию», – напомнил он старшему помощнику. Тот продублировал команду. С бака вновь последовали доклады, дистанция сокращалась. Капитан наклонился над фальшбортом крыла мостика, оценивая реальную скорость судна. Затем еще раз посмотрел вперед: нос судна почти поравнялся с береговым кнехтом и стоящими рядом береговыми швартовщиками, готовыми принять бросательный конец. «Пора», – принял решение Бурков и, уже обращаясь к старшему помощнику, крикнул: «Подаем». Старпом продублировал команду, матрос изо всей силы метнул выброску в сторону причала. Береговые швартовщики быстро подхватили конец, начали выбирать его на причал. «Отлично, хорошо», – мысленно похвалив матроса, капитан навалился на ручку телеграфа левой машины, давая команду работать на задний ход. Последовал легкий хлопок, означавший, что машина запустилась в соответствии с полученной командой. «Хорошо», – опять успел отметить Бурков. Из трубы вылетел легкий дымок. Через какое-то мгновенье появилась нарастающая вибрация, судно начало гасить инерцию.
– На руле не зевать, – последовали команды на руль. Поданный швартовный конец к этому моменту был уже накинут на береговую тумбу. Капитан опять дернул ручку телеграфа, поставив её на «стоп». Вибрация прекратилась, стали отчетливее слышны все судовые шумы. Казалось, что можно было понять, о чем боцман говорит своим матросам на баке.