Страница 29 из 52
Нет, так можно с ума сойти! Чтобы хоть немного отвлечься, Влад старался как можно точнее вспомнить слова, что произнес ангел, снова и снова прокручивая их в памяти. «Срок свой не избыли, дело не исполнили…» Если есть какое-то дело, ради которого ему не дали спокойно умереть, надо хотя бы понять, в чем оно заключается.
Вопросов было немало, но вразумительного ответа Влад не мог найти ни на один из них. Думать с непривычки оказалось очень тяжело, хуже любой работы! Свою остановку он давно проехал, но даже не заметил этого.
Автобус все кружил по городу, и в этом было нечто умиротворяющее, спокойное, как в старой песне Окуджавы, что иногда слушала мама. Только там, кажется, троллейбус был…
Когда кто-то сзади хлопнул его по плечу, Влад вздрогнул от неожиданности и резко обернулся.
— Влад! Осташов, ты, что ли? Вот так встреча! А я смотрю — ты, не ты…
Влад потряс головой, присмотрелся внимательнее…
— Серега? — неуверенно спросил он.
— Ну да! Вспомнил все-таки, черт… А я уж подумал — гордый стал, забыл совсем!
Перед ним стоял Сергей Храпов. Именно он в том бою, где Влад был тяжело ранен, помогал ему выбраться из подбитого БТР, а потом, матерясь, вытаскивал из-под огня. А «духи» засели в удобном укрытии за скалой, откуда им все видно было как на ладони, и били в упор прицельным огнем…
— Здорово, сержант, — тихо сказал Влад.
— И тебе здорово! Давно не виделись…
Не обращая внимания на окружающих, они крепко обнялись. Какая-то старушка, пробираясь к выходу, с опаской покосилась на них.
Время перевалило за полночь, когда они осторожно, на цыпочках, входили в Серегину квартиру.
— Проходи, только тихо… Сам понимаешь, квартира коммунальная, всем завтра на работу. Во-он моя дверь, в самом конце коридора!
Влад понял и идти старался осторожно, на цыпочках. Правда, это все равно не помогло: в темноте зацепился за что-то, громыхнуло железо… Таз какой-то или корыто, черт его разберет!
— Да тихо ты! Заходи быстрей, а то сейчас весь дом перебудишь!
Лампочка под потолком осветила комнату, заставленную разномастной мебелью. Обшарпанный сервант, сработанный в далеких шестидесятых (у Влада в квартире тоже такой был), соседствовал с резным столиком под старину и мини-баром в форме глобуса, потертый диван — с навороченной видеодвойкой на невесомой, будто в воздухе парящей стеклянной тумбе… Казалось, все вещи собраны здесь случайно, как в ломбарде или камере хранения, и теперь ждут, пока за ними придет хозяин, чтобы обрести настоящий дом и найти в нем свое место.
Серега заботливо накрыл стол вчерашней газетой, достал из холодильника нехитрую закуску — колбасу, черный хлеб в полиэтиленовом пакете, банку соленых огурцов, остро пахнущих чесноком и укропом. «Маманька сама солила!» — похвастался он. Напоследок появилась и бутылка «беленькой» — вечная утешительница и задушевная подруга любого русского мужика.
— Ну, вздрогнем?
Вздрогнули. От водки сразу зашумело в голове, стало тепло и легко. Даже тесная комната показалась уютной… Серега щелкнул кнопкой магнитофона, и из динамика зазвучал приглушенный хрипловатый голос:
В Афганистане
В черном тюльпане
С водкой в стакане
Мы молча плывем над землей.
Скорбная птица
Через границы
К русским зарницам
Несет наших братьев домой…
— До сих пор по ночам просыпаюсь и понять не могу, дома ли я или все еще там, — покачал головой Серега.
В черном тюльпане
Те, кто с заданий,
Едут на родину
В милую землю залечь,
В отпуск бессрочный,
Рваные в клочья,
Им никогда, никогда
Не обнять теплых плеч…
Влад зябко поежился. Почему именно самые простые слова так сильно трогают душу? Почему он чувствует себя виноватым перед теми, кто вернулся домой не человеком — грузом 200 в цинковом гробу?
Ему-то отпущено было хоть немного счастья…
А им и того не дано!
Помрачнел и Серега. Он налил рюмки до самых краев и сказал:
— Давай за ребят! За тех, кто не вернулся. Вечная память, как говорится…
Выпили одним духом, не чокаясь. Почему-то в этот раз водка обожгла горло так, что на миг дыхание перехватило и слезы выступили на глазах.
— Из наших видишь кого-нибудь? — спросил Влад.
— Стаса помнишь? Ну, рыжий такой, лопоухий, все письма домой писал… Убили его. Через неделю, как тебя ранило. Леха Шишкин — инвалид, без ноги, пьет по-черному, Сашка Чуев, говорят, в бандиты подался… А Ленька — у нас, в отряде.
— Что за отряд такой? — спросил Влад.
Серега как-то напрягся, даже как будто хмель слетел, и от благодушного, расслабленного настроения не осталось и следа.
— Какой отряд, говоришь? Тот самый. Ты про спецназ слышал? Отряд особого назначения «Сокол». Как говорится, нынче здесь, завтра там… И всегда там, где стреляют!
— Да ну? — удивился Влад.
Он слышал, конечно, что в бесчисленных «горячих точках», появившихся на карте после распада Советского Союза, воюет немало бывших афганцев, но чтоб Серега отправился под пули снова… Он же в институт поступать собирался, и девушка у него была любимая!
— Вот тебе и «ну»! Я и сам после дембеля помыкался, ткнулся туда-сюда — глухо. Работы нет, а в торгаши идти противно. Хорошо еще, ребята надоумили, помогли…
Он захрустел огурцом и мрачно подытожил:
— Не вернулись мы еще с войны. И, наверное, никогда не вернемся!
Потом спросил уже другим тоном:
— Ну, а сам-то ты как? Женился? Поди, и дети уже есть?
Влад отвел глаза. Да уж, женился! В который раз воспоминание об Альке больно царапнуло по сердцу. На мгновение перед глазами четко, будто на фотографии, предстало родное нежное лицо, глаза, улыбка… Он только сдвинул брови и коротко ответил:
— Нет. Я один.
Сергей понял его по-своему. Он задумчиво покачал головой, поскреб ладонью небритую щеку и сказал:
— Да… У меня вот тоже жена ушла! Не выдержала. Не подумай, я ее не виню. Она молодая, красивая, ей и то и се надо, а тут — ни жилья, ни денег особых, да еще командировки все время…
Влад сидел нахмурившись и размышлял над словами друга. Прав Серега, еще как прав! Им, обожженным войной, нечего делать в мирной жизни, а значит, нечего и пытаться.
— А можно и мне к вам? — вдруг выпалил он.
— Что, соскучился? — хмыкнул Сергей. — Опять на подвиги потянуло? Ладно, шучу, шучу. Войны на наш век хватит.
Глава 12
Старый хлам
Тринадцать лет назад
Глеб небрежно швырнул на стол пакет, запакованный в плотную коричневую бумагу. Насилу уговорил толстую тетку на почте отдать назад его посылку. И хорошо еще, что не успели отправить, работнички ленивые… Не хватало еще, чтобы Тимур получил его «посмертный подарок», да с прощальной запиской в придачу! Что сказать потом, когда выяснится, что он жив-здоров? «Извини, я передумал?» Или, может, рассказать про ангела-гаишника? Вовсе бред получается!
Он сел за стол. Привычная обстановка казалась чем-то призрачным, нереальным… А главное — ненастоящим, вроде театральной декорации. Он не должен был сюда возвращаться!