Страница 5 из 16
– Вы очень далеко мыслями, герр Дункель! И не ответили на мой вопрос! – напомнила Марта.
– Бога ради, Марта, зовите меня просто по имени – Отто. Иначе получается, как в полицейском участке, предельно строго и официально!.. Вы очаровательны, баронесса, и я совсем потерял голову… – Он чуть наклонился над креслом, вроде бы поправить плащ на ее плечах, и совсем близко заглянул в глаза Марты. Женщина поняла, что он хочет поцеловать ее в губы, во взоре мелькнул испуг: из рубки их хорошо видит Роберт, там же и боцман Майкл, да и вахтенным морякам они видны, как на ладони… И в то же время она в неожиданно нахлынувшем затуманенном упоении вдруг ощутила себя маленькой и беспомощной пылинкой в неодолимом магнитном поле. И центром этого поля был он, Отто Дункель, – красивый, сильный и с поистине бесовской своей устремленностью в манящее будущее, которое где-то там, за далью океана. Он так не похож на тех женихов, которые окружали Марту в Мельбурне, на раскаленном асфальте города, с цветами в руках, наглаженные и припомаженные лучшими парикмахерами… О не-ет, Отто не был мужланом в полном смысле этого пренебрежительного слова, далеко не мужлан! Он элегантен, всегда изысканно одет и идеально выбрит, но в нем, в манерах и в теле так много от этого вот океана! Он весь пропитан духом моря, бурь и кипучих страстей…
– Опомнитесь… герр Отто, – почти беззвучно выдохнула Марта и, словно так можно было спасти себя, закрыла глаза. Румянец сошел с лица, она будто уснула, очарованная, бессильная, как спящая принцесса из сказки бессмертного сочинителя.
– Марта, Марта, – Отто легонько сжал руку молодой женщины, – вы возвращаете меня в далекую молодость… Будто и нет за спиной этой ужасной войны, разлук и потерь, случайных встреч и… и этой многолетней душевной пустоты, в которой носились какие-то ужасные черные вихри.
– Но у вас… Отто, два сына, внуки. – Марта постаралась взять себя в руки после истомного, неожиданного для самой полуобморока. Напряженно пыталась понять, чем было вызвано такое душевное смятение? Неужели ей хотелось любить этого необыкновенного человека? Тем более, и она ему далеко не безразлична, это по его глазам видно… Что же мешает им соединиться? Разница в возрасте? Марта считала себя достаточно разумной, она сумеет подняться если не годами, то поведением, до уровня Отто. Разница в общественном положении? Он – сенатор, наверняка владеет большим состоянием. Но и у нее свое приданое, которое в высшем свете ценится иной раз не дешевле чековой книжки с семью-восемью цифровым значением. Она из старинного баронского рода, молода и достаточно привлекательна. К тому же, Марта это знала за собой, у нее всегда сначала решал рассудок, а потом уже вступало в свои права сердце. А это в семейной жизни человека из высшего общества куда важнее одной чувствительности…
– Внуки не на мне, они на Карле. Сыновья уже достаточно крепко стоят на ногах и в моей постоянной опеке практически не нуждаются, – негромко ответил Отто, радуясь, что Марта, похоже, ложится на встречный курс, как сказал бы его верный Гилас[2] – Фридрих Кугель. Он взял прохладную от морской воды руку Марты, бережно поднес к губам и поцеловал. – Я увезу вас с крошкой Элизабет к себе, и вы превратитесь в самый крупный алмаз из сказочных сокровищ царицы Савской!
Марта засмеялась, убрала руку под плащ.
– А вы не боитесь, Отто, что и на меня там найдутся похитители бриллиантов, какие-нибудь отважные французские искатели сокровищ? – Она окончательно пришла в себя, улыбнулась, подняла взгляд на сенатора. Умей он читать в их глубине сокровенное, мог бы понять, что в этих глазах он видит не только нежность, но и трезвый расчет, которым в большей или меньшей степени богиня Ата[3] наделила каждую женщину, чтобы ей легче было держать в руках своих возлюбленных.
– Я убью каждого, кто осмелится дерзко глянуть на мою жену!
– Вот как, Отто! Вы уже приняли окончательное решение? – воскликнула несколько обиженная таким скорым натиском сенатора Марта, но сама улыбается, держит рукой шляпу, неожиданно ойкает – в правую скулу яхты ударила волна, через невысокий фальшборт перелетели гораздо крупнее, чем прежде, брызги.
– Вы не сказали «нет», баронесса, и это дает мне надежду…
– Но я еще не слышала от вас никакого официального предложения, герр Отто… Кроме того, что вы где-то потеряли голову и что убьете каждого, кто дерзко посмотрит на вашу жену! Так кто же она, эта счастливая избранница? Назовите мне ее имя, и сейчас же, иначе я выброшусь за борт! – Марта засмеялась нежно, и Отто уверовал в возможное и весьма скорое счастье. Сердце не могло его обмануть в такую минуту!
– Как! Вы не видите, что моя бедная голова валяется у ваших прекрасных ног?! Ради всего святого, баронесса, поднимите ее своими ласковыми руками, иначе волны смоют ее за борт!
Марта кокетливо опустила глаза, вздохнула и с игривым сожалением произнесла:
– Женщинам всегда приходится жертвовать свободой ради счастья мужчин… И как печально бывает, когда мужчины оказываются несносными эгоистами!
Отто Дункелъ с трудом совладал с взволнованным дыханием и сердцебиением – как давно он не испытывал ничего подобного! – принял подобающее выражение лица, негромко с легкой дрожью в голосе торжественно произнес:
– Баронесса Марта, я предлагаю вам руку и сердце! И перед лицом Господа, который в эту счастливейшую для меня минуту непременно смотрит на нас, клянусь быть преданным и любящим мужем, заботливым отцом для Элизабет, готов отдать за вас жизнь, если обстоятельства того потребуют!
Марта легко поднялась из кресла, отвернулась от ветра – пышные волосы перелетели со спины и легли на плечи.
– Благодарю вас, Отто… Если мама благословит нас, я тоже дам свое согласие и приму ваше предложение. Видите, я покорная и послушная дочь. И обещаю вам быть такой же супругой. Но и вы мне пообещайте непременно…
– Все, что только вы попросите, несравненная Пандора! Для вас, а я надеюсь на взаимную уступчивость, отныне ни в чем не будет отказа. Итак, как говорят арабские джинны: «Слушаюсь и повинуюсь!»
Марта, чтобы крепче стоять на палубе, которая то и дело кренилась с одного борта на другой, взяла его под руку, ласково глянула в глаза сенатора, которые приняли строгое выражение.
– Обещайте, что вы не станете причинять больше страдания своему сыну и благословите брак Вальтера и девушки, которую он полюбил… Вы это вроде бы уже обещали Вальтеру, так не отступайте от своего слова, которое, возможно, дали в расстроенном состоянии. А я в Амрите найду себе добрую подругу. Мне жаль Вальтера, он так страдает от разлуки с любимой женой. И от вашей, Отто, суровой непреклонности. Так вы мне обещаете?
Яхту резко качнуло на крутой волне, Отто прижал руку баронессы к своей груди покрепче, сделал над собой титанической усилие, чтобы не отвести глаза и не выдать отчаянного волнения души голосом.
– Обещаю, милая Пандора! Обещаю сделать все возможное, чтобы Вальтер нашел свое счастье. – А про себя подумал: «Я не уточняю, с кем он найдет это счастье, и это мне будет в оправдание перед лицом всевышнего суда за произнесенную клятву. Ну а ты, моя прекрасная Пандора, со временем будешь жить только моими интересами… А пока тешься иллюзией свободы и права выбора!» – Ох ты-ы, – воскликнул он, внимательно посмотрев вокруг себя на волны с появившимися пенистыми «барашками» на них. – Ветер крепчает. Дорогая, тебе действительно необходимо спуститься в каюту. Здесь становится небезопасно. – И пошутил, чтобы снять напряжение до предела натянутых нервов: – Я понимаю, заманчиво явиться перед лицом всесильного бога морей и посоревноваться в красоте с его супругой Амфитритой, но такую жертву я не могу принести даже моему покровителю Посейдону!
– Я же говорила, что все мужчины – эгоисты! – напомнила Марта и, напустив на себя строгость, погрозила Дункелю пальцем.
Проводив Марту до каюты и испытывая угрызения совести от только что данной клятвы, которую он уже не в состоянии выполнить, Отто подошел к рубке. Его верный друг, точно не догадываясь, о чем шел разговор на баке, из деликатности ждал, что фрегаттен-капитан сам скажет об этом.
2
Гилас – любимец и оруженосец Геракла (греч. миф.).
3
Ата – богиня обмана (греч. миф.).