Страница 9 из 18
Не последним из качеств монгольского воина была его храбрость в бою, иной раз доходившая до презрения к смерти […]
[…] можно резюмировать – природная меткость стрельбы с коня […] сплоченность и умение действовать в коллективе при облавных охотах, высокие моральные и физические качества (бесстрашие, ловкость и т.п.) – все это сформировало исключительно меткого и дисциплинированного конного лучника-воина»[49].
ДИСЦИПЛИНА
До сих пор даже в солидных исторических трудах можно встретить абсурдное, с точки зрения здравого смысла, утверждение о том, что в монгольской армии применялась круговая порука и за дезертирство одного казнили весь десяток.
Например:
«…фраза о том, что если бежит один человек, то казнят весь десяток, а бежит десяток, то казнят сотню, стала чем-то вроде заклинания, и практически каждый, кто разбирает нашествие, считает своим долгом ее привести. Повторяться просто не хочется, а чего-либо нового по этой теме уже не скажешь»[50]; «Круговая порука (если из боя бежал один, казнили десяток, не выполнил приказ десяток, казнили сотню) и жесточайшие наказания за малейшее неповиновение превратили племена в дисциплинированную армию»[51]; «…был установлен весьма жестокий порядок: если во время военных действий из десяти человек бежали один или двое, то казнили весь десяток. Так же поступали и в том случае, если один или двое смело вступали в бой, а остальные не следовали за ними…»[52].
Предположим, что подобная практика в монгольской армии действительно была. Тогда получается, что монгольские воины были единственными в истории, которым во время боя приходилось смотреть не только вперед – на врага, но и в стороны: вдруг кто-то из товарищей побежит. А если кто-либо действительно попытается дезертировать, то что делать его сослуживцам? Попробовать его догнать, то есть тоже покинуть поле боя, чтобы вернуть или, если не захочет возвращаться, чтобы убить? А вдруг погоня окажется неудачной и трусу удастся скрыться? Тогда остальным останется только один выход – бежать вслед за ним, ведь при возвращении в свою часть их ждет неминуемая смерть.
На чем же основывается этот миф? На неправильно понятом тексте Плано Карпини[53]. Вот этот текст: «Если из десяти человек бежит один, или двое, или трое, или даже больше, то все они умерщвляются, и если бегут все десять, а не бегут другие сто, то все умерщвляются; и, говоря кратко, если они не отступают сообща, то все бегущие умерщвляются»[54]. Как видим, у автора четко и однозначно сказано: «все бегущие умерщвляются», и только.
Итак, в монгольской армии казнили за бегство с поля боя, а также за неявку к месту сбора в случае мобилизации; за самовольный переход из одного подразделения в другое; за грабеж врага без приказа; за самовольное оставление поста.
При этом за преступления своих подчиненных командир подразделения наказывался наравне с ними. (Вот кто был вынужден постоянно контролировать рядовой состав монгольской армии!)
Что касается других преступлений, то «за повторный проступок – битье бамбуковыми палками; за третий проступок – наказание батогами; за четвертый проступок – приговаривают к смерти»[55]. Это относилось к рядовым, десятникам и сотникам. Для тысячников и темников наиболее распространенным наказанием было изгнание из армии, то есть, говоря современным языком, отставка.
ОСНОВНЫЕ ТАКТИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ
«…тактика монголов в полевом сражении сводилась к выявлению слабых мест позиции противника (визуальной разведкой и прощупывающими атаками), с последующим сосредоточением сил против выбранного для атаки места и одновременным маневром по заходу в тыл врага обхватывающим маршем конных масс по дальним дугам. После этого этапа подготовки монголы начинали стрелковый бой, обстреливая выбранный пункт в позиции противника попеременно меняющимися подразделениями своих конных лучников. Причем монголы предпочитали делать это путем обстрела издали, залпами своих конных лучников»[56].
«Удары при этом наносились массированно и сменяющими друг друга волнами, что позволяло на расстоянии, безвредно для себя, осыпать стрелами и дротиками врага. Данный прием поражения и сковывания движения противника стрельбой издалека был в определенной мере предвосхищением огневого боя последующих эпох»[57].
«Высокая эффективность стрельбы достигалась хорошей выучкой стрелков, большой скоростью полета стрел и частотой выстрелов. Надо полагать, что стрельба велась не хаотично, а залпами с очень небольшим интервалом между ними […]
В ходе этой первой фазы шеренги монгольских всадников находились в постоянном движении, накатываясь на противника, проскакивая вдоль строя и возвращаясь на исходную позицию. И так пока враг не дрогнул»[58].
«Для достижения целей обходного маневра он подготавливался с помощью ряда дополнительных приемов. Например, через заманивание противника в заранее рассчитанное место – т.е. прием знаменитых ложных отходов монголов…»[59]
«Другой способ подготовки обхода – выделение маневренных групп, заранее обходящих по широким дугам врага и выходящих в назначенные места и в указанные сроки. […]
Развитие идеи выделения обходных маневренных групп привело к появлению у монголов тактического резерва, который мог использоваться или как засадное подразделение (в этом он схож с маневренной группой, заранее выходящей в тыл противника), или как подкрепление для основных частей в нужный момент боя»[60].
«После обнаружения слабости позиции противника или ее расстройства наступает последняя фаза – на ослабленного противника, который или уже бежит, или отступает без порядка, бросаются отряды конных воинов с достаточным количеством защитного доспеха и ударным оружием, чтобы окончательно превратить его в бегущую толпу, которую гонят в сторону вышедшей ранее в тыл коннице монголов. Разгром завершается их совместным избиением окруженного и потерявшего всякую организацию противника, ставшего просто сдавленной со всех сторон толпой»[61].
«В тактике монголов уделялось значительное внимание боевому охранению. Оно состояло из арьергарда и боковых отрядов. Численность их бывала разной – от небольших дозоров до довольно значительной (в несколько тысяч человек). Для походного строя практиковались дозоры и патрули […] Дозоры были разделены на отряды численностью от сотни до тысячи человек. […]
Охрана тылов всегда организовывалась, и для нее всегда выделялись отдельные части»[62].
ОРГАНИЗАЦИЯ РАЗВЕДКИ И ДИПЛОМАТИИ
«Военная составляющая политики монголов не может рассматриваться в отрыве от других ее составляющих. Если чисто военные операции можно назвать “прямыми”, в смысле их прямого действия, то дипломатия, разведка и пропаганда действия суть непрямые. Вместе с военными средствами они являлись мощнейшими орудиями достижения целей монгольской политики помимо собственно военных мероприятий.
[…] при существовавшем уровне развития государственного аппарата разведка монголов не имела в нем специализированной и самостоятельной структур. […]
Разведывательные функции поручались доверенным лицам главы государства, чаще всего они совмещались с дипломатическими обязанностями.
[…] разведчики были и послами, и гонцами, и торговцами. Действовали они чаще всего открыто, тайные лазутчики были скорее редкостью, по крайней мере упоминания в источниках о них редки, в то время как сообщения о разведывательных миссиях монгольских послов и торговцев достаточно распространены в записках современников. Еще одним важным каналом получения разведывательной информации были “доброжелатели”, то есть люди, которые по своим личным причинам желали помочь врагам своей страны или ее властей»[63].
ТАКТИЧЕСКАЯ И СТРАТЕГИЧЕСКАЯ РАЗВЕДКИ
«Функции конных отрядов разведки и авангарда были следующие: сторожевая служба – выделение, иной раз на сотни километров вперед, сторожевых конных отрядов небольшой численности; патрулирование отрядами численностью в несколько сотен – частое и постоянное, днем и ночью, всех окрестностей; взаимодействие с дальней (стратегической) разведкой для проверки их сведений на местности в ходе боевых действий»[64].