За золотым призраком

Справившись тут же, в фойе гостиницы, по вывешенному расписанию о времени отправления парохода «Британия» в далекий австралийский порт Мельбурн, Отто Дункель, насвистывая бравую мелодию, сделал знак Карлу и Вальтеру следовать за собой. Рослые темнокожие носильщики в изящных белых костюмах и в форменных фуражках, какие и у швейцаров на входе, принесли багаж, раскланялись, поблагодарив за щедрые чаевые, бережно прикрыли за собой массивную, обитую коричневой кожей дверь.

– Карл! Вальтер, идите сюда! – громко позвал Отто с просторного балкона. – Вам не приходилось еще видеть Индийский океан! Смотрите, вот он, его величество ОКЕАН! Красавец, теплый, необъятный и чертовски коварный своими неожиданными ураганами. Здесь, за южными тропиками, совсем не так, как в Германии. Весна здесь в октябре, осень в мае, как и у нас, в Виндхуке. Здесь норд-ост всегда теплый, зюйд-вест ледяной. И все это потому, что чем ближе к югу – не парадокс ли, казалось бы! – тем ближе к вековым ледникам Антарктиды.

С четвертого этажа хорошо был виден город в той части, которая просторно раскинулась по акватории прекрасного, с золотистыми пляжами залива Аогоа. Чуть выше пляжной полосы видна зеленая зона высоких пальм с кронами, пышными, как головные уборы у индийских вождей. За этой зеленой зоной угадывались очертания хорошо знакомого туристам старинного на этом побережье укрепления форта под названием Форт-Фредерика, а вокруг и дальше от берега раскинулись белые и чистые, идеально ухоженные кварталы «Для европейцев». Чуть левее гостиницы стояло красивое здание управления порта, на фасаде которого большими, выкрашенными бронзой буквами было написано «ПОРТ-ЭЛИЗАБЕТ», у причальной стенки отдыхали четыре парохода, с десяток яхт, а дальше, словно голый зимний лес, торчали мачты и стрелы кранов, серые крыши складов, там бегали маневровые паровозы, которые обслуживали грузовой порт. За частоколом мачт – длинный мол, который отсекал океанские волны от тихой, с мазутными пятнами воды внутренней акватории. В самом конце насыпного из крупного камня и покрытого сверху мощными бетонными плитами мола величественно вздымалась головой к облакам круглая из красного кирпича башня портового маяка с огромной вращающейся зеркальной шапкой.

За маяком, насколько достигал взгляд, – бесконечная океанская рябь, у берега крупная, покатая, а чем дальше, тем казалась меньше, безмятежнее. К горизонту и от горизонта неприметно глазу ползли встречными курсами два судна – на восток уходил белый пассажирский пароход, а какой шел навстречу, по крошечному силуэту опознать пока невозможно.

– Это идет наша «Британия», – уверенно заявил Отто и неожиданно добавил мысль совсем из другой, как говорится, «оперы»: – Я отдал бы половину состояния, чтобы этот пароход назывался «Великая Германия», а не так, как теперь. Н-да, ну, это в будущем, – он сам себя, мысленно дернул за ухо, останавливая готовые было вновь низвергнуться из души рассуждения о будущей Германии, да вспомнил Вальтера.

К полудню «Британия» пришвартуется у южного мола, два дня будет стоять и заправляться, а в субботу, дети мои, мы начнем увлекательное путешествие! И вернемся из этого путешествия чертовски богатыми! Каждый из вас может считать себя прямым наследником легендарного графа Монте-Кристо! А по возвращении поглядим, господа сенаторы, кто из нас на что способен! – Отто решительно пристукнул кулаком о белый, недавно выкрашенный и горячий от солнца поручень балкона.

Карл молча, будто сытый кот прищурив карие глаза, улыбался, а Вальтер чуть саркастически скривил губы, негромко, провоцируя отца на откровения, сказал:

– Мне кажется, отец, ты каким-то образом узнал координаты необитаемого и неисследованного островка, где можно пошарить по дну в поисках жемчужных раковин, не так ли? Я видел такие раковины в йоганесбургском музее – черные или зеленые, диаметром до одного фута, а весом, как пояснял гид, иные особи и по двадцати фунтов!

Отто засмеялся, легонько хлопнул Вальтера по плечу, потом ласково встряхнул: после памятной ему стычки с младшим сыном в день отъезда из Виндхука, словно сговорившись, оба не упоминали имени Амриты, не вспоминали минувшую войну, и вроде бы обрели теплый душевный контакт, но каждый из них, без сомнения, словно рак-отшельник сидел в своей засаде и внимательно стерег один другого…

– А что! Карл у нас отменный аквалангист, не зря на прошлогодних соревнованиях завоевал призовое место по подводному плаванию. Так что, попадись нам и на самом деле такой чудесный островок, обчистим донышко за милую душу! Тогда обещаю каждому из вас по крупной жемчужине – дарите, кому хотите: жене или милой красавице, дело ваше. Лишь бы мир и спокойствие царили в нашем доме.

Вальтера кинуло в легкий жар. «Хорошую жемчужину можно продать ювелирам за несколько тысяч фунтов стерлингов! Вот нам, милая Амрита, и деньги на выезд в Индию! И там, на родине старого Али, мы будем вне цепей здешних драконовских законов и предрассудков».

За спиной бесшумно открылась дверь в спальную комнату, легкие шаги заставили всех троих обернуться. К ним подошел Али, поклонился, сложив руки как всегда на груди.

– Господин мой, вещи разобраны и уложены в шкафы. Прикажете обедать в номере или в ресторане будете?

– Да, Али, передай от моего имени, чтобы накрыли нам стол в номере. – И добавил, обращаясь к сыновьям: – Терпеть не могу ресторанного гама и громкой музыки. – Он снова повернулся лицом к океану, словно с ходового мостика субмарины всматривался в такую родную, вечно манящую к себе даль. По той интонации, с какой Вальтер заговорил о жемчуге, Отто понял, что младший сын заинтересован в отыскании сокровищ. И это его весьма обрадовало. «Так-то ли ты засветишься личиком, мой милый пацифист, когда перед тобой засияет настоящее богатство! – удовлетворенно хмыкнул про себя Отто. – На этом “коньке” мы и будем скакать вместе, сынок… Рано или поздно в тебе заговорит кровь твоего прадеда Генриха Дункеля, искателя приключений и сокровищ! И беспощадного устранителя свидетелей, которые могли знать, в каком именно месте от глаз людских это сокровище укрылось под морскими волнами!»

Отто еще раз внимательно посмотрел на чуть выросший силуэт идущего к городу парохода, обернулся лицом в комнату. Убедившись, что повар Али оставил их, сказал заговорщически:

– Только бы удача от нас не отвернулась, а там мы сумеем ухватить фортуну за павлиний хвост. Вот тогда мир и заговорит о Железном Дункеле, как когда-то назвал меня, вручая боевой крест сам… – Отто едва не произнес имя фюрера, но спохватился, тут же умышленно соврал: – …сам адмирал Дениц! Мне уже пятьдесят пять лет, а…

– Отец! – прервал его, рассмеявшись, Карл. – Никому не говори о своих годах. Тебе и сорок дают с трудом. Я своими глазами видел, как молоденькие девицы оглядываются на тебя.

Озорно подмигнув, Отто с довольной усмешкой отозвался на реплику старшего сына:

– Должно и в самом деле богиня Афродита, покровительница любви и мореплавателей, благоволит ко мне. В молодости я давал обет побывать на Кипре, где в свое время был главный центр культа этой богини, в городе Пафосе. И ныне от этого обета не отрекаюсь, обязательно заеду поклониться святым камням… Но покровитель – покровителем, а главное для мужчины – это спорт! Великая сила в борьбе со старостью. Спорт и, разумеется, спартанская воздержанность от чрезмерных развлечений и пьяных кутежей до рассвета… Ну что же, если мои годы не так страшны, то у нас еще будет время насладиться богатством, роскошью и – чем черт не шутит, пока Господь спит! – властью! – Отто неожиданно повернулся к Вальтеру, который молча стоял у балконных перил и смотрел на океан, а теперь, при последних его словах обернулся и, прищурив глаза, с улыбкой смотрел на размечтавшегося отца, словно не веря ни одному его слову. – Ну а ты о чем мечтаешь, ученая голова? О славе? О карьере? Или… о любви?

– Я? – Вальтер вздрогнул: отец снова прощупывает его! Вон, улыбается, а глаза блестят, как… как стекла поднятого над морской зыбью перископа! – Я решил сначала хорошенько пообедать, а потом, – с улыбкой добавил, – окончу университет, с годок подлечу нервишки на лучших курортах Европы, а потом открою адвокатскую контору в Иоганнесбурге. А если ты, отец, дашь достаточный капитал на первое время, то сниму дом под контору и в самой столице, в Претории. – Вальтер тоже решил проверить, как отнесется отец к его возможному «выделению» младшего сына для самостоятельной жизни. И реакция получилась незамедлительной, бурной.