Христоверы

– Да, хочу, – прошептал обескураженно Сафронов.

– Но для того ты должен вступить на корабль наш своей стопою, Иван Ильич, – прошептал старец. – У нас распутство не приветствуется. Чтобы обладать голубкой нашей, ты должен стать ей «духовным мужем».

– Кем? – вскинул брови Сафронов.

– «Духовным мужем», вот кем, – не замедлил с ответом старец.

– А как я могу стать ей «духовным мужем»? – ужаснулся Сафронов. – Я женат уже и в церкви венчан.

Андрон взял его доверительно под руку и отвел в сторону. Они остановились в углу у закрытого тюфяком окна.

– Все венчаные супруги, взошедшие на наш корабль, прекращают свои брачные отношения, – заявил старец. – Взамен мужчины получают «духовных жён», а женщины, стало быть, «духовных мужей».

Сафронов изумился:

– А Марину Карповну мою, с которой я повенчан, куда девать?

– Да пёс с ней, – ухмыльнулся старец. – По тебе вижу, что ничего тебя с супругой мирской уже не связывает. Вот и живи с ней как живёшь, каждый своей жизнью.

– А с «духовной» как быть? – удивился Сафронов. – Не приведу же я домой свою «духовную супругу».

– Нет, конечно, – усмехнулся Андрон. – Ты же не басурманин с несколькими жёнами зараз жить. Да и не поймут тебя миряне. Твоя «духовная жена», барин, со мной, в общине, как жила, так и жить будет. А встречаться с тобой она будет только на радениях.

– Получается, что я буду только любоваться ею, и всё? – возмутился Сафронов.

– Но почему же, – осклабился Андрон, – плотские связи с «духовными жёнами» не есть грех. Здесь проявляется уже не плоть, а духовная «христова» любовь.

– А кто у вас, «на корабле», может становиться «духовными жёнами»? – полюбопытствовал Сафронов.

– Те, кого я назначу, больше никто, – не моргнув глазом, ответил старец.

Из горницы послышались звуки множества голосов, и старец закончил беседу с Сафроновым.

– Так ты с нами, барин, или нет? – спросил он. – Решай прямо сейчас, иначе…

В дом стали заходить люди. Они раздевались и заполняли горницу. Старец выжидательно смотрел на Сафронова.

Купец в замешательстве не решался дать утвердительный ответ. Он окинул горницу блуждающим взглядом и остановил его на Евдокии. В белой рубахе девушка прекрасна как никогда. Понимая, что в случае отказа «взойти на корабль» ему никогда не обладать красавицей, Сафронов посмотрел на застывшее в ожидании лицо старца:

– Будь по-вашему, я согласен.

Переоблачившись в белую до пят рубаху и страдая от нерешительности, Сафронов вошел в горницу и занял место среди сектантов. Он был удручён и чувствовал себя неуютно.

Хлысты не обращали на него внимания, с нетерпением дожидаясь старца Андрона. Несколько минут спустя он с важным видом вошёл в горницу, и… Хлысты как по команде упали на колени и протянули к нему руки.

– Христос! Христос! – закричали они возбуждённо. – Благослови! Благослови нас, Христос!

Старец никого благословлять не стал. Он лишь поднял вверх обе руки, и толпа сектантов разом утихла.

– Голуби мои, люди божьи! – обратился он к адептам. – Нет больше радости, когда на корабль наш ступает новая обращённая душа. Восславим же её приход голоссалиями и радением!

Выслушав его обращение, хлысты быстро выстроились в круг. Кто-то вытолкнул замешкавшегося Сафронова в центр, и Андрон начал громко читать «божественную» проповедь.

– Как гласит вера наша, Иисус Христос не родился естественным образом, а был духовным сыном Девы Марии! – заговорил старец проникновенно. – А вот попы из церкви православной, эти чёрные вороны в рясах, эти кровожадные звери, волки злобные, безбожные иудеи, злые фарисеи, ослы сопатые – всё переиначивают!

Он указал рукой на притихшего Сафронова и продолжил:

– Сегодня наши радения я посвящаю «приводу» голубя на корабль нашенский. Сейчас он даст нерушимую клятву хранить тайну нашего учения, не объявляя её ни отцу, ни матери, ни отцу духовному, ни другу мирскому!

Старец поднял вверх правую руку и строго посмотрел на Сафронова.

– Клянись соблюдать тайну о том, что увидишь и услышишь в собраниях, не жалея себя, не страшась ни кнута, ни огня, ни меча, ни всякого насильства!

Лица присутствующих обратились на потрясённого происходящим Сафронова. И, будто попав под власть непреодолимых чар, он, не слыша собственного голоса, выдохнул:

– Клянусь.

Услышав его, старец оживился и обратился к адептам ещё более возвышенно:

– Наш новый голубь, ступивший на корабль только что, женат и обвенчан в церкви православной! Так вот что я скажу ему – все попы поганцы и любодеи потому, что они женаты. Брак и крещения православные есть осквернение. Те, кто вступает в брак по церковным канонам, сознательно губят свою душу. Всем обвенчанным до прихода к нам с женою жить не возбраняется, но только как с сестрою. А у нас дозволяется иметь двух духовных жён. Плотские связи с ними обеими не составляют греха, ибо здесь проявляется не плоть, а духовная, «христова» любовь!

Сафронов ошарашенно слушал ересь, изрыгаемую Андроном. Он потрясён, угнетён и раздавлен. Едва живой, он стоял в центре круга, во все глаза глядя на старца и пытаясь понять – шутит ли тот или говорит всерьёз.

– А сейчас начинаем радения голоссалиями, – вдруг, как из тумана, донёсся голос Андрона. – Будем радеть до тех пор, пока святой дух не снизойдёт с небес в каждого из нас, так как мы, все здесь собравшиеся, люди избранные.

В горнице стало происходить невообразимое. Круг, в котором стоял Сафронов, распался, и хлысты расселись по лавкам, стоявшим вдоль стен. Большинство свечей погасили, и горница погрузилась в полумрак.

Под ритмичное пение, сопровождаемое похлопыванием тактов по колену, то один, то другой сектант выходили на «радельный круг» и пускались в пляс. От всего этого у Сафронова кружилась голова, но он не мог себе позволить встать и уйти.

Хлысты вдруг вскочили разом и встали в круг. Распевая голоссалии, они плавно покачивались, стоя на месте. Но это длилось недолго. Через короткий промежуток времени круг стал оживляться и расширяться.

Затем, как по взмаху волшебной палочки, «хоровод» радеющих сектантов распался. Образовав пары, хлысты запрыгали по горнице туда-сюда. Вскоре и пары распались. Хлысты пошли в пляс по одиночке. При этом они выкрикивали голоссалии с выпученными от натуги глазами.

Шум, визг, стоны переполняли горницу, и среди всего этого хаоса можно было разобрать лишь истеричные выкрики: «ой, бог!», «ой, благодать!», «он, он святой дух!».

Сафронов схватился за голову. Ему с каждой минутой всё больше и больше казалось, что он сходит с ума. Переполняемый отчаянием, он закрыл глаза, и крик вырвался из его груди.

Андрон, расталкивая других, поспешил к нему.

– Кричи, ори, не стесняйся, голубок! – зашептал он в ухо находящегося в истеричном состоянии Сафронова. – Не жалей себя, барин! Волосы рви, рыло царапай, чтобы громче вопль исторгался из нутра твоего! Благодать на тебя нисходит аж с седьмого неба, благода-а-а-ать!

Пелена заволокла глаза, но Сафронов увидел, как Андрон вошёл в круг и сбросил с себя одежду. Оставшись в чём мать родила, он стал кружиться и приседать, ударяя ногами в пол. Следуя его примеру, хлысты стали срывать с себя одежду и в обнажённом виде прыгать, кричать, визжать, радоваться и жестикулировать. Затем женщины распустили волосы и бросились к мужчинам с объятиями и поцелуями.

Сафронов с протяжным стоном закрыл глаза и стал оседать на пол. С ним рядом вдруг появился старец Андрон, держа за руку бледную Евдокию. Старец сорвал с неё одежду, схватил за волосы и повалил на распростёртое тело Сафронова.

– Вот он, муж твой духовный, Евдоха! – процедил он сквозь зубы. – Теперь ты его до скончания века, а я, Христос твой, повелеваю тебе исполнять, как есть, все его запросы и прихоти…

Тем временем в горнице погасли свечи, обессиленные хлысты свалились на пол, отовсюду слышались стоны. Это пришло время кульминационного завершения радений, называемого свальным грехом.