Страница 11 из 13
За две-три недели действий отряд этот стал предметом ужаса не только для местной буржуазии, но и для австро-германских властей. Район военно-революционных действий Махно имел огромный – от Лозовой до Бердянска, Мариуполя и Таганрога, и от Луганска и Гришина до Екатеринослава, Александровска и Мелитополя. Быстрота передвижения была особенностью его тактики. Благодаря обширности района и быстрым передвижениям он всегда как снег на голову появлялся в том месте, где его меньше всего ждали, и в короткий срок прошел огнем и мечом по всем пристанищам местной буржуазии. Все те, кто за последние два-три месяца гетманщины успели обосноваться в старых дворянских гнездах, кто пользовался бесправием крестьян, грабя их труд и землю, кто начальствовал над ними, вдруг оказались под беспощадной, неумолимой рукой Махно и его партизан. Быстрые как вихрь, не знающие страха и жалости к врагам, налетали они на помещичью усадьбу, вырубали всех бывших на учете врагов крестьянства и исчезали. А на другой день Махно делал налет уже на расстоянии ста с лишним верст от этой усадьбы на какое-либо большое село, вырубал там всю варту, офицеров, помещиков и исчезал, не дав времени опомниться стоявшим под боком немецким войскам и сообразить, что произошло по соседству с ними. На следующий день он вновь более чем за сто верст от этого села расправлялся с каким-нибудь мадьярским карательным отрядом, усмирявшим крестьян, или вешал вартовых.
Варта всполошилась. Всполошились австро-германские власти. Они выслали ряд батальонов для разгрома и поимки Махно. Но тщетно. Великолепные кавалеристы, наездники с детских лет, притом имеющие по дороге переменных лошадей, Махно со своими партизанами оказались совершенно неуловимыми, делая в сутки переходы, абсолютно невозможные для обычной кавалерийской части. И неоднократно, словно насмехаясь и издеваясь над противником, Махно появлялся то в центре Гуляй-Поля, то в Пологах, где всегда были расположены большие части австро-германцев, то в других местах скопления войск, перебивал попадавшихся ему под руку офицеров и невредимый исчезал – через полчаса всякий след его терялся. Или же в то время, когда, казалось, по горячим следам должны были окружить его в определенном селе, он с небольшим отрядом партизан, переодетый в форму варты, пробирался в самую гущу неприятеля, разузнавал планы и расположение противника, затем ехал с каким-нибудь отрядом, выделенным «для поимки Махно» – и по дороге уничтожал этот отряд.
По отношению к австро-германским и мадьярским войскам общим правилом партизан было уничтожать офицерство, пленных же солдат распускать, предлагая им идти на родину, рассказывать там, что делают украинские крестьяне, и работать на пользу социальной революции. Их при этом снабжали литературой, а иногда и деньгами. Лишь солдат, уличенных в насилии над крестьянами, предавали казни. Такое отношение к пленным имело определенное революционизирующее влияние на солдат.
В этот период своей повстанческой деятельности Махно являлся не только организатором и вождем крестьянства, но в такой же степени грозным народным мстителем. За короткий период его первого партизанского выступления сотни помещичьих гнезд были уничтожены, тысячи активных врагов и угнетателей народа – безжалостно раздавлены. Его смелый и решительный образ действий, быстрота появления и исчезновения, неуловимость при разного рода обстоятельствах превратили его в легендарную личность, окруженную любовью и гордостью крестьян и страхом и ненавистью буржуазии. В его поступках было, действительно, много легендарного, совершенного его удивительной смелостью, его упрямой волей, проницательностью и здоровым мужицким юмором.
Но этими качествами личность Махно не исчерпывается.
Его боевой дух, партизанские выступления первого периода являлись лишь начальными проявлениями громадного военного и организаторского таланта. Махно неустанно собирал митинги во всех многочисленных селах района, делал на них доклады о задачах момента, о социальной революции, о трудовом, ни от кого не зависимом общежитии крестьян как цели настоящего повстания. Писал об этом листки, воззвания к крестьянам, рабочим, к австрийским и германским солдатам, к казакам Дона и Кубани и т. д. – «Умереть или победить – вот что стоит перед крестьянством Украины в настоящий исторический момент. Но все умереть мы не можем, нас слишком много, мы – человечество; следовательно, мы победим. Но победим не затем, чтобы, по примеру прошлых лет, передать свою судьбу новому начальству, а затем, чтобы взять ее в свои руки и строить свою жизнь своей волей, своей правдой» (из первых призывов Махно). Таков голос Махно к широкому крестьянству. И в скором времени он становится центром, объединяющим повстанческие массы. Почти в каждом селе крестьяне создают свои подпольные местные группы, связываются с Махно, во всем его поддерживают и руководствуются его указаниями.
Партизанские отряды, существовавшие ранее и вновь возникающие, стали сливаться с его отрядом, стремясь достигнуть единства действий. Необходимость единства действий и общего руководства сознавалась всюду, и всюду партизаны-революционеры признавали, что лучше всего это единство будет достигнуто в лице Махно. К этому заключению пришли такие большие и самостоятельные отряды, как отряд Куриленко, оперировавший в Бердянском районе, отряд Щуся и отряд Петренко-Платонова, оперировавшие в Дибривском и Гришинском районах. Все они по собственной инициативе стали составными частями отряда Махно. Таким образом, слияние партизанских отрядов юга Украины в одну повстанческую армию произошло естественно, в силу требований обстановки и голоса масс.
К этому же времени, в сентябре 1918 г., Махно получил название «батьки» – вождя революционного повстанчества Украины. Это произошло при следующих обстоятельствах.
Местные помещики, попрятавшиеся в больших центрах, кулаки и немецкие власти решили во что бы то ни стало уничтожить Махно и его отряд. Помещики создали особый добровольческий отряд из своих и из кулацких сынков специально для борьбы с Махно. 30 сентября этот отряд совместно с австро-германцами окружил Махно в районе Б. Михайловки, поставив на всех путях сильные воинские части. У Махно в этот момент было 30 партизан и один пулемет. Ему пришлось отступать и лавировать между многочисленными врагами. Попав в Дибривский лес, Махно оказался в очень затруднительном положении. Пути отступления были заняты врагом. Пробиться отрядом было невозможно, а спасаться поодиночке было недостойно революционных повстанцев. Да никто из отряда и не согласился бы в этот момент оставить своего руководителя. После некоторого раздумья Махно решил на другой день идти обратно на село Б. Михайловку (Дибривки). Выбравшись из лесу, партизаны встретили нескольких крестьянок, спешивших предупредить их о том, что в Дибривках великая сила неприятеля и что им надо торопиться пробраться на другую сторону. Сообщение это не остановило Махно и его партизан. Они, удерживаемые плачущими женщинами, все-таки двинулись на Б. Михайловку. Подъехав осторожно к селу, Махно сам с несколькими товарищами из отряда пошел на разведку и увидел на церковной площади большое становище неприятеля, десятки пулеметов, сотни оседланных лошадей и кавалеристов, расположенных группами. Со слов крестьян они узнали, что в селе находится батальон австрийцев и помещичий отряд. Отступать было некуда. Тогда Махно, с присущей ему твердостью и решительностью, обратился к своему отряду со словами: – «Ну, друзья! Вот здесь-то мы все должны умереть сейчас…» Это была серьезная минута, полная душевного подъема и решимости. Все 30 человек видели перед собой только один путь – путь на врага численностью около тысячи хорошо вооруженных бойцов, и все сознавали, что это означает для них конец. Все были взволнованы, но не потеряли мужества.
И вот в эту минуту один из партизан отряда, Щусь, обратясь к Махно, сказал:
– «Отныне ты над нами всеми будь батькой, а мы клянемся умереть с тобою в рядах повстанчества».
Здесь же весь отряд клятвенно постановил никогда не покидать рядов повстанчества, а Махно считать общим батькой всего революционного повстанчества. Затем двинулись в наступление. Щусю с отрядом в 5–7 человек была дана задача заехать в сторону и ударить неприятеля в бок. Сам Махно с остальными пошел в лоб ему. При громком «ура» партизаны стремительно бросились на врага, врезались в самую середину его, действуя шашками, винтовками и револьверами. Нападение произвело ошеломляющее действие. Ничего не ожидавший противник сразу был опрокинут и начал панически бежать, спасаясь кучками и в одиночку, бросая оружие, пулеметы и лошадей. Не давая времени опомниться ему, учесть силы напавших и перейти в контрнаступление, повстанцы гнали его разрозненными кучками, рубя на всем скаку. Часть особого помещичьего отряда забежала в реку Волчью, где была перетоплена вышедшими на побоище местными крестьянами. Поражение неприятеля было полное.