Страница 21 из 22
Григорий VII явным образом нисколько не ограничил деятельности соборов и синодов; напротив, он видел в них одно из самых надежных орудий своей политики. Во время тех первосвященств, при которых он управлял церковью, синоды часто собирались в Риме. На них осуждали духовенство, преданное симонии и «прелюбодеянию»; иногда на них решались и вопросы догматического характера. В 1059 г., при Николае II, Римский синод осудил Беренгара, который в знаменитом споре с Ланфранком отверг догмат пресуществления и признал за евхаристией только символическое значение. Гильдебранду уже приходилось заниматься этим спором во время одной из его поездок во Францию и во время Турского собора. Сделавшись папой, он увеличил число этих собраний: часто он созывает один собор в год, в начале Великого поста, а иногда еще и второй – в день Всех Святых. Он желает, чтобы соборы были многолюдны; он пользуется ими, чтобы придать своим заявлениям и действиям больше торжественности. Но, в сущности, на этих собраниях действует, руководит ими и решает дела он один; епископы, окружающие его, присутствуют здесь не для того, чтобы рассуждать, но для того, чтобы слушать папу, вдохновляться его политикой и получать от него указания.
Доходы Святого престола. Без денег невозможно управлять: Григорий VII должен был позаботиться о том, чтобы увеличить и правильно организовать финансовые средства курии. Св. Петр с давних пор владел многочисленными поместьями. Папа, его наместник, уступал пользование ими за известный оброк (ценз). С другой стороны, как мелкие собственники отдавали себя и свое имущество под защиту могущественных сеньоров, так и церкви и монастыри с IX в. начали во множестве вступать под защиту св. Петра, то есть под покровительство папы. В силу подобного акта апостол часто становится высшим собственником церковных или монастырских земель, но при этом не может ни пользоваться, ни свободно распоряжаться ими. Однако монастырь (или церковь), освобождаясь от всякой человеческой власти и защищаемый против всяких покушений апостольским проклятием, выражает свою признательность за эту защиту ежегодной податью. Случается также, что патронат ограничивается простым покровительством, которое нисколько не влечет за собой права собственности, но может обуславливать платеж подати; эта форма часто встречается в Германии. В том или ином виде этот институт распространился во Франции, Бургундии, Германии и Италии. Григорий VII закрепил его: он видел в нем, с одной стороны, средство распространить свой авторитет, ослабить влияние епископов на монастыри, с тем чтобы более непосредственно подчинить последние Св. престолу; с другой стороны, подобный патронат представлял собой обильный источник доходов.
Откупщиками Римской церкви являются не только церковные учреждения, но и города, и сеньоры до королей включительно. В 1085 г. Петр, граф Субстантский и Мельгёйльский, уступает все свои земли в полную собственность Григорию VII и его преемникам, чтобы затем получить их обратно в качестве узуфрукта за ежегодную подать в одну унцию золота. Впрочем, это пользование не пожизненное; но наследники Петра должны будут платить ту же подать. Таким образом, папа становится, по справедливому выражению историка, «настоящим сюзереном, которому повинны оммажем и податью», и уступленное ему поместье приобретает характер феода. В 1059 г. Роберт Гюискар отдал Св. престолу и получил в лен свои владения в Южной Италии и свои будущие завоевания в Сицилии и обещал платить ежегодно подать в 12 денье за пару волов. В середине XI в. король Арагона Рамир предложил свое государство св. Петру за ежегодную подать. Впрочем, Григорий VII, основываясь без сомнения на ложном дарственном акте Константина, считал всю Испанию собственностью св. Петра. В ту же эпоху в числе лиц, плативших ценз Св. престолу, были короли польский, датский и английский и герцог Богемский. Димитрий, герцог Хорватии и Далмации, коронованный в короли папским легатом в 1076 г., обещал платить ежегодно 200 безант. Эти подати известны под названием денария св. Петра.
К этим доходам присоединялись другие; все они сосредоточивались в Латеранском дворце, в папской камере. Во время своего архидьяконства Гильдебранд был «экономом Римской церкви» и пытался преобразовать финансовое управление, упорядочить сбор податей. Сделавшись папой, он продолжал работать в этом направлении. Для каждого плательщика назначалось духовное лицо той области, которому и поручалось взимание подати.
Каноническое право. Этому правительству нужен был и свод законов. Он существовал уже до Григория VII и заключал в себе постановления соборов и указы пап. Из этих документов, частью подправленных, частью поддельных, составился в IX в. знаменитый сборник Ложных декреталий, о происхождении и цели которых так много спорили и которые, по новейшим исследованиям, были составлены, по-видимому, в Мансской церкви. Григорий VII пользовался ими, как и его современники, и нет никакого основания думать, что он подозревал их подложность; но он хотел иметь такой кодекс, который был бы лучше приноровлен к его политике. По его приказанию (как указывает заметка в одной рукописи XIII в.) Ансельм Луккский составил свою «Collectio Canonum» в 13 книгах, помеченную, правда, только 1087 г. Документы расположены здесь таким образом, чтобы резко обозначить абсолютную власть папы в церкви: первые две книги трактуют «о первенстве и превосходстве Римской церкви и о свободе апелляции к ней». При Григории же VII Феодот (Deusdedit), возведенный им в кардиналы, составил свою «Collectio Canonum», которую он посвятил Виктору III. Он написал это сочинение, как сказано в его предисловии, для того «чтобы уяснить тем, кто этого не знает, первенство Римской церкви, в силу которого она господствует над всем христианским миром». И он без смущения заявляет, что отцы Никейского собора «установили, чтобы соборы не созывались и епископы не были осуждаемы без ведома папы и чтобы все важные дела представлялись на его усмотрение». Если редакторы этих сборников и не сочиняют целиком новых документов, то они пользуются теми, которые были сфабрикованы до них; то там, то сям замена одного слова другим меняет смысл целой фразы, и папе оказывается приписанной власть, принадлежавшая в действительности соборам. Сам Григорий VII истолковывает тексты чрезвычайно свободно, чтобы подогнать их к своим теориям. Правда, его противники поступали точно так же.
Таким путем Григорий VII силился создать в церкви то, что можно назвать абсолютной монархией. Чтобы достигнуть этой цели, он не стремился произвести переворот в церкви: он выдавал себя за представителя древних традиций. Он не создал ни одного нового учреждения, как он сам часто заявляет об этом, но он непосредственно подчинил себе все те, которые уже существовали; он отметил их папской печатью. С этих пор местная жизнь церквей прекращается; епископы должны быть только послушными слугами Рима и чиновниками центральной администрации, которая стремится сама все регулировать, всем управлять. Ниже мы увидим, какие последствия имело для церкви это преобразование; но нельзя не признать величие замысла. Притом Григорий VII был искренен, и его политика, стремившаяся установить единство власти в христианском обществе, согласовывалась с воззрениями Средних веков.
Григорий VII и Генрих IV
Начало спора об инвеституре. Генрих IV в Каноссе. Григорий VII и короли. Возобновление распри между Григорием VII и Генрихом IV. Генрих IV в Риме; смерть Григория VII. Последние годы Генриха IV. Генрих V и Пасхалий II.
Начало спора об инвеституре. Для того чтобы папа мог сделаться господином церкви, последнюю надо было освободить от всех уз, которые ставили ее в зависимость от светского общества: в ней не должна была действовать никакая другая власть, кроме папской. Требование этой независимости, предъявленное Григорием VII, неизбежно должно было вызвать столкновение с императором и королями, потому что епископы только тогда могли сделаться орудиями папы, когда переставали бы быть креатурами князей.