Страница 11 из 18
Так сказали послы Никомеда. Пелопид немедля взял ответное слово. Он заявил: если Никомед на что-то жалуется, пусть лучше обратится в сенат.
– Что же касается теперешних дел, то вот они: земли моего государя Митридата разграблены Никомедом. Поэтому мы выступаем с предложением к римлянам: либо запретите подобные действия Никомеду, либо выступите вместе с нами на войну против Вифинии. Поддержите Митридата как несправедливо обиженного!
Римские военачальники, пишет Аппиан, давно решили оказать помощь Никомеду и «только из притворства слушали все эти прения». Однако дипломатические демарши Митридата и блестящие речи Пелопида привели их в смущение. Аквилий и его соратники колебались. Наконец все же придумали хитроумный ответ в духе римской казуистики.
– Мы бы не хотели, – сказал Аквилий, – чтобы Митридат потерпел что-либо неприятное от Никомеда. Но мы не потерпим, чтобы против Никомеда была начата война. Не в наших интересах, чтобы Никомед понес ущерб.
Пелопид встрепенулся и хотел раскритиковать ответ римлян. Однако его увели с совещания под конвоем. Римляне, как сильная сторона, сами устанавливали правила игры. Если начинали проигрывать, применяли силу.
Такой исход переговоров давал Митридату моральный перевес. В глазах эллинистических правителей он превратился в обиженного. А римляне – в несправедливых захватчиков. Каковыми, собственно, и являлись.
На переговорах речь шла в основном о Никомеде. Именно его собрались защищать римляне. Зато не было разговора про другого их ставленника – Ариобарзана, который тоже совершал набеги на понтийские земли по указке Республики. Митридат думал этим воспользоваться. Понтийские войска вторглись в Каппадокию. Их вел сын Митридата – Ариарат VIII. Юноша захватил страну и выгнал бездарного Ариобарзана (90 г. до н. э.). К римлянам немедленно приехал Пелопид и попросил о встрече. На ней понтиец заявил следующее:
– Я уже говорил вам, о римляне, какие обиды претерпел мой царь Митридат после того, как вы отняли Каппадокию и Фригию. С другой стороны, вы оставили без внимания бесчинства Никомеда. Когда мы напомнили вам о нашем союзе, вы ответили нам, будто жалким просителям, что не допустите, если Никомед потерпит ущерб. Как будто он был пострадавшим, а не мы. Нам пришлось искать правды самим. В Каппадокии восстановлена справедливость, ее царем стал Ариарат. Это произошло из-за ваших софизмов. Вы не хотели решить дело миром и подстрекали каппадокийцев к войне против нас. Теперь Митридат отправит послов в сенат. Они расскажут всю правду о вашем коварстве!
Римляне стояли в полном шоке, а Пелопид продолжал нагнетать страх.
– Конечно, вы можете начать войну, но прежде подумайте. Митридат царствует не только над понтийцами, но и над множеством других народов – малыми армянами, колхами, боспорцами. Его союзники – скифы, фракийцы, бастарны на западе, великие армяне и парфяне – на востоке. Если вспыхнет война, она будет для вас затяжной и тяжелой. Нас поддержат базилевсы Сирии и Египта, которые ненавидят Рим. После этого восстанут недавно приобретенная вами Азия, Эллада, Ливия… Да и большая часть самой Италии, которая, не вынеся вашей жадности и корыстолюбия, ведет с вами непримиримую войну.
Как видим, Митридат и его придворные были хорошо осведомлены о ситуации в Республике. Как раз в 90 г. до н. э. там началась жестокая Союзническая война. Италики восстали против собственно римлян. Десятки тысяч воинов сражались на Апеннинском полуострове друг против друга. Подробности этих боев утрачены, но даже беглые упоминания в извлечениях из Тита Ливия дают представление о накале борьбы.
Разведчикам из Понта должно было казаться, что римский мир рушится. Митридат вообразил, что достаточно нанести последний удар, и Республика уйдет с Востока. Но Евпатор ошибся. Вскоре Союзническая война завершилась, римляне собрали новые легионы и отправили их воевать против Понта. А предполагаемые союзники понтийцев промешкали, а то и вовсе предпочли отсидеться. Римляне еще были способны на сверхусилия. А у понтийцев самым пассионарным и талантливым человеком оказался один Митридат.
Однако пока ничто не предвещало трагической развязки. Пелопид продолжал речь.
– Не имея сил закончить войну в Италии, где сражаетесь со своими же союзниками, вы разжигаете другую смуту – в Азии. Совершенно ясно, что вы натравливаете на Митридата его соседей – Ариобарзана и Никомеда. При этом вы надели маску друзей Митридата. Что ж! Если что-то заставило вас изменить отношение к событиям, дружбу не поздно восстановить. Прикажите Никомеду не нападать на вашего друга Митридата! Если вы это сделаете, обещаю: мой государь Митридат окажет вам помощь в войне против италийцев. Если нет – разорвите притворную дружбу и объявите нам открытую войну. Если же действуете по собственному почину, давайте отправимся в Рим, и пусть сенат нас рассудит.
Так передает речь Пелопида Аппиан в своей истории Митридатовых войн.
Римляне нашли чересчур дерзкими слова понтийского дипломата. Аквилий внушительным тоном приказал Митридату воздержаться от войны с Вифинией и Каппадокией. Непопулярного и никчемного Ариобарзана Рим намеревался в очередной раз восстановить на престоле. Дипломата Пелопида опять выдворили на родину и приказали уж не возвращаться, если Митридат не примет условий римлян. До границы посла провожали под стражей, чтобы он не имел возможности шпионить и подстрекать население провинции Азия к восстанию против Рима. Этот штришок отлично передает общую атмосферу. Римлян здесь ненавидели. Ждали любой возможности для восстания. В этом Митридат не просчитался.
Не дожидаясь решения сената, Аквилий и Луций Кассий стали собирать войска. К ним пришли перебежчики из Каппадокии. Несколько тысяч солдат выставил Никомед. Наконец, навербовали вечно буйных галатов. Ядро армии составляли римские оккупационные силы в провинции Азия.
Эту разношерстную армию разделили на три корпуса. Кассий занял центральную позицию в Галатии. Маний Аквилий караулил подходы к Вифинии. Наконец, третий военачальник, наместник Киликии Квинт Оппий, разместился на юге. Каждый из полководцев имел 40 000 пехоты и 4000 конницы. Всего – 132 000 человек. Снарядили флот. Он располагался около Византия. Эскадрой командовали Минуций Руф и Гай Попилий. Наконец, Никомед собрал 50 000 пехоты и 6000 кавалерии.
Эти данные приводит Аппиан. Думаю, мы в очередной раз имеем дело с преувеличением. Об этом говорит и донесение о численности войск Митридата. Аппиан пишет, что понтийский царь имел 250 000 пехоты и 40 000 конницы. Достаточно взглянуть на карту Понта, чтобы понять: столь маленькое государство не могло развернуть на своей территории четверть миллиона солдат. Это представляло проблему даже для Оттоманской империи во время Кавказских войн, которые протекали примерно в этих местах. Разве только речь идет обо всех понтийских силах, включая боспорские, колхидские гарнизоны и нестроевых. Но скорее другое. Римляне не могли признать, что понтийская армия равна им по численности, а то и меньше. Отсюда – более-менее верные цифры собственных сил в отчетах, но совершенно фантастические донесения о численности войск Митридата.
Флот Понта по тем же мифическим данным насчитывал 300 однопалубных кораблей и еще сотню бирем.
Крупнейшими стратегами были братья Неоптолем и Архелай – судя по именам, греки. Неоптолем прославился победоносными кампаниями в Крыму. Архелай был ничем не знаменит. Впоследствии он будет неоднократно терпеть поражения от римлян. Тем не менее этот человек считался знатоком военного дела. Но не будем огульно обвинять Архелая в бездарности. Не зная всех деталей военных действий, мы не имеем на это права.
Вспомогательный корпус в 10 000 всадников (думаю, эту цифру смело можно делить на десять) привел в Понт сын Митридата Аркафий – правитель Малой Армении. Стратег Дорилай подтянул пехоту (видимо, из Колхиды), выстроенную в фаланги, а другой военачальник, Кратер, возглавил отряд в 130 боевых колесниц. Этот род войск был совершенно бесполезен в бою, но упорно использовался в войнах восточных царей. Общее руководство осуществлял Митридат. Ему напрямую подчинялись главные силы армии.