Страница 4 из 8
- Господин Библиотекарь, Ваше задание выполнено! Документация и активатор наши!
Дядя шагнул вперёд, обнял меня, а затем, повернувшись, торжественно провозгласил:
- Новому Библиотекарю – трижды слава!
И толпа взревела. На несколько минут я полностью лишился слуха, а в ушах звон стоял ещё пару часов. Не надо было шлем снимать, а, с другой стороны ─ героя должны знать в лицо. Взвод Патруля в точно таких же «Големах» аккуратно, как стеклянный, извлёк из недр «Мародёра» контейнер с нашим будущим, и так же аккуратно и торжественно пронёс его до самих ворот. Ворота снова закрылись, но толпа снаружи и не думала бунтовать, и штурмовать стены Города. Ведь совсем скоро их ждала совершенно новая жизнь.
Дядя очень правильно всё рассчитал. После того, как я достал контейнер, и надёжно запер его в «Мародёре», я дал первое за три дня сообщение, состоящее из бессистемного набора цифр и букв. Если кто и перехватил это сообщение, до дешифровать его пришлось бы вечность. Ибо оно и не было зашифровано. Просто набор символов. Мы так и договорились с Библиотекарем. А потом, уже недалеко от Города я дал второе. «Я рядом». И вот тогда дядя и рассказал всё. И о «Протее», и обо мне, и о том плане, который мы придумали десять лет назад. Когда я абсолютно случайно обнаружил тело в неизвестном защитном костюме, и смог расшифровать данные его личного компьютера. И о том будущем, которое, без сомнения, ждало нас всех. Вряд ли теперь кто-то из конкурентов мог даже помыслить о том, чтобы попытаться перехватить меня. Дядя недаром так долго занимал эту должность.
Я стоял ошарашенный, раздавленный, и полностью уничтоженный после слов Библиотекаря. Уже не дяди. Нет, этот человек перестал быть мне родным, когда мягко и спокойно извинялся за то, что вынужден нарушить своё слово. Кто контролирует завод, тот контролирует весь мир… потому, что этого мира всего ничего. Но этому миру нужен сильный руководитель, и новый порядок. Который, без сомнения, мы вместе создадим. И я по праву займу своё место Библиотекаря, как герой, спасший… и ещё очень много подобных слов. Я молча стоял, и смотрел на этого человека, который когда-то дал мне в руки мою первую книгу. Александр Грин «Алые Паруса». И как после этого я, как потерянный, бродил по сумрачным коридорам Библиотеки, повторяя про себя такие загадочные, такие волшебные и притягательные слова. Зурбаган, Лисс, Каперна, Ассоль…
Я читал всё. Я читал взахлёб, без разбору, зачастую хватаясь за две, три книги одновременно. Всех книг не прочтёшь, я это знал, но я очень старался. Сохранившиеся остатки медицины позволяли высшей знати, и мне в том числе, прожить лет сто пятьдесят. Библиотекарь, проживший уже сто двадцать с хвостиком лет, и ещё даже не помышлявший о вечном, добродушно посмеивался, на меня глядя. И часто повторял, что я буду лучшим Библиотекарем. А я читал. Со временем я научился отличать Донцову и Поселягина от Хемингуэя и Ремарка. Я понял, что Достоевский ─ это очень сильно переоценённый критиками писатель, а «Война и мир» Толстого ─ скучное и неинтересное произведение, половина из которого написана на иностранном языке. Но всё равно я читал. И каждый раз, переворачивая последнюю страницу, я грустил, потому, что книга закончилась. Даже неинтересная. Но грустил я недолго, потому, что начиналась следующая.
А потом я повернулся, и ушёл. Даже не дослушав, что пытался втолковать мне уже не мой дядя. Уже просто господин Библиотекарь.
Когда меня приговорили к деклассированию, и изгнанию за то, что я, подобно Прометею, попытался дать каждому желающему читать эту возможность, я взял с собой «Алые паруса».
И вот теперь я уходил снова. С «Алыми парусами» в плотно набитом рюкзаке, в полностью закрытом «Големе», с ненадетым шлемом в руках. Навсегда. Абсолютно добровольно, не оглядываясь, уже попрощавшись с Городом и его Гражданами. Мой верный, закопчённый, и местами помятый «Мародёр» так и стоял недалеко от ворот, и никто даже не попытался в него забраться. Всё-таки, совсем уж безболезненно мой вояж не прошёл. Уничтоженный Последней Войной мир оказался не таким уж и пустым и безжизненным. За те несколько сотен лет, что мы прятались за стеной Города, кое-где жизнь вернулась на истерзанную огнём и радиацией землю. И теперь я уходил в этот неизвестный для меня мир. И я знал, для чего я иду.
Я остановился всего лишь на мгновенье, когда Библиотекарь, провожающий меня, шепнул еле слышно:
─ Не передумал?
─ Нет – глухо буркнул я, не оборачиваясь.
─ Я знаю, что бессмысленно, и всё же попробуй меня простить. Или, хотя-бы, понять.
─ Обещаю. Ты же знаешь, как в нашей семье легко даются обещания.
Тихонько рыкнул двигатель бронированного монстра, стрелковый комплекс обшарил всю округу, и доложил об отсутствии потенциальных мишеней. Одинокую фигуру Библиотекаря компьютер презрительно проигнорировал. Тихонько сам себе сказал: «Поехали!», сам же тихонько и тронулся. Путешествие длиной в тысячу ли начинается с шага в пропасть глубиной в тысячу ли. И теперь я не намеревался возвращаться.
Я построю свой собственный Город. И в этом Городе будет своя Библиотека. Дядя оказался сволочью, но порядочной сволочью. Порядочной ─ в смысле, честной. В плотно набитом рюкзаке, кроме изрядно потрёпанной книги и всяких полезных для выживания вещей, лежал контейнер с контрольной колонией наноботов, так сказать, демонстрационная версия. Абсолютно идентичная той, что сейчас вовсю развивалась, строя новые заводы, и новое, но НЕ МОЁ будущее. А ещё ─ сотня сверхкомпактных носителей информации, где была электронная версия «Руководства»… И вся Библиотека. Весь мир в не самом большом рюкзаке.
Я построю свой Город. И свою Библиотеку. Где-нибудь, на другом конце света. Энергии кварк-кессона «Мародёра» хватит мне на всю жизнь. И в мою Библиотеку может прийти каждый, кто захочет. Дети ─ в первую очередь. Ведь дети умные. Они сами определят, что для них хорошо, а что плохо. Дети будут читать, учиться и построят свой мир, где не нужны будут поводыри для слепых и не будет стада, которому так нужен пастух.
И пусть я уже не увижу, как в космос уходят корабли в поисках братьев Великого Кольца. Но я мечтаю увидеть, как в гавань войдёт «Секрет», пылая в утренних лучах солнца алым шёлком парусов, и Ассоль встретит своего Грэя. И всё будет хорошо.
А как же иначе?
Донецк, 2019
Рассказы из цикла «Зона отчуждения»
Смысл Жизни
Лукаш размышлял. Было о чём. Уже четыре часа Мишку Бешеного было не видать. И не слыхать. Три часа назад Мишка удалился к себе в каморку. Детекторы аномалий, стационарные сканеры и беспилотник (а если откровенно, то просто метеозонд, но с ещё одним Михиным прототипом детектора аномалий), болтающийся над крышей двухэтажки, молчали. Молчали и динамики рупоров ─ почему-то сразу после развода и смены караула на Барьере, Шуруп не включил свою любимую анархопанкоту. Тишина давила. Тишина немного пугала. Тишина казалась осязаемой, плотной, её хотелось резать ножом и намазывать на хлеб. Лукаш устал от тишины. Которая висела свинцовой кастрюлей уже четыре часа над его, Лукаша, головой. Свирепые ёжики все поумирали, и очень хотелось бить в чёрный барабан и поливать мозгами обои.
Лукаш вздохнул, встал из-за стола и пошёл вниз. К Михе. Который, как тот поезд, устал от ржавой прямолинейности рельсов.
Миха был задумчив. Обычно, когда Миха бывал таким, и на вопрос «Что случилось?» Миха отвечал ─ «Котэ случился». Сегодня утром Котэ ушёл со своей весёлой гоп-компанией, а похмелье должно было стать не выматывающим душу состоянием, а уже просто частью «сегодня». На столе перед Бешеным стояла одинокая бутылка пива, выпитая наполовину. Одинокая и жалкая. В каморке присутствовал жуткий беспорядок. То есть, все вещи лежали на своих местах, пол был вымыт, а стол тщательно протёрт до блеска. Чистый стол с одинокой полубутылкой пива вызывал беспокойство и наводил на тягостные вопросы. Поэтому Лукаш тихонько закрыл дверь, основательно уселся напротив Бешеного, сделал глоток пива и хмуро поинтересовался: