Песня Печали (ЛП)

— Меня останавливал не закон, — тихо сказал Лувиан. — Этому помешала мама. Я рассказывал тебе о последствиях моего перехода с права на политику, но я бы уже отдыхал на дне с рыбами, если бы выбрал искусство. Впрочем, — продолжил он, не дав ей ничего сказать, — когда один парень сказал, что хотел бы пирсинг, как у риллян, я повторил за ним. Конечно, он должен был оставаться скрытым для остальных, так что…

— Понятно.

— В чем-то мне повезло. Угадаешь, где другой парень сделал свой?

Печаль рассмеялась и поцеловала его грудь.

Они притихли на миг.

— Все еще не верится, что это по-настоящему, — добавил Лувиан через пару мгновений.

— Почему?

— Из-за… Расмуса.

— Мы разошлись еще до встречи с тобой, — сказала Печаль.

— Знаю, но если это твой тип?

— Мой тип?

— Сама понимаешь… высокий, культурный. Красивый. Очень красивый.

— Ты хочешь быть с Расмусом? — спросила Печаль.

Лувиан легонько укусил ее за плечо, и она рассмеялась и отодвинула его.

Она не привыкла к такой его стороне, не учитывала, что он мог быть уязвимым, в чем-то не уверенным. Она ощущала от этого неожиданную силу. Печаль приподнялась на локте.

— Ты мне очень нравишься, — сказала она. — Позволь тебе показать.

Аркадий издал свист, отвлекая Печаль от воспоминания.

— Едет карета, — его голос был близко. — Нам нужно идти.

Лувиан промолчал, и Печаль ощутила его губы на своих, он целовал ее как в последний раз. Печаль молилась пантеону Граций, чтобы это было не так.

— Увидимся очень скоро, — он прижался губами к ее уху. — Обещаю.

И он ушел.

— Вот она! — услышала она вопль Дугрея через миг, а потом тяжелые шаги сапог, спешащие к ней.

Печаль глубоко вдохнула и приготовилась. Вот и все.

Ее подняли и поставили на ноги, путы на запястьях разрезали, повязку сорвали с лица. Ее фальшивое облегчение было лишь отчасти притворством, когда она моргнула от света, пытаясь различить лица спасителей. Первым она увидела Аррана, его лицо было строгим из-за тревоги. Пока она привыкала к свету, она увидела Дугрея, на его лице смешались благодарность и ужас. Они отошли, пока она потирала запястья.

— Печаль, — сказал Арран, шагнув к ней. — Ты не ранена? — он обернулся, словно ожидал увидеть похитителей, бегущих среди деревьев.

Печаль подавила улыбку от игры Аррана. Он был бы чудесным дополнением к труппе, которую она видела в Западных болотах.

— Я в порядке. Сенатор Дэй. Невредима, честно.

— Слава Грациям, — сказал Арран, сжимая ее плечи. — Вернем тебя в замок.

Она забралась в карету первой, Дугрей и Арран — следом, оба сели напротив и смотрели на нее с тревогой.

Дугрей заговорил, как только они поехали:

— Ваше великолепие, прошу прощения за произошедшее с вами. Я приму любое наказание, которое вы посчитаете подходящим.

Печаль опешила.

— Я не хочу тебя наказывать.

— При всем уважении, Ваше великолепие, вы обязаны. Я ужасным образом подвел вас. Если бы с вами что-то произошло, вся вина легла бы на меня. Я принимаю это и последствия этого.

Ее сердце болело за него. Она ощущала, как он страдал из-за того, что не справился с долгом. Она задумалась, могла ли немного наказать его, чтобы успокоить его гордость. Но как? Он не заслужил такого.

— Дугрей, я видела, как ты сражался с ними. Их было слишком много. Это не была твоя вина. Серьезно. Я не позволю тебе винить себя в этом.

— Сыновья Раннона…

— Не хочу больше слушать об этом, — твердо сказала Печаль. — Я рада, что ты — мой страж, и так все и останется. Я тебе доверяю.

Он не выглядел радостно, хотя его только что простили, и Печаль поняла, что его тревожила не только совесть, но и гордость. Его вера в себя пошатнулась от произошедшего, и это так просто не восстановить.

Они погрузились в тишину, и Печаль отклонилась на спинку кресла, закрыла глаза. Теперь они ехали, и ее нервы были напряжены, ведь она была все ближе к Веспусу. Вся ее энергия уйдет на то, чтобы убедить его, что ничто не изменилось, что все карты все еще у него. Ей нужно было вести себя спокойно, не говорить ничего, что вызовет его подозрения…

— Печаль? Мы вернулись.

Печаль вздрогнула, Арран разбудил ее. Она и не поняла, что уснула.

— Прости. Я… устала, — честно сказала она.

Карета повернула, и Печаль увидела замок, белый камень, ставший золотом в свете уходящего осеннего солнца. И Шарон ждал у двери, следил за движением кареты с пристальностью сокола.

Печали нужно было играть не только для Веспуса. Шарона тоже нужно убедить.

Печаль смотрела на него в окно, он крепко сжимал колеса своего кресла, мрачно поджимал губы, и все ее сомнения насчет него пропали. Она вдруг ощутила отчаянную тоску по нему, его советам и поддержке, и ей захотелось поговорить с ним и снова доверять ему.

Как только карета остановилась, Печаль открыла дверцу и выбралась, попав в объятия Шарона. Он крепко сжал ее, ведя себя как отец, а не стойкий вице-канцлер. И Печаль обнимала его в ответ, пыталась выразить как можно больше извинений и обещаний быть лучше в объятиях.

Когда она отодвинулась и посмотрела на него, ей показалось, что он постарел лет на десять за время их разлуки, его лицо осунулось, вокруг рта пролегли новые морщины.

— Слава Грациям, — сказал он, голос дрожал так, как она еще не слышала, и на миг Печаль стала переживать, что он заплачет.

— Я в порядке, — сказала Печаль, от стыда ей было плохо. — В полном порядке.

Он окинул ее взглядом, словно проверял правду ее слов.

— Я думал, они хотели тебя убить, — сказал Шарон. — Думал, мы тебя больше не увидим.

Печаль сжимала руку Шарона, Арран толкал его кресло, а Дугрей держался рядом даже в стенах замка.

Арран вел их к личным покоям Шарона, в коридорах, к счастью, больше никого не было. Печаль не была там с детств а, но комнаты не изменились. Его покои были изящными, вся мебель была из темного дерева, сияла чистотой. Пол был без ковра, чтобы ему было удобнее передвигаться, между столами и диванчиками было много места, книжные шкафы были низкими, и только три полки были высоко, чтобы убирать туда свои книги. Хоть Печаль никогда не проводила тут много времени, в этом месте ей сразу стало лучше, ведь оно было так похоже на него.

— Арран, сообщи Йеденвату, что канцлер вернулась в хорошем настроении и здоровая, — сказал Шарон, направляя самостоятельно кресло к дивану.

— Они тут? — спросила Печаль. — Их созвали?

— Пришлось. На случай… худшего. Хотя они думают, что ты на карантине в Летнем замке. Тувы тут нет. Она сломала ногу.

— О, бедняжка. Она в порядке? Как?

— Несчастный случай в дороге, вроде бы. Она будет рада знать, что ты вернулась.

— Хорошо, что ты вернулась, — Арран улыбнулся Печали.

Печаль посмотрела на часы на камине Шарона.

— И скажи им, что я хочу провести собрание через два часа, — добавила она. — Чтобы они лично убедились, что я в порядке. И потому что я хочу кое-что предложить.

Арран кивнул, оставил Шарона и Печаль одних.

— Ты точно в порядке? — спросил Шарон. Он окинул ее взглядом, словно мог увидеть, что они с ней сделали, по ее коже. — Они тебе не навредили?

Она опустилась на колени перед ним.

— Честно. Они хорошо со мной обходились, если подумать, — это было сложно. Печаль едва могла смотреть на Шарона, пока говорила, стараясь держаться правды, насколько могла. — Меня кормили, пускали в туалет, у меня была кровать. Меня даже не связывали.

— Я не представляю, через что ты прошла. Прости, что не смог их остановить.

Печаль покачала головой, не доверяя своему языку.

— Я вас не виню. И никого не виню. Это в прошлом. Не будем тратить на это время.

— Конечно. Конечно, ты хочешь об этом забыть. Я освободил твое расписание, чтобы дать тебе время отдохнуть…

— Нет, — перебила Печаль. — Отдыхать я не хочу. Мне нужно взяться за дела, ради всех. Там… я многое осознала. Ошибки, которые нужно исправить. Для начала я напишу Ирис и попрошу ее вернуться домой. И Мэла. И я хочу обсудить роспуск стражей порядка.