Воин темной планеты

Кордолианец склоняет голову. У него действительно заостренные уши. Как у эльфа.

С моих уст грозится вырваться глупое, неразумное хихиканье. Я сдерживаюсь изо всех сил.

Не то место, не то время. Боязнь сойти с ума, наверное, заставляет меня бредить.

«Прекрати, Эбби. Не заставляй большого плохого инопланетянина злиться».

Именно это происходит в ситуации «между жизнью и смертью»? Кажется, я читала о чём-то таком. Потеря реальности. Неуместная истерика. Таковы симптомы состояния аффекта.

«Скажи что-нибудь. Заставь его уйти».

— Э-э, привет, — говорю я на универсальном. Каждый, кто отправляется в космос, должен выучить универсальный язык. Это требования Федерации. — Вы, ребята, похоже, торопитесь, поэтому я просто пропущу вас. — Небольшой смешок всё же срывается с моих уст. И я тут же мысленно даю себе пинок под зад.

«Серьезно, Эбби? Ничего получше придумать не могла?»

Я задержала дыхание, ожидая его реакции. Стараюсь не пялиться на его заостренные уши, грозные красные глаза и довольно ошеломляющий мускулистый торс. Потому что эта наноброня довольно, ах, скульптурная и совсем не дает разыграться воображению.

— Что смешного, женщина? — его бархатный голос резонирует в коридоре. Именно так я себе представляла его голос. Высокомерный. Властный. Голос мужчины, который всегда добивается своего.

Уф. Если бы он не был таким пугающим, я бы сочла его раздражающим. Поднимаю руки в успокаивающем, я надеюсь, жесте.

— Ничего. Просто думала обо всем, что нужно сегодня сделать. Знаешь, сращивание ДНК, плазмидная инженерия, очистка кислородных фильтров и всё такое. Поэтому я немного поглощена мыслями. — Наполовину правда. Я действительно думала об этом. А ещё о том, что мы были захвачены одними из самых опасных существ в космосе.

Он уставился на меня, ничего не говоря, словно понятия не имеет, о чем я говорю.

— Я ученый, — уточняю я. — Очистка биометрических кислородных фильтров не так очаровательна, но кто-то должен это делать.

Он всё равно молчит. У меня есть дурацкая привычка много болтать, когда нервничаю.

Глубокий красный взгляд не дрогнул. Кордолианец сужает глаза, протягивая руку в черной перчатке. Я вздрагиваю.

«Ты уходишь прямо сейчас, Эбби».

Затем его пальцы что-то вытаскивают из моих волос. Травинка. Вероятно, листочек виноградной лозы застрял, когда я ползала через гидропонные вентиляционные отверстия, ища фрукты, которые потерялись при сборе урожая.

Он критически осматривает лист, потом меня, потом снова лист, качая головой. Он что-то бормочет себе под нос на родном языке.

Затем, резко произнося команды и шумя оружием, они пронеслись по проходу, исчезая из поля зрения. И снова служебный коридор опустел, как будто после их ухода образовался вакуум. Словно не было этой короткой встречи.

И положительный момент — по крайней мере, меня не убили.

— Сумасшедшие кордолианцы, — пробормотала я, проведя рукой по волосам. Почему я должна беспокоиться о том, что думает какой-то мускулистый, колонизирующий галактику, серебристый мудак?

Почему мое сердце до сих пор стучит?

Глупые пришельцы. Я вздыхаю, сбрасывая напряжение, пропуская воздух через губы. Не знаю, что они делают на нашей станции или чего хотят, и мне действительно все равно.

Я просто хочу вернуться к работе. Я в порядке, пока они здесь не для того, чтобы колонизировать станцию во имя Кордолианской империи и отправить нас всех на какой-нибудь отдаленный форпост в каких-нибудь гнусных целях.

Они ещё ничего не взорвали и ни в кого не стреляли, поэтому я тайно надеюсь, что нас пронесет.

Может быть, им просто нужно место, где они могут починить свой боевой крейсер, прежде чем вернуться и продолжить то, что начали.

Они здесь не по собственной воле. Мы, люди и наша планета, не обладаем высоким показателем межгалактической востребованности.

С тех пор как девять галактик были нанесены на карту, мы пришли к пониманию, что мы на самом деле не центр вселенной.

Вовсе нет. Большинство пришельцев считают нас далекими, слаборазвитыми, отсталыми, за которых не стоит даже драться. Мы уже достаточно сильно повредили нашу планету, без всякой помощи пришельцев, за что им большое спасибо.

Я никогда не слышала о кордолианцах, путешествующих так далеко. Они хотя бы раз бывали в Солнечной системе?

Очень сильно надеюсь, что они просто потерялись.

С тем, что сейчас происходит на планете, последнее, что нам нужно, — доминирующая инопланетная раса, которая приходит и захватывает нас под благожелательным предлогом.

Я вздрагиваю и беру себя в руки. Собираюсь с мыслями, прежде чем они примут пугающий оборот.

Нет смысла беспокоиться о вещах, с которыми я не могу ничего поделать.

С другой стороны, кислородные фильтры сами себя не поменяют. И в моем шкафчике припрятан шоколад. Он творит чудеса, если речь идет о неминуемой гибели.

Ах да, шоколад. Одна мысль о нем заставляет чувствовать себя лучше.

Глава 2

Тарак

Начальник горнодобывающей станции находится на самом верхнем этаже над заводами и офисами рабочих. На входе есть ресепшн, и для такой приземленной промышленной станции это удивительно роскошно.

Полы сделаны из редкого чёрного джентианского камня, отполированного до блеска, зеленая растительность тянется по стеклянным стенам, прикрепленным к металлическим решеткам.

И опять свет раздражающе яркий, вызывающий головную боль.

Люди, должно быть, плохо видят в темноте. Это единственная причина, по которой они настаивают на освещении всей станции.

Пространство кажется пустым, но вдалеке я что-то слышу.

Шаги. Аркан и Калан чувствуют то же самое. Мы находимся на своеобразном перекрестке, проходе, протянувшемся в обоих направлениях перед пещеристым пространством.

— Они пытаются отрезать нас. — Калан поднимает плазменную пушку и встает на колено, целясь в пока ещё пустой коридор.

Я чувствую незначительные вибрации, исходящие от десятков человеческих ног.

Аркан идет в другом направлении, неся двойные плазменные пушки.

Кажется, люди достаточно глупы, чтобы пытаться устроить нам засаду.

Их ошибка.

— Боевая готовность, — рявкаю я, и наниты моего экзокостюма начинают трещать и щёлкать, формируя шлем. Я испытываю облегчение, когда боевое забрало прикрывает мои глаза, перед взором предстают цифры и графики, которые говорят, что люди приближаются с обеих сторон.

Как нам и подсказывали наши чувства.

Я хватаю Джейкобса за руку, и он в панике поворачивается ко мне лицом.

— Если ты не хочешь, чтобы твои товарищи умерли, тащи свою задницу туда, где скрывается ваш лидер, и скажи ему отозвать этих смертников. В противном случае пятьдесят человеческих солдат, которые думают, что собираются напасть на нас, в конечном итоге будут размазаны по стене. Разве вы не знаете, что ваше оружие не может пробить нашу броню? Ваши солдаты ничего нам не сделают.

— Я не имею к этому никакого отношения, — пробормотал он, запинаясь. — Клянусь.

— Мне всё равно. Приведи сюда начальника станции. У меня кончилось терпение. — Я обращаюсь к подчиненному, который также в полной боевой готовности — Калан, сделай предупредительный выстрел. Ты знаешь, что делать.

— Самое время проявить враждебность, генерал, — отвечает Калан. — Эти люди просто прикалываются. — Он успокаивается и нажимает на курок. Раздается громкий выстрел, эхо криков слышится в коридоре.

Джейкобс тревожно смотрит туда-сюда.

— Беги, человек, — говорю я ему. Он не теряет времени и спешит войти в лифт.

Хотя забрало предотвратило последствия резкого света, оно никак не помогло моей раскалывающейся голове. Небольшая часть меня хочет, чтобы я отступил назад к крейсеру и выпил несколько таблеток, которые обычно принимаю, чтобы уснуть. Я подавляю этот слабый, жалостливый голос.

У нас заканчивается время, и мне нужны результаты, быстро.