Запретная

Занятый собственными эмоциями, он не сразу отследил реакцию Олеси и очнулся, только когда услышал всхлипывание и почувствовал дрожь.

– Не так… всё не так… не должно, – едва слышно шептала она. – Неправильно.

– Олеся? – открыв глаза, он недоуменно взглянул на её заплаканную мордашку. – В чём дело?

– Мы не должны были. Не так, – прошептала Олеся, и в светло-карих глазах промелькнули боль и отчаянье.

– Олеся? – вновь повторил Денис и вздрогнул, когда в грудь ударило проклятье.

Отшатнувшись, он прижимал руку к груди, там, где билось сердце, и глядел на неё. Слёзы текли по щекам, размывая косметику, а она словно этого не замечала, смотрела на него, сжимая в руках пустой флакон с проклятьем.

– Ты, – прохрипел Денис, шатаясь и падая на колени.

Промахнуться с такого расстояния было очень сложно, почти невозможно, значит, жить оставалось ему не больше десяти минут.

Грудь горела огнём.

– Прости, – неожиданно прошептала Олеся, сползая со стола и опускаясь рядом с ним. – Прости меня.

А ему неожиданно стало весело. Вот она какая – смерть. И не будет больше ни тревог, ни забот. Ничего.

– Беги, – ответил он, прежде чем боль стала совсем невыносимой, после чего потерял сознание.

-2-

Олеся

Камера была совсем не похожа на обычные камеры или те, что я видела в кино. Здесь не было голых грязно-серых кирпичных или бетонных стен, разрисованных непонятными и жуткими надписями, железных кроватей и страшной дырки в полу вместо нормального унитаза.

По сути, это была самая обычная комната с крашеными обоями, кроватью, столом, двумя стульями и отдельной каморкой, где располагались душевая и санузел. Единственное исключение: здесь совсем не было окна, а дверь была металлической и помимо огромного засова закрывалась на магический замок с другой стороны. Не надо быть магом, чтобы почувствовать, как тебя считывают: холодок по коже и жуткое ощущение, что меня рассматривают сотни глаз, перед которыми я стою совершенно голая и беспомощная.

А ведь, я была не так далека от истины, действительно, беспомощная дурочка, которая влезла туда, куда соваться не стоило.

Я не знала, сколько уже прошло времени после того, как меня привезли, часов здесь не было, но по ощущениям не менее трёх-четырёх.

Первое время я испугано жалась на краешке стула, вздрагивая от любого шума и звука, который доносился из коридора. Но вслед за страхом быстро пришла обречённость и даже какая-то покорность. Мозг гудел от непрошеных мыслей и жуткого осознания: я убила мага. И не просто колдуна, а Дениса Разина. Такое просто в голове не укладывалось.

Надо было бежать. Бить проклятьем и бежать. Всё, как говорили, но у меня не получилось. Всё пошло не так, как я себе представляла.

Эти полтора дня я старательно твердила себе, что ненавижу некроманта, включала на ютубе ролики с его участием и просматривала ночами напролёт. Раз за разом. Смотрела в холёное красивое лицо с внимательными серыми глазами, изучала улыбку, которая как магнит действовала на женщин, и ненавидела.

Они говорили, что ненависть помогает. Не безразличие, а именно ненависть. И я её взращивала по крошке, по каждой частичке. Думала, что справлюсь, что выработала иммунитет. Господи, зачем я только влезла в это?

Наивная дура. Дура, которая каким-то чудом решила, что может противиться магу.

Один танец, и всё изменилось. Прикосновение горячих рук, хриплый шепот, от которого учащалось сердцебиение. И глаза… Никогда не видела таких. Серые встречала, но именно такого оттенка… Они были как расплавленное серебро, которое обволакивало меня со всех сторон.

Взглянуть в них и пропасть.

Господи, что я творила, что позволила ему сделать с собой и своим телом? Это же чудовищно, неправильно… и волшебно. Меня никто никогда так не целовал, никто никогда так не обнимал и не ласкал. Словно он имеет на это право.

«Сама же позволила», – ехидно напомнил внутренний голос.

Надо было бежать, как он сказал. Ударить и спасаться бегством, когда шанс на спасение ещё был. А если не выйдет, то оставался план «Б».

Дабы «не попасть в руки варварам», в платье был вшит крохотный пузырёк.

Вроде так просто: выпить и уснуть. Но я не смогла. Меня словно выключили. Не знаю, как описать это состояние. Но вот только что я была сильная, смелая и яркая, а потом раз – и вернулась прежняя нерешительная Леська.

Меня так и нашли: ревущую на полу у бездыханного тела некроманта, сжимающую два флакона: один от проклятья, второй с ядом.

– Дай мне, – тихо попросил мужчина, протягивая руку.

Подняв голову, сквозь туман слёз я увидела симпатичное лицо и серо-голубые глаза в контрасте с чёрными волосами и тёмной формой Стража.

Перечить ему смысла не было, и я покорно вручила мужчине свой личный билет на тот свет и безропотно позволила привести в эту камеру.

Как только шок отошёл, я босиком, в одних чулках, прошла в ванную, где умылась. Туфли остались в том кабинете, как и клатч, но полы в камере были тёплыми, и никакого дискомфорта хождение без обуви мне не принесло.

Умывалась я долго, словно вода могла вернуть душевное равновесие и успокоить расшатанные нервы. Но нет, этого не произошло. Чувство вины никуда не делось, как и память.

Посмотрев в зеркало, которое висело над раковиной, увидела весьма непривлекательную девицу с рыжими волосами, торчащими в разные стороны, опухшим лицом, красными от слёз глазами и с огромными чёрными разводами под ними.

Смотреть на собственное отражение было страшно и немного противно. Еще раз умывшись, я вернулась в комнату и забралась на кровать, где, сама того не ожидая, уснула.

Проснулась от противного звука отодвигающегося засова. Он громким лязгом ворвался в сон, в котором я вот уже несколько часов бегала по бесконечным запутанным коридорам и что-то искала. Не знаю, что это было, но явно не выход. Нетерпение перемешалось со страхом и беспокойством. Мне надо было не только найти потерянную вещицу, но и сбежать от того, кто шёл за мной по пятам. А ощущать преследование было не очень приятно. Вот он, свет впереди. Едва дыша от усталости, я рванула туда и резко затормозила, чуть не падая.

Там стоял он. Чёрные с проседью волосы, тёмный костюм с расстёгнутой наполовину белой рубашкой. Я отлично помнила, как сама расстёгивала эти пуговицы, как касалась горячей гладкой кожи.

Засунув руки в карманы, он исподлобья смотрел своими невозможными грозовыми глазами, а моё сердце дрожало то ли от страха, то ли от предвкушения.

– Денис, – прошептала я, открывая глаза и вздрагивая.

Сон был странный и непонятый, поэтому неожиданному пробуждению я даже обрадовалась. Только это счастье длилось совсем недолго.

Дверь открылась, тихо заскрипели петли, и я сразу же вспомнила, почему и где нахожусь.

Неловко подскочила на месте, лихорадочно приглаживая волосы и поправляя задравшееся платье.

– Стрельцова, на выход, – безэмоционально произнёс незнакомец, равнодушно оглядывая меня сверху вниз.

Я неловко переступила с ноги на ногу и попыталась оттянуть подол ещё ниже. После чего юркнула мимо него к выходу, лихорадочно думая, стоит ли мне убирать руки за спину или нет. На всякий случай убрала и голову опустила.

Здесь полы были холоднее и грязнее. Не то чтобы совсем, но мелкие песчинки практически босыми ступнями (чулки не в счет) я чувствовала. Сразу же захотелось вернуться в душ и вымыть их с мылом. Неприятное ощущение, но оно было не последним. Стало ещё холоднее, ноги занемели, и тело покрылось мурашками.

Можно было подумать, что это психологическая атака, направленная на угнетение общего состояния, если бы не одно маленькое и существенное «но»: я сама забыла туфли в том кабинете.

Мы остановились у одной из дверей. Они были совершенно одинаковые: серые и безликие. На этой красовался номер «23». Это я тоже запомнила.

– Здравствуйте, Олеся Стрельцова, – приветствуя меня, из-за стола встал уже знакомый темноволосый Страж с серо-голубыми глазами. Тот самый, что забрал у меня флакон с ядом.