Избранная демоном

- Рахаат, - дрогнувшим голосом сказал Арон. - Я здесь только ради тебя… Я никуда, слышишь, никуда не уйду без тебя, и не проси!

Я смерила тэна взглядом.

Когда заговорила снова, в моем голосе звучала сталь.

- Ты здесь не ради меня, Арон, и ты это знаешь. А ради себя.

Я снова подняла ладонь, не давая Арону перебить себя.

- Все, что ты хочешь - получить меня. Для себя. Молчи, пожалуйста, не перебивай. Не так давно я была глупая и считала, что цель моей жизни, как истинной пери - дарить наслаждение и делать счастливым хозяина своей жизни. Это правильно, думала я. Об этом говорят свитки и книги. Так говорят наставницы. И они правы. В каждом слове. Для других пери. Не для меня. Я не знаю до сих пор, Избранная я или нет, хоть все это и произошло… мне до сих пор не верится, что это не череда чудовищных совпадений, не замысел богов, которые хотят испытать тэнгериев… Но если это правда, я могу сделать больше, чем наказывают свитки. Больше, понимаешь?

Арон не ответил. Просто смотрел на меня не отрываясь. Я продолжила говорить.

- Если я вернусь со всеми на Вершину мира, Ягат найдет и заберет меня. Потому что по нашим законам я принадлежу ему. Я его наложница. Но в нижнем мире другие законы. Здесь есть магия. И магия, защищающая Аос, не позволит Ягату войти в него и забрать меня. Пока в небе не звучит рог Аримана, Ягат вынужден повиноваться силе. Повиноваться сонму богов, потому что они сильнее. Это значит, что пока Избранная останется в нижнем мире, где Ягат не сможет достать меня, будет мир.

- Я могу остаться с тобой здесь! - вырвалось у Арона. - Я могу защитить тебя!

- Помнишь день, когда Ягат забрал меня, используя клятву отца, данную в Тысячелетнюю войну?

- Помню, - сказал Арон и взгляд его наполнился ненавистью. - Великий тсар Оридан Мудрый не хотел отдавать свою дочь. Он знал, чем это грозит.

Я кивнула.

 - Тогда Ягат сказал, что я сильнее, чем кажусь. Это не помешало ему подвергнуть меня позору, но все же он прав. Я должна быть сильной, и могу быть такой. Мне не нужна защита в мире смертных.

- Ты не можешь принадлежать никому из них, - прорычал Арон и кошки, которые улеглись рядом, словно прислушиваясь к разговору, зашипели. Арон вынужден был замолчать.

- Я точно знаю, что не могу принадлежать Ягату, - сказала я твердо. И, вздохнув, добавила: - И никогда не смогу принадлежать тебе.

Арон вздрогнул, словно его ударили.

- Ты никогда не сможешь простить мне? - спросил он тихим голосом.

Я опустила голову, перевела взгляд на костер, затем взглянула на ночное небо. Отчаянно пытаясь не обращать внимания на пощипывание в глазах, проследила взглядом за падающей звездой, и, наконец, ответила:

- Неважно, смогу простить или нет. Важно, что забыть точно не смогу.

- Рахаат…

- Пожалуйста, не говори ничего, Арон. Мне пора. Я чувствую, что на меня смотрит этот жалкий работорговец. Если он скомандует мне, как кошке, я не вынесу позора. Поговори с Джитаной. Пери свободно перемещаются по лагерю и окрестностям во время стоянок. Нас охраняют звери, но с ними можно сладить. Пусть Джитана или другая пери отвлечет повара, а кто-то бросит в котел с едой для караванщиков сонного зелья. С кошками ты справишься, Арон. Не медли. Скоро мы подойдем к Аосу, и сбежать будет сложно. Ты сможешь провести пери и тэнов через Неудержимые земли к пространственным вратам.

Я встала, сделала вид, что потягиваюсь и сказала:

- Сделай это ради того, что могло бы быть между нами. Потому что я сделаю больше.

Взглянув на воина в последний раз, я тихо сказала:

- Прощай, Арон.

Мой голос дрогнул и мне не ответили.

Уходя, я чувствовала взгляд воина каждой клеточкой тела, и изо всех сил душила рвущиеся наружу рыдания.

Но когда прошла мимо Мулея, нацепила непроницаемую маску, стараясь вести себя именно так, как от меня ожидают.

- Тебе намного лучше, Рахат, - сказал торговец. - Если ты гуляешь по лагерю и ведешь беседы с другими рабами.

- Твоими молитвами и твоей заботой, человек, - ответила я, дернув подбородком.

Мулей усмехнулся, и было в этой усмешке что-то тревожное.

- Осторожно, Рахат, - сказал он. - Тебе стоит привыкать к покорности, если не хочешь раньше времени узнать, как люди умеют наказывать пленных демонов.

- Ты хочешь наказать меня? - в свою очередь, усмехнулась я. - Попробуй. Только знай, что самое страшное, что со мной могло случиться, уже случилось. Днем раньше или днем позже меня ждет позор. Не думаешь ли ты, что можешь напугать меня?

- Гордая Рахат, бывшая принцесса демонов, - процедил Мулей. - Я торговал демонами и знаю, о чем говорю. Есть в Аосе рабы-демоны. И знаешь, что я скажу тебе, гордая и прекрасная Рахат? Твой новый хозяин, кто бы он ни был, сломает тебя в два счета.

- Я смогу вынести любую боль, - просто ответила я, сама не веря в то, что говорю.

Не поверил и Мулей.

- Не любую, - ответил торговец. - Когда твой хозяин, у которого кроме тебя будет целый гарем наложниц и рабынь, возьмет тебя, твой мир сузится до размеров ожидания его ласк. Смысл твоей жизни заключится в ожидании милости господина. И когда он захочет проучить тебя, он просто не будет спать с тобой. А ты будешь медленно сгорать в агонии, прекрасная Рахат. Поверь, мой народ научился приручать демониц. Это излюбленное наслаждение высших мира сего.

Слова Мулея тяжело проседали в груди. То и дело, от гнева и стыда, перехватывало дыхание, потому что понимала: он прав.

Оказавшись одна в крытой повозке, я рухнула на колени, прямо на пол и закрыла лицо руками.

- Анахита! - воззвала я. - Ни о чем не прошу тебя, кроме одного: дай мне силы. Дай мне силы, чтобы вынести все, что приготовила мне судьба! Дай мне силы выдержать это с честью, чтобы не смалодушничать в самый последний момент… Мне нельзя возвращаться к Ягату… Но та участь, что мне грозит, кажется намного хуже… Слишком дорогую цену я плачу за благо своего народа… Слишком дорогую.

Я забылась тревожным сном, где лица родных сменяли лица смертных, где то и дело раздавался гром, вспыхивали молнии, а струи воды хлестали по лицу. Сквозь непогоду доносился хриплый голос, который то и дело сливался в своем звучании с громовыми раскатами:

- Ты - моя, принцесса Рахаат. Ты - моя собственность. Я иду за тобой и ни одна сила в мире не остановит меня.

Я вскакивала, переводила дыхание, будила прикорнувшую рядом Лею. Отвечала, что приснился кошмар, укладывалась снова. И снова все повторялось.

Прошел еще один день, похожий на предыдущие, кроме того, что сегодня не поймала на себе ни одного неприязненного взгляда. Пери улыбались мне, говорили со мной, в глазах у них застыли слезы.

- Должно быть, о нашем разговоре известно твоим соплеменницам, Рахат, - сказал Мулей, от которого ничего не укрывалось. - На тебя смотрят с жалостью.

- А на тебя - с презрением, - в тон ему ответила я, в стремлении убедить торговца в его правоте.

Мулей смерил меня оценивающим взглядом, а потом распорядился привести к нему сразу двоих пери. По тому, как девушки переглянулись между собой, я поняла: побег произойдет сегодня. Арон внял моим словам.

После ужина, на который нам подали ягнятину, печеные овощи и круглые золотистые плоды, я выпила отвара, который специально для меня варил лекарь, что был в услужении у Мулея, и удалилась в повозку.

Я специально не смотрела не пери и избегала бросать взгляды в сторону дальнего костра, где сидят тэны, чтобы ненароком не выдать волнения и не вызвать подозрений Мулея. По красному, лоснящемуся лицу торговца, его масленым глазкам и вялым, ленивым движениям, я поняла, что мои сестры постарались на совесть. Также, видимо, начала действовать сонная трава, которую пери удалось подмешать в отвар.

Я специально пила из общего котла и ноги слабели с каждым шагом.

С трудом дойдя до повозки, я залезла внутрь и рухнула на топчан, успев понадеяться, что сделала все правильно.

Сквозь сон я слышала крики, рычание, отвратительное мяуканье. Я поняла, что снаружи Арон дерется с теми стражниками, кто сумел противиться воздействию сонного отвара и удивилась тому, что все, что могу чувствовать сейчас - это сильное желание спать. Хотелось, чтобы снаружи замолчали и снова воцарилась тишина, так необходимая сейчас.