Обреченная

Угу, только я же сама лично не подпускала мужа к себе, имитируя критические дни. Конспираторша чёртова. Всё боялась спугнуть счастье или просто осознать всю ответственность своего решения.

Как бы то ни было, надо сказать.

- Да, малыш, - прошептала я. – Пора бы твоему папке узнать.

В этот же момент дверь хлопнула и в коридоре появился мокрый Димка.

- Насть, там такой дождь, а я опять зонтик забыл, - Феникс обаятельно улыбнулся и принялся стаскивать с себя пальто и грязные ботинки. – Опять Стихийники с ума сходят.

Сейчас или никогда.

- Дим…

- Может тоже на них в суд подать. Обещали же солнце, - продолжал сокрушаться он.

- Дима…

- А тут такой дождь, даже не дождь, а целый небесный потоп.

- Я беременна, Дим.

- Буквально пару ми…, - мужчина замер с грязным ботинком в руке и недоверчиво взглянул на меня. – Что ты сейчас сказала?

Набрала в грудь побольше воздуха и буквально выпалила:

- Я беременна, тринадцать недель.

Ботинок с грохотом упал вниз и огромный кусок грязи шлёпнулся прямо на бежевый ковёр.

- Настя, - тихо-тихо произнёс муж, медленно двигаясь в мою сторону.

- У меня и справка есть, - делая шаг назад, закивала я.

- Настя, - ещё более зловеще произнёс он и в один прыжок оказался рядом.

Схватил так крепко, что стало трудно дышать, приподнял и закружил, тыкаясь носом в макушку.

- Настька, - замерев, прошептал муж.

Застыла безмолвной статуей в его руках, прижимаясь всем телом и ни о чём не думая. Просто наслаждаться этой удивительной близостью. Забыть обо всех тревогах, сомнениях и страхах. Просто быть вместе. И время остановилось вместе с нами.

- Как же я тебя люблю, - пробормотал муж, размыкая объятья и заглядывая в лицо. От искреннего счастья в его глазах у меня зарябило в глазах. Вновь просыпается совесть – почему я молчала до этого? – У меня только один вопрос.

- Какой?

- Тринадцать недель, это больше трёх месяцев. И ты молчала?

Мне хватило совести покраснеть и отвести взгляд.

- И почему? - он не злился, в голосе искреннее любопытство и небольшое недоумение.

Слегка пожала плечами и попыталась вырваться из его объятий. Не дал. Наоборот неожиданно подхватил на руки и, игнорируя протестующий вопль, понёс к дивану, где сел сам и усадил меня к себе на колени.

- Я жду.

- Дим, какая разница, - пробормотала я.

- Большая, - ответил он и осторожно накрыл ладонью мой живот. Я невольно задержала дыханье, чувствуя тепло, что словно волнами, исходило от его ладони. – Я уже больше трёх месяцев будущий папа и ничего не знаю об этом… Ты точно не ошиблась в сроках?

- Точно… я просто сама ещё не поверила в то, что он есть, - тихо пробормотала в ответ.

- Или она.

Ладонь принялась нежно и очень медленно водить по животу. И выражение на лице было такое удивительное, что у меня невольно слёзы выступили на глазах, и я шмыгнула носом. Опять гормоны разыгрались.

- Не могу поверить, что он сейчас там… совсем крохотный. Насть? Давай пока никому говорить не будем.

- Давай.

И мы не говорили. Довольно длительное время нам удавалось скрывать эту маленькую тайну, благо живот у меня до шести месяцев почти не рос, а тот, что был, я весьма умело прятала за просторными жилетами, прикрываясь шарфами и прочими аксессуарами. Даже на работе никто не догадывался о моём интересном положении.

Но после шестого месяца, буквально за пару недель он неожиданно вырос, да так, что мне пришлось экстренным образом менять весь гардероб и брать отпуск в школе по семейным обстоятельствам.

Тогда и пришлось рассказать остальным. Хотя мне жутко хотелось оттянуть этот момент до самых родов. Но тут в позу встал Димка, сказал, что это детский сад и скрывать уже не получится, что будет лучше, если узнают всё от нас, а не из светской хроники. Я понимала, что он прав, но всё равно стремилась оттянуть этот неизбежный момент. Может, боялась сглазить, не знаю. Но муж не дал мне возможности  повредничать, схватил в охапку, чмокнул в нос и перенёс на Сейшелы.

Надо было видеть лица Татьяны и остальных, когда они увидели весьма ощутимые изменения в моей внешности и грядущее пополнение в нашей семье.

Дима оказался прав, и давно надо было поделиться этой маленькой тайной. Я теперь могла спокойно поговорить обо всех своих страхах, сомнениях и прочих маленьких фобиях, что периодически накрывали с головой, и были присущи любой беременной женщине. Меня теперь понимали.

Всё время до родов я провела в гостях у Тумановых. В прессу всё-таки просочились слухи о моей беременности и возле нашего дома опять стали появляться толпы журналистов. Для безопасности и просто, чтобы лишний раз не нервничать, Димка собрал вещи и велел и шагу не ступать с острова. А я и не собиралась. Мне тут было очень комфортно и спокойно.

Единственное, что меня огорчало, я очень скучала по мужу. Конечно, он старался выбираться к нам каждый день, но иногда не получалось. Проводить ночи без него стало для меня пыткой. И дело не столько в интимном плане. После того, как Димка узнал о ребёнке, он сократил наши близкие отношения вдвое и стал вести себя намного мягче и нежнее, сводя с ума своими неторопливыми ласками и невесомыми прикосновениями.

Мне просто не хватало его. Прижаться животом к крепкой спине и обхватить его за талию, вдыхая такой родной запах. Или просто лежать в темноте вслушиваясь в его дыхание, чуть не заходясь от щемящего ощущения счастья.

Однажды, ещё в Москве, на пятнадцатой неделе беременности, когда гормональные скачки давно уже были позади, я всё-таки расплакалась. Лежала и всхлипывала, утирая слёзы, чем жутко перепугала проснувшегося Димку.

- Настя? Болит что-то? Где? – зашептал он, вскакивая с кровати, путаясь в простынях и падая на пол, чтобы тут же вскочить.

Такой лохматый, домашний и красивый, что я разревелась ещё громче, вызывая у него нервный тик.

- Ди-и-и-и-им, я так тебя люблю.

Муж потом час успокаивался на кухне коньяком.

Конечно, нам было интересно гадать, кто родится мальчик или девочка, какие способности он приобретёт и на кого будет похож. Иногда затевали спор, пытаясь договориться, какое имя дадим малышу, но к согласию нам так и не удалось прийти.

Схватки начались в два часа ночи. Правда в тот момент я не знала, что это именно схватки. Просто проснулась от ноющей боли в спине и больше уснуть не смогла. Чтобы не тревожить Димку, что в эту ночь был с нами на острове, тихо выбралась из постели и вперевалочку направилась на кухню.

Налив в стакан воды, я поняла, что пить совсем не хочу. Скорее наоборот, от одной мысли о еде меня начало подташнивать. Боль только усилилась, переходя со спины в нижнюю часть живота. Наверное, странно быть такой глупой и недальновидной. Но я не сразу поняла, что это именно схватки. А когда поняла, не сразу поверила.

И испугалась. Вместо того, чтобы позвать кого-то, села на стул, обливаясь холодным потом и дрожа от новой схватки.

Не знаю, каким чудом Димка почувствовал, что что-то не так. Он и сам не знал. Я потом у него специально спросила, что его разбудило той ночью. Феникс не знал. Просто сказал, что проснулся, не нашёл меня и решил узнать в чём дело. Пошёл на кухню, а там я с совершенно безумными глазами, обхватив живот руками, едва стояла на ногах, цепляясь за стол. В тот момент мне пришла гениальная мысль, попробовать дойти до Димы и разбудить его. Кричать не хотелось, мне отчего-то было стыдно будить весь дом.

Соколова Мария Дмитриевна родилась на острове Маэ в доме своего дяди Сергея Туманова в 14 часов по местному времени, огласив громким ором все ближайшие окрестности. Переправленная сферой перехода Целительница, как и Татьяна, которая добросовестно ей всё это время помогала, сказали, что роды у меня были достаточно лёгкие и быстрые. Я так не думала, но возражать не стала. Вся боль, тревога и страх исчезли, стоило мне услышать её первый крик, ощутить крохотное тельце на своём животе, заглянуть в смышлёные синие глазки.