Обреченная

- Всё, - улыбнулась она и, неожиданно подавшись вперёд, быстро поцеловала его в небритую щёку. – Я тоже тебя люблю.

- Поздно опомнилась, милочка. Я сегодня уже веду одну Ведьмочку к Венцу. Вы бы тоже не затягивали с этим делом, - Димка приобнял молчаливую Настю и выразительно глянул на брата. Тот намёк явно понял.

Дружный смех разорвал гнетущую атмосферу, но тревога никуда не делась.

Зал был небольшим по размеру, правильной округлой формы и очень высокими сводами. Посредине стоял красивый резной алтарь и две каменные плиты. При виде широких кожаных ремней, Дима сглотнул и слегка ослабил воротник рубашки. Шутки кончились.

- Ложитесь, - почтенный старец небрежно указал на плиты, а сам неспешно подошёл к алтарю. – Всех остальных прошу удалиться из Зала. Обряд не терпит посторонних глаз. Это великое таинство любви, и лишним тут не место. Да и крики могут напугать.

Вот тебе и здрасте. Ничего не скажешь, обнадёжил и успокоил. Хорошо хоть от этого не умирают, сущность, конечно, можно потерять, но умереть в физическом смысле – нет.

Подмигнув побледневшей, как мел, девушке, Дима первый лёг на постамент и позволил закрепить ремни на руках и ногах. Что ж пора выяснить степень его выдержки. Так ли он крут, как думал о себе раньше? Одно радовало – Насте так плохо не будет. Внутри сущность начала бесноваться, предчувствуя степень подставы со стороны Хозяина. Её даже стало жалко, но и сделать Дима ничего не мог. Он ведь правду сказал – без этой упрямой брюнетки с шоколадными глазами жизнь для него просто потеряет смысл.

Двери тихо закрылись, извещая об уходе зрителей. А Феникс постарался поудобнее расположиться на холодной плите и закрыл глаза. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри всё дрожало, а сердце беспокойно стучало о грудную клетку. Казалось ещё чуть-чуть и выпрыгнет. Последние гнетущие минуты тишины перед главным испытанием в его жизни. И вот уже Святой Отец принялся нараспев, речитативом читать священные тексты и его голос эхом прокатился по Залу.

Боль возникла почти сразу, с первого же слова. Сначала она была просто неприятной, беспокоящей и давящей на сознание, но терпимой. Вот только это было лишь начало, и с каждым мгновением, с каждым новым словом она становилась всё ощутимее.

Феникс пытался мысленно представлять приятные сердцу моменты из его жизни, чтобы как-то отвлечься и не думать о том, что его буквально насквозь пронизывают разряды адской боли. Не получалось, картинки становились расплывчатыми, и пролетали таким быстрым слайд-шоу,  что было невыносимо вглядываться в них. Ещё пару раз попытался начать всё сначала и бросил это занятие. Нет, не поможет.

А пытка светом становилась всё жёстче. Жуткие болевые разряды забирались в те уголки сознания, о которых Колдун даже и не подозревал. Боль выкручивала всё внутри наизнанку, топталась по натянутым нервам, вгрызалась в плоть и спешила крушить дальше. В глубине души громко выла сущность. Ей тоже приходилось несладко. Только, в отличие от хозяина, она могла вдоволь наораться. Чем тварюшка с упоением и занималась, оглушая его своими воплями.

Когда боль стала почти невыносимой, Дима уже шипел сквозь стиснутые зубы и так сильно натянул кожаные путы, что на запястьях появилась кровь. Но и это не помогало, лишь на мгновение отрезвляло затуманенный разум, и боль опять брала над ним власть. Его тело крутило и ломало. Казалось еще чуть-чуть и даже кости расплавятся от этого страшного жара, что пылал вокруг него.

Дима больше не мог терпеть, не мог молчать. Все благие намерения не пугать Настю как-то незаметно вылетели из головы.

Слишком больно, слишком сильно… всё слишком…

И именно в этот момент подал голос Феникс. Ярко вспыхнул огненными красками, расправляя крылья в самой глубине души. Казалось, что против этой боли не выстоять, что даже этот Огненный Птах падёт, не выдержав натиска света. Но тут дал о себе знать подаренный кусочек Настиной души, что слился с истинной природой Феникса. Он так ослепительно засиял яркими огнями, освещая всё вокруг себя и даря умиротворение и блаженство, что Димка едва не задохнулся от этих резких перепадов. Пара секунд и боль просто исчезла, будто её и не было, по его израненному сердцу, по измученной сущности мягко прошла исцеляющая волна искренних чувств. Любовь побеждает всё. И Соколов знал об этом ранее по рассказам, а теперь ещё и проверил на себе.

Правда вместо боли неожиданно сразу навалилась невероятная усталость и мужчина, не выдержав потрясений, просто отключился.

-18-

Боль - это не страшно. Моя боль раздробилась о трепетную любовь к мужчине, лежавшему сейчас на алтаре неподалёку от меня, о его Темноту и даже о мой Свет, и это придало мне силу и мужество, чтобы противостоять этой изматывающей пытке. Всячески отгоняя мысли о своих болезненных ощущениях, меня ужасало другое: мне, как Светлой, пытка не должна была нанести ощутимый вред, а вот Фениксу… В нескольких метрах от меня корчился в судорогах самый дорогой человек и помочь ему я ничем не могла. Я знала, что Дима пытался ради меня сдержаться. Слышала его хриплое, тяжёлое дыхание и готова сама была выть. Кое-как развернувшись, смотрела, как его тело скручивает от боли, ломая и выгибая под немыслимыми углами. Смотрела и не могла отвести взгляда от этой страшной картины.

Нет, я тоже чувствовала боль, что словно сжимала каждую клеточку в огненные тиски. Несмотря на то, что сущность была светлая, она в любой цветовой ипостаси - оставалась сущностью. Поэтому было больно, но терпимо. Страшнее было лежать и вслушиваться в тихие, едва уловимые, стоны Димки.

Каким-то невероятным образом чувствовала, что огненный Феникс уже на грани, ещё чуть-чуть и не выдержит… и что тогда? Как остановить это? Как помочь ему справиться с этой мукой?

Сущность жалась в своей норке и жалобно поскуливала, а я, сцепив зубы, покрываясь липким потом с головы до ног, опять стала произносить какие-то неведомые мне ранее фразы, похожие на людские молитвы, выпрашивая у неизвестных мне Небожителей пощады для любимого человека…

Больно. От каждого произнесенного слова Святым Отцом по телу словно проходили электрические разряды, становившиеся всё болезненнее.

Ещё немного, ещё чуть-чуть. Это не может продолжать вечно. Просто не может.

«Потерпи, Дима, пожалуйста, потерпи».

Слёзы уже сами текли по щекам, мешая нормально дышать, застилая глаза.

Я боялась даже на мгновение отвести от него взгляд. Пусть это никак не поможет ему и не облегчит боли, но мне было капельку спокойнее.

Внезапно Димка захрипел, выгнулся и задрожал, широко распахнув глаза.

- Нет… нет, нет, - зашептала, пытаясь вырваться из этих пут, что крепко держали, мешая двигаться. – Дима!!!

Не услышал, болезненно рыкнул и обмяк.

Это что? Это как? Этого же просто не должно было быть!!! Что-то пошло не так. Но что?

- Дима!!!! – я уже кричала, срывая голос и до крови раздирая запястья. – Помогите же ему! Помогите!!! Почему вы стоите?... Почему?!!!

Но дверь всё еще была закрыта, а Старец продолжал читать свой текст, не обращая внимания на затихшего на алтаре Колдуна. И никто не делал попыток хоть как-то помочь ему.

- Дима!!! Димочка… не надо… пожалуйста. Не оставляй меня. Дима!!!

Я уже не замечала боли и не видела ничего кроме бледного лица любимого мужчины. Меня колотило от рыданий, а горло скрутил такой спазм, что я не могла выдавить больше ни звука. Единственное, что мне оставалось - это лежать на своём куске гранита и рыдать, проклиная всё на свете и молча умолять его не бросать меня.

 Я прекрасно осознавала, что Обряд нельзя прерывать. Никогда. Чтобы ни случилось, всё должно быть доведено до конца.

Я не знаю, сколько прошло времени, это была просто вечность. Мой личный персональный ад. Смотреть и не иметь возможности хоть чем-то помочь.

Как только старец замолк, дверь распахнулась, и к нам кинулись Сергей, Татьяна и ещё кто-то, я уже не видела. Я вообще ничего не видела, кроме неподвижного Димки.