Страница 87 из 164
"Эх, кабы сабля, да рубануть их с одной и другой стороны и пришпорить коня..." - подумал он, забыв о данном слове, лишь бы ехать на коне как воин, а не как банитованный, связанный, на повозке.
Ехал навстречу своей неизвестной судьбе. Вот так всю жизнь человек спешит навстречу своей неизвестной судьбе, порой и грозной, но такой заманчивой, как грядущий день...
Лащ теперь ехал молча. Он еще вечером отдал приказание гайдукам. Богдан видел, с какой поспешностью увозили, его, и понял, что Лащ намеревался перевезти его ночью, словно похищал у одних палачей, чтобы передать другим. А может быть, сам Лащ захватывает жертву у коронного гетмана, чтобы, воспользовавшись ею, поторговаться с ним и снять с себя многочисленные баниции и инфамии.
Отряд мчался на восток, без отдыха, по труднопроходимой зимней дороге. Хмельницкий понял, что его везут в Чигирин. Бешеная скачка становилась невыносимой, хотелось отдохнуть, размяться. А может быть, они и в самом деле убегают от секиры палача?..
18
Еще со времен первой колонизации земель вокруг Чигирина, в Холодноярском лесу, поселились монашки. Мать Богдана заложила здесь монастырь, строить который ей помогали казаки. Они возвели вокруг монастыря высокую каменную стену, чтобы защитить монашек от набегов крымских татар. В честь основательницы монастыря его назвали именем Матрены-великомученицы. А какие муки претерпела эта Матрена, за которые ее назвали великомученицей, не знали не только прихожане, но и монахини. Они чаще вспоминали о доброте Богдановой матери Матрены.
Поэтому казаки не забывали об обители, которая всегда давала приют обиженному шляхтой человеку. Именно сейчас здесь спасалась семья Хмельницкого, по крайней мере те, кто остался в живых после налета варваров на их насиженное гнездо.
Монастырь в эти дни был единственным местом на Чигиринщине, где по-настоящему заботились о спасении Богдана.
Руководил всем этим Карпо Полторалиха. Он посоветовал игуменье монастыря послать самую молодую монашку Агафию к полковнику Кричевскому. Матушка игуменья наставляла ее:
- Слушай и запоминай, отроковица! Пан полковник чигиринских казаков хотя и униат, а может быть, и католик, но душевный человек. В случае чего напомни ему о том, что он приходится кумом Хмельницкому, дружил с ним еще с юношеских лет...
Монашка Агафия встретила Кричевского на околице Чигирина.
- Что тебе надо, сестра во Христе? - спросил полковник, обративший внимание на красивую монашку.
- Христом-богом умоляем вас, пан полковник, спасти сиротам отца, промолвила Агафия.
- О ком ты говоришь, сестра? - спросил Кричевский, хотя сразу догадался, о ком идет речь. - Не о полковнике ли Хмельницком?
- Сам всеблагий умудрил вас, пан полковник. О нем же...
Ничего не ответив, полковник ускакал прочь.
Но в тот же день вечером возле ворот монастыря остановился незнакомый мужчина, моложавый чигиринский казак. Он был в старых, рваных сапогах, в одежде с чужого плеча, похожий на нищего или бедного казака.
- Что тебе надобно, смиренный проситель? - спросила его монашка.
- Возвращаюсь я, блаженная матушка, с богомолья, из Киевской лавры. Разрешите мне поклониться святой Матрене, - не спеша промолвил проситель.
Монашка посмотрела на казака из отряда Полторалиха, охранявшего монастырь. Тот кивнул головой. Когда монашка отперла и открыла калитку во двор монастыря, богомолец быстро юркнул в нее.
- Мне срочно нужен казак Полторалиха! - решительно сказал он.
- Карпо? - спросил казак. - Может быть, я могу заменить его. Кто ты, признавайся, кто подослал тебя?
- О том, что подослан, ты, казак, угадал. А вот кем, скажу только старшому, - ответил прибывший.
- Завязывать тебе глаза или тут подождешь? Матушка, позовите сюда, пожалуйста, Карпа! - сказал казак не совсем дружелюбно, преграждая дорогу прибывшему. - Если обманешь и наведешь сюда жолнеров, сразу читай молитву за упокой своей души, вот здесь, возле калитки!
- Нас уже пугали, парень, не такие, как ты, - смело ответил незнакомец.
- То-то и хламиду на себя напялил, богомольцем прикидываешься. Не к лицу это воину. Так смелые не поступают.
- Вот тебя, такого умника, и подстерегал. Разве ты не понимаешь, что за каждым вооруженным казаком, который заходит к вам, следят гончие Чаплинского?
- Это уже настоящий разговор. А то - богомолец... Да вот и Карпо. Тут к тебе какой-то богомолец пришел, брат Карпо, - доложил Полторалиха казак.
- Оружие проверили?
- Вот я и говорю ему, брат Карпо, - начал богомолец. - Меня прислал полковник казацкого Чигиринского полка Кричевский. Он просил, чтобы Полторалиха сам приехал к нему. Он собирается освободить своей властью нашего сотника пана Хмельницкого. Тот сейчас заключен в темнице в Боровице. А куда ему спрятаться после освобождения? Расстояние не близкое, кругом жолнеры, да и есаул Барабаш неблагосклонно относится к Хмельницкому. А Хмельницкого стерегут гайдуки Самойла Лаща. Пан полковник велел мне напомнить вам об этом, чтобы знали, с кем придется иметь дело.
Действительно, от Чигирина до Боровицы не ближний свет. Всюду по хуторам рыскают жолнеры Потоцкого, могут напасть на Хмельницкого и убить, как беглеца.
Карпо собрал около сотни добрых казаков. Это были настоящие воины, которые верили в силу сабли, как в единственное мерило справедливости!
Эти слова, сказанные когда-то Хмельницким, они услышали от молодого казацкого сотника Петра Дорошенко, прибывшего сюда на неожиданно созванный Круг.
- Наш Богдан до сих пор еще надеется на помощь Москвы, - говорил Дорошенко казакам. - Меня посылал туда за этим. Но когда придет эта помощь, а сейчас он, друзья мои, схвачен. После битвы у Кумейковских озер паны шляхтичи бросились грабить украинские земли, заводить свои имения, а московский царь до сих пор еще не может опомниться после падения Смоленска, захваченного польскими королевскими войсками. Обессиленное войско царя, может быть, сейчас с радостью воспользовалось бы нашей помощью. Но дело в том, что царь до сих пор не может объединить свой русский народ. Совсем недавно я вернулся из Москвы, куда ездил по поручению Хмельницкого.