Страница 41 из 164
На острове, словно в пчелином улье, шумела казацкая ватага.
Запорожцы узнали Ивана Золотаренко и молодого Серко, которые приехали вместе с Богданом Хмельницким. Они много слышали о бесстрашном сотнике, храбро сражавшемся у Кумейковских озер. Может, и не все, что говорили о нем, было в действительности, но верили всему, ведь не зря простого казака назначили помощником черниговского полковника. Второго стройного старшину, в малиновом кунтуше, с пистолем за поясом и с дорогой дамасской саблей на боку, узнали не сразу.
Хмельницкий теперь был известен не только как бежавший из турецкого плена воин, но и как полковник, удостоенный чести самого короля. За что-то же уважают его король и коронный гетман...
Уважают или... приручают, как дворового пса, чтобы прибрать к своим рукам и натравить на своих же братьев казаков. Поэтому запорожцы не искали встреч с Хмельницким, не вступали с ним в разговоры. У запорожцев было достаточно своих забот!
- Принимай, пан кошевой, нас с полковником Хмельницким, который по воле пана Потоцкого служит на сотне в Чигиринском полку. Рады ли нашему приезду, не спрашиваем, так как видим, чем вы сейчас заняты, - сказал хорошо известный на Сечи Иван Золотаренко.
- Запорожцы всегда рады гостям, и тем более друзьям, - сказал кошевой, отрываясь от своих дел. - У нас сейчас, братья полковники, хлопот полон рот. Посылаем подмену нашим казакам в Азов. Не первый год мы поддерживаем донских казаков!.. А еще приехали к нам в курень и дорогие гости из Москвы, от царя. Если желаете, милости просим на казачий Круг. - И, обращаясь к Богдану, продолжал: - Да, кажется, полковник, и твоя мать из казачьего рода, да и отец твой, подстароста, царство ему небесное, не чуждался наших людей. Яцко Острянин частенько вспоминал твою матушку. Жива ли еще она?
- Недавно заезжал Григорий, говорил, что еще жива, - с достоинством ответил Богдан, воспринявший намек на благожелательное отношение его семьи к казакам как упрек себе. - Очевидно, кошевому известно, что я тоже являюсь старшиной казачьего полка...
- Ну да, конечно. Знаем, старшина чигиринского реестрового казачества... Поторопимся, братья. Нас там уже ждут, - не унимался кошевой, снова уколов Богдана королевским реестром.
Когда Богдан вошел в многотысячную толпу казаков, он как-то даже оробел. На лесной поляне несколько тысяч казаков окружили возвышение для старшин, сооруженное из повозок. Тесаные доски, лежавшие на возах, были покрыты ряднами, а посередине был разостлан большой турецкий ковер для казацких старшин. Знамена, боевые клейноды запорожских полков, свидетельствовавшие о их боевых заслугах, в два ряда торчали с обеих сторон возвышения, олицетворяя бессмертную славу победоносных украинских войск.
Кошевой взял под руку Богдана, кивнул головой Золотаренко и повел их к помосту. Там уже ждали кошевого, и ему навстречу вышли несколько старшин.
Богдан почувствовал, каким огромным уважением пользовались у казаков их старшины. Уважение к кошевому как бы возвышало и его в глазах казаков. Кошевой, словно своего сына, выводил его на широкую дорогу казацкой судьбы.
- Вчера ночью мы проводили страшного для королевской шляхты мятежного казака Кривоноса, - наклонившись к уху Богдана, тихо, словно на исповеди, прошептал кошевой. - Сколько пришлось пережить человеку!.. Его сопровождают молодые казаки во главе с Джеджалием и Богуном. Они проведут его под самым носом у Потоцкого!.. А сегодня с Азова прискакал полковник, готовим подмогу донским казакам. Да еще и московский посол...
- Слух был и у нас, - заговорил посол московского царя, обращаясь к Хмельницкому. - Проведали и мы о пленнике басурманском, о тебе, Хмельницкий. Бают, и обасурманился, слышь... Да кто из нас не обасурманится спасения ради!
- Очевидно, и брата царского посла тоже не миновала злая судьба? спросил Богдан.
- Вестимо, а то как же! Аллагу акбар, душа моя, брат полковник. Не обасурманившись, небось гнил бы там, на земле турецкой. Почитай, более десятка годков я у них промытарился.
Кошевой атаман отошел от стоявших на помосте старшин, резко поднял вверх свою булаву. Гомон и шум тысячеголосой толпы мгновенно утих, словно оборвался.
Богдану бросилась в глаза пестрота казацкой толпы, цвет и форма одежды которой были самыми разнообразными. Большинство из казаков получили боевую закалку в сражениях за Дунаем, на землях Чехии и Австрии. Об этом можно было судить по вооружению казаков. Наряду с турецкими саблями за поясами у многих торчали венские пистоли. Некоторые казаки держали в руках даже французские мушкеты, немецкие самопалы. И эти благородные воины потерпели позорное поражение в боях у Кумейковских озер! Сколько казаков после этого сражения вынуждены были уйти за пределы русской границы, за Дон, на вольные поселения, преградив турецко-татарским захватчикам путь на Русь. Так поступил и поседевший в боях, прославленный казак Яцко Острянин!..
- Братья казаки! - воскликнул кошевой, торжественно подняв булаву вверх и тут же опустив ее вниз. - Собрались мы на этот запорожский Круг, чтобы сообща решить наши неотложные дела. Мы не какое-то разгромленное войско, существующее по воле и милости нынешних победителей, а крепнущая, несокрушимая сила нашего народа, стерегущая его свободу!.. Сегодня мы выслушаем нашего казацкого атамана Юхима Беду, который прибыл из Азова. Потом выслушаем посла московского царя, товарища и брата нашего Григория Андреевича, сына Конашева. Пусть еще раз поведает казачьему Кругу о подарках, которые он привез из Москвы, от его светлости царя, на одиннадцати подводах. Об этом пускай лучше сам расскажет. Согласны ли, братья казаки, начать с приветствия посла московского царя?
- Согласны!
- Приветствуем, слава!..
Кошевой снова взмахнул булавой, и все умолкли. Даже казаки, стоявшие далеко от центра Круга, которым передавали слова кошевого, тоже утихли. Кошевой повернулся, взмахнул опущенной вниз булавой, пригласил послов выйти вперед. Конашев пригладил густую седую бороду, для приличия по обычаю пропустил свою свиту, потом решительно вышел вперед. Полы его расстегнутого шелкового кафтана развевались, как и борода. Под кафтаном за поясом и у него торчал инкрустированный серебром пистоль.