Страница 29 из 164
- Я так думаю, Богдан, что и впрямь не хлебом единым жив человек! Пообедать можно будет и в хуторах, что поближе к Каменцу... - загадочно улыбнулся Юрко, переглянувшись с Карпом.
- Неужели увидимся? - спросил Богдан, поняв намек Юрка.
- А почему бы и нет!.. Карпо еще в Каменце передал нам, что вы хотите встретиться со своим побратимом.
- И что же? Состоится эта встреча?
- Думаю, да! Ждем гонцов. Но мне кажется, что нам не мешало бы пообедать, ведь мы и не завтракали по-настоящему. А к тому времени и люди соберутся. Ведь не только с одного этого села созываем мы их. А люди у нас послушные и надежные.
Вовгур осторожно взял Богдана под руку и, понизив голос, промолвил:
- Ему тоже не близко до этого села. Вот и говорю, что хорошие у нас люди! Почти все присутствующие здесь - настоящие воины, у каждого есть оружие. В каждом селе, да и в Каменце есть наши вооруженные люди. Даже от турецких захватчиков, говорят, сумеем отбиться! В каждом селе караулы поставили, так посоветовал Максим... Да вот и он, легок на помине, поднимаясь со скамьи, радостно воскликнул Вовгур.
Следом за ним вскочил и Богдан, присматриваясь к людям, которые входили в корчму и рассаживались за столами на дубовых скамьях. И все-таки бросился к двери, навстречу еще не показавшемуся Максиму.
Но вот на пороге остановился еще более широкоплечий, чем прежде, поседевший, с роскошной бородой и усами Максим Кривонос! Он свел на переносице свои кустистые брови и, медленно снимая шапку, оглядывал просторную корчму. Беглым взглядом окинул присутствующих, словно искал кого-то.
И вот он увидел того, кого искал! Обеими руками растолкал окружавших его людей, уронил шапку, которую кто-то тут же поднял и подал ему в руки.
Взволнованный Богдан обеими руками схватил поседевшую голову такого же взволнованного друга и прижал ее к груди. Потом посмотрели друг другу пристально в глаза, словно хотели заглянуть в самую душу.
- Все-таки мы встретились с тобой, Максим, брат мой!.. - прошептал Богдан над ухом Максима, словно таясь.
Максим ничего не ответил, только глаза выражали его чувства! Обнялись, прижались друг к другу головами. А когда Юрко Вовгур взял Кривоноса за локоть, они оба будто очнулись и, как на крестинах, трижды крест-накрест поцеловались. Затем Богдан отошел немного, посмотрел на Максима сбоку, перевел взгляд на людей и дружески улыбнулся.
А корчма уже была заполнена людьми до отказа. Двое казаков из отряда Вовгура стояли в дверях и впускали теперь не всех.
- О-о, Трофим, заходи! Люди тоже пришли с тобой? - спрашивали они кряжистого казака.
- Не все, но наберется... - многозначительно ответил Трофим.
Богдан посмотрел на Трофима, потом на столпившихся в корчме.
- Мне все они кажутся Трофимами, - тихо произнес Богдан.
- Все мы и есть Трофимы своей родной земли! - засмеялся Максим, держа руку на плече Богдана. И они снова обняли друг друга.
- Ну, здравствуй, брат Кривонос! Как тяжело было нам жить в разлуке...
- Что правда, то правда, тяжело. Но не вижу ничего утешительного и в будущем. Ведь я... банитованный! Смертник на языке панов шляхтичей, не то что ты, брат...
- Скажи, обласканный королем. Но той же самой шляхтой...
- Банитованный, знаю! Нашего Богдана знает каждый сущий на Украине! Это хорошо, Богдан. Слыхал я, что и мать свою навещаешь, завел семью, хозяйство. Все это очень хорошо. Но дадут ли паны спокойно жить?.. Что я им, проклятым, учинил теперь худого, отбив вместе с людьми нашествие людоловов? А они рыскают, ищут! Вишь, тебя вот послали...
- Послали, но я сказал им...
- Знаю, ты поступил благородно. Сказал им, что Максима ловить не будешь и другим не позволишь... А коронный гетман, говорят, наставлял посоветовать мне, чтобы убирался вон со своей родной земли. Слыхал, Богдась, слыхал и знаю все. Но теперь уже не уйду! С какими трудностями пробивался я в родные края!..
- Теперь уже не уйдешь, брат, не пущу! Народ вот этот не пустит... А я буду хлопотать за тебя, шею не разгибать в поклонах...
- Не поможет. Да и не нужно кланяться им. Лишь бы была твоя искренняя дружба. Она мне больше всего нужна, это и есть моя воля! А люди... Вот видишь, какие они!
- А вы помните ли меня? - крикнул какой-то казак. - В Белой Церкви я привозил сено к деду Митрофану. Вы тогда говорили мне: казаком растешь, Федор.
- Вот и вырос! - улыбнулся Богдан.
- Точно на дрожжах! Да наши люди всюду растут. Растем, лишь бы вы, старшины, не чуждались нас, простых людей.
Сидевшие за столом дружным хохотом поддержали Федора. Какими пророчески-возвышенными казались его слова...
После Федора откликнулся второй, третий... А потом заговорили все в корчме и на улице. Когда Богдан, наскоро перекусив, вышел вместе с Кривоносом во двор, он не узнал людей, которые уже не крадучись, а открыто выходили на площадь с улиц и переулков.
- Хотелось бы и мне, братья мои, матери и отцы, услышать, о чем тут толкуете. А может быть, попросим нашего брата Максима сказать за нас всех, даже за тех, что не успели прийти сюда?
- О чем? - загудела многочисленная толпа.
Теперь Богдан увидел, что среди собравшихся людей много вооруженных. Очевидно, это не только казаки Вовгура, смешавшиеся с толпой, а и крестьяне, которые для поднятия духа пришли на эту сходку в лесу с оружием!
- Да разве я вам наставник. О чем, о чем... Не о поднятии же зяби, кругом все запорошено снегом. И не о корчевке пней хотелось бы послушать. О жизни и о будущем давайте поговорим, люди добрые. Вы сделали большое дело, отбили нападение турок, не позволили взять себя в ясырь. И я, поверенный коронного гетмана, посланный сюда, чтобы выявить среди вас бунтовщиков, горжусь вами! Тут один казак спрашивал, понимаем ли мы, чего добиваются, чего хотят наши люди. Понимаем, братцы, понимаем и одобряем ваши стремления к тому, что паны шляхтичи называют бунтом. Такой бунт, откровенно говоря, успокаивает сердце и воодушевляет людей на борьбу за мир. Но тут у вас если и не к войне готовятся, то, во всяком случае, к надежной обороне! А это и есть самое главное, что можно назвать восходящей звездой народных надежд! Так считайте меня своим братом, только братом казаком, а не врагом, подосланным панами. Буду...