Страница 154 из 164
- А ну-ка, женщины, кто еще не заквасил свою душу, как капусту на зиму, давайте развеселим девчат! Паненка Томилла до сих пор еще скорбит, словно только что с кладбища пришла. Стефа, обрадуй паненку Томиллу, это же о ней так заботился пан Иван...
Когда Гелена собралась уходить, хозяйка коснулась ее плеча и, как своей, сказала:
- Останься, дочка, развлечем сироту!
Гелена подошла к Томилле, как к своей родственнице, взяла ее холодную руку своими обеими. В судьбе сироты она увидела и свою судьбу. Веселого настроения как не бывало, несмотря на старания говорливых женщин. На подчеркнуто украинском языке обратилась к несчастной сироте:
- Поверь мне, паненка Томилла, я желаю тебе счастья. Я польская шляхтянка, осиротевшая в детстве и искалеченная в девичестве. Считаюсь дочерью самого Хмельницкого, давно отслужив панихиду по своим родителям. Советую и тебе, милая сестрица, не отказываться от счастья, если оно в этом доме светит тебе небесной звездой...
- Добрая паненка так ласкова со мной, что я...
- Не будем говорить об этом, Томилла. Считай меня своей союзницей, и если б... - Гелена предусмотрительно оглянулась.
Они остались только вдвоем, и благодарная паненка Томилла с девичьей наивностью тянулась к Гелене, как к своей единственной подруге на этом казацком празднике.
- Прошу милую паненку, что я должна сделать?
Гелена засмеялась, словно они шутили, потому что в это время кто-то заглянул в комнату, приоткрыв дверь. Затем она поцеловала Томиллу в порозовевшую щечку с вызывающей зависть очаровательной ямочкой.
- Не ради хлопского праздника приехала и я сюда. Давай попытаемся вместе вырваться отсюда, но только надо веселой быть, иначе ничего не выйдет... Этот пан, прошу выглянуть в окно, меня бардзо интересует. Кто он?
- Ах, тен... Это же полковник Нечай.
- Нечай? - переспросила Гелена. - Об этом храбром казаке столько я наслышана от людей.
- Моего названого отца казнил на виселице...
- Страшный человек. Но и время какое, сестрица моя! Нечай...
Шинкарка снова вошла в комнату, услышав со вздохом произнесенное имя полковника.
- Полковник обещал заглянуть к нам, девоньки мои! Паненка Томилла благодарить бы должна... Полковник добрый к ней.
- А что я должна делать, уважаемая пани, чтобы выразить ему свою благодарность?
- Пригласить пана полковника к столу или хотя бы прицепить ему колодку.
- Я? - с ужасом спросила девушка.
Шинкарка многозначительно кивнула головой. В это время к Томилле подошла и Гелена, сообразив вдруг что-то.
- Верно, моя милая. Ах, как бы это пригодилось в жизни! - промолвила она и сделала паузу, ожидая, покуда выйдет из комнаты хозяйка. Тогда живо подскочила к девушке, начала шептать ей на ухо: - У казаков есть такой обычай: если паненка в эти дни прицепит какому-нибудь парню колодку, то он весной пришлет к ней сватов. Какую-нибудь ленточку молча прицепила бы ему и усыпила этим других! Только заставила бы себя сказать такие слова: "Хлеб-соль пану полковнику..."
На дворе полковника окружили сотники, джуры, казаки и мещане. Он хвалил своего брата, что принял дочь гетмана, как заведено, в Красном. Ни виселиц, ни жалоб со стороны шляхтичей, да и церковь открыли.
Краснянские жители почтительно расступились, давая дорогу сироте Томилле. Она побледнела, и это неудивительно: ведь полковник дарил ей жизнь, - как же не поблагодарить за это.
Паненка робко поклонилась полковнику, как это делают невесты, приглашая на свадьбу. В руке у нее заблестела ярко-желтая лента, только что снятая с праздничного наряда Гелены. Она шагнула к полковнику, а он, словно заколдованный, смотрел на ее щеки с ямочками, на дрожащие губы, в глубину печальных глаз и млел от неожиданности. Он даже не противился, когда она привязывала к его сабле ленту и чуть слышно произнесла заученное поздравление:
- Хлебом-со...лью по...здравляю полковника, чтобы не пренебрегал сиротой...
- Боже мой! Да это же колодку прицепила мне эта ласточка! - воскликнул, растерявшись, Нечай.
Окружавшие их люди снисходительно засмеялись, девушка смутилась. Она пятилась назад. Нечай тоже смутился, потрогал рукой ленту, прицепленную к сабле, слегка улыбнулся и воскликнул под дружный хохот толпы:
- Хорошо, ласточка!.. Готовь ужин, приду!..
25
Польного гетмана Калиновского мучила бессонница, не спалось ему в Баре. После ханского плена он словно переродился. Отказался от шляхетских привычек, и вкусы у него изменились. Когда-то он отдавал предпочтение венгерским винам, баварскому пиву. А теперь употреблял только воду. Прежде он знал толк в одежде, по блеску ганзейского сукна или итальянского шелка, освещенного свечами роскошного канделябра, определял их стоимость. Теперь же он носил простую одежду. Его не клонило ко сну, как прежде. Чарующая картина победоносных сражений, приснившаяся ему в ночь накануне корсуньской катастрофы, как вечное проклятие, лишила сна. Он отказался теперь от кровати, спал ночью по-спартански на голой скамье.
Не спал Калиновский и в эту ночь. Он давно перестал молиться, а свежий воздух раздражал его, как пса на привязи. Жажда мести вытеснила все остальные чувства польного гетмана. И только она давала ему силы.
А когда созвал совет старшин, когда один за другим начали говорить небезызвестные в Речи Посполитой рыцари сказочных побед, - Мартин Калиновский спал!
Польный гетман спал, когда Станислав Ланцкоронский, пересыпая родную речь латинскими словами, доказывал целесообразность нападения на Винницу, а не на Брацлав. Спал он и тогда, когда старшины, перебивая друг друга, торопились высказаться, будто они уже рубили этого "изменника, лайдака, опришка, мародера" Ивана Богуна. Но он проснулся, когда ротмистр Корецкий сказал:
- Нашим рыцарям легче снести позор поражения от Ивана Богуна, чем победить Данила Нечая!
Эти слова прозвучали слишком замысловато даже для тех, кто не без основания считал себя бесстрашным воином. И большинство присутствующих ответили на это лишь пустой, даже шутовской улыбкой. Они окинули ротмистра тупыми взглядами, - возможно, и забыли бы о его словах, если бы не заговорил проснувшийся гетман: