Страница 105 из 164
Вешняк знал со слов Дорошенко о том, что Хмельницкий именно его с нетерпением ждет на здешних островах. Ему теперь недоставало не столько атаманов-помощников, сколько хорошего советчика-друга.
- Кажется, и просторно на Низу, но у тебя тут тесновато. - Вешняк окинул взглядом шелюги и осокори. И сколько мог охватить взором - всюду между деревьями слонялись воины.
- Мы собираемся уходить отсюда вон в те леса.
- Видел я и там людей. Разумно поступаешь, Богдан. Воинам необходим простор. По совету Дорошенко, мы там оставили и новичков.
- Чигиринцы или сборные люди? - поинтересовался Богдан.
- Большинство наших казаков, с которыми мы воевали под Дюнкерком. А с ними и чигиринские новички, ирклеевские казаки, подброшенные нам Карпом.
- А это случаем не Демко из сотни Пушкаренко, который воевал тоже под Дюнкерком? - спрашивал Богдан, присматриваясь к казаку, стоявшему рядом с ним.
- А кто же другой, как не он, пан атаман? Демко и есть, - засмеялся казак, поглаживая черные усы. - Да нас тут у Федора Якубовича наберется немало. А там еще ирклеевские добровольцы пристали. Сейчас, с наступлением весны, на обоих берегах Днепра поднялось столько людей. Прослышали от кобзарей, что вы, полковник, к какому-то походу готовились?
- Хоть какой-нибудь, лишь бы поход? - поинтересовался Богдан, улыбаясь Вешняку.
- Да уж как заведено. Без военных походов казак хиреет, - поддержал Вешняк и оглянулся на своих товарищей.
Казаки ответили на слова атамана дружным хохотом. Засмеялся и Тимоша. Ведь он тоже чувствовал себя частицей этого товарищества. Рядом с ним его отец, казацкий полковник, а вокруг сотни вот таких Демко с улыбающимися лицами, с решимостью во взгляде. И вон атамана какого подобрали себе, крепкого, как дубовый комель. Опережая весну, они тянутся на степные просторы, ища свободы и независимости от коронной шляхты. У каждого из них мушкет, привезенный из-под Дюнкерка, длинная, с бронзовой рукояткой драгунская сабля на кожаном ремне. Да и одеты все как один в добротную форменную одежду. Из-под смушковых шапок поблескивают бритые затылки, за правым ухом свисают оселедцы. Казаки!
И снова заговорил Вешняк, словно продолжал давно начатый разговор с Хмельницким:
- Люди на Приднепровье и в степях ждут освобождения. Там такую кашу заварили коронные гетманы... - В эти слова Вешняк хотел вложить все свое неудержимое желание освободиться от панского ярма, от иезуитских ксендзов и даже от власти Польской Короны... - Ведь польские войска подошли уже к Корсуню, заполонили украинские села.
- Дышать не дают они нам, пан Богдан, - поспешил дополнить Демко.
Дубравы и шелюга на островах кишели вооруженными людьми. От их сдержанного шума, казалось, гудела промерзшая земля. С востока поднимались тучи, наступала оттепель. На острове все дышало военным предгрозьем.
- Все ли перебрались на остров? Тесновато становится здесь осокорям да вербам, - промолвил Богдан, по-хозяйски окидывая взглядом оживленных казаков, окружавших его.
- Почему все? Разве не видишь по вооружению, что большинство прибывших на это свидание - участники боев под Дюнкерком? А это... - продолжал Федор Вешняк, посмотрев на высокого, в шляхетском бурнусе мужчину.
- Это я, Горуховский, уважаемые панове, Янчи-Грегор Горуховский, наконец-то добрался сюда вместе с подолянами. И привел с собой немало польских жолнеров. Они там. - Он наугад указал рукой в сторону заросшего многолетними камышами рукава Днепра.
Богдан оживился:
- Вот уж кого не ожидал! Рад видеть пана часового мастера воином на наших островах. Только что же это пан без оружия? - И подошел к слуге Радзиевского, корчмарю. "Может быть, он подослан шляхтой" - мелькнула мысль. - Был слугой корчмаря, почему бы не стать еще и шпионом?" Богдан посмотрел на Вешняка.
- Оружие мне не по силам, уважаемый пан полковник. Прежде часовым мастером был, а век думал доживать, служа в корчме, - рассудительно промолвил Горуховский.
- А теперь еще казаком-нетягой захотел стать? Или, может быть, с каким-нибудь поручением от пана Иеронима прибыл?
- Обреченный и я... Пану Иерониму надо было самому как-то выкручиваться, заметать следы своих тайных услуг королю. Если уж и пришел с поручением ваш покорный слуга, только от простых польских жителей из-под Варшавы. Я благодарен пану старшине за то, что он разрешил мне присоединиться к его отряду.
Слова Гороховского напомнили Богдану о волнениях поляков, угнетенных шляхтой. Поэтому и острова с каждым днем пополняются людьми, как Днепр водами во время весеннего половодья. Люди идут на эти заброшенные острова, надеясь на что-то лучшее. Неужели только в военных походах на турок будут искать утешения изгнанники из родных, отцовских селений? Точно пчелы за первым весенним взятком, устремляются воины на Запорожье!
Богдан и сам не мог разобраться, что больше всего волновало его, заставляло задумываться: или несметное количество воинов, которые шли к нему на острова, или то, что вместе с украинцами к отрядам восставших присоединяются и польские крестьяне и мещане. И до них дошла весть о том, что обиженный субботовский полковник королевской службы ушел на Сечь.
Давно уже, еще со времени гибели Ивана Сулимы, у взбунтовавшихся казаков, впитавших с молоком матери дух свободолюбия и товарищества, не было вожака, которому бы так же чувствительно, как и им, шляхта разила душу. Томаковский Рог притягивает их, как тепло весеннего солнца. Идут сюда старшины, сотники, куренные атаманы. Сама судьба надоумила и Вешняка, прислав его на помощь. Их сплачивали жажда мести за поражение у Кумейковских озер и беспросветная жизнь, а победы и угрозы гетмана Потоцкого принуждали объединяться в воинские отряды.
- Вижу, Федор Якубович, что вы совсем оголили Корсуньский полк...
Вместо Вешняка поспешил ответить Богдану кто-то из прибывших казаков:
- Мы не корсунцы, а черкасцы. А вон те из Умани, а за ними, кажется, белоцерковцы. В волостях стали формировать полки, забирая всех поголовно. Даже тех казаков, которые исключены были из реестров. Прошел слух, что коронные полковники поведут их на острова - искать бунтовщиков. Вот люди и воспротивились.