Сириус

Девушка не закончила фразу. Потому что не знала, осталось ли что-нибудь там, за лесом.

Малыш с печальным видом смотрел, как за дверью наступает ночь.

– Все пропало, – сказал он тихо, – из-за войны. И Гора пропала. И папа с мамой тоже. И Сириус… Он никогда не придет.

Мальчик соскользнул со скамьи, забрался на тюфяк и свернулся калачиком.

Авриль легла рядом и обняла брата за плечо. Девушка думала о сказанном. Да, это когда-то было. Люди построили дороги, мосты, города, церкви. Но всё так быстро исчезло… Да, возможно, Малыш прав. Читать теперь незачем, разве только чтобы вспоминать прошлое.

Малыш тихонько всхлипывал. К бревенчатой стене была приколота выцветшая фотография. На ней еще были видны три фигуры. Муж с женой и черный пес. Пара улыбается в камеру. Женщина беременна, сложила руки на округлом животе. За ними можно разглядеть деревянное шале на берегу озера, а еще дальше – бескрайние снежные горы. У черного пса – белая звезда на лбу.

– Папа с мамой не пропали, Малыш. Мы их отыщем.

Мальчик шмыгнул носом.

– Мы пойдем на ту Гору, что на фотографии?

– Да, Малыш. Горы стоят с начала времен. И всегда будут.

– А когда? Когда мы их отыщем?

– Ты же знаешь, Малыш. Я тебе говорила.

– Скажи еще раз.

Авриль посмотрела на большого черного пса на снимке.

– Когда Сириус придет за нами. Это будет знак, что война закончилась и мы можем больше не прятаться.

– Да, когда прибежит Сириус, – пробормотал Малыш, – пятки кончатся. Всё станет как раньше, и мы будем вместе.

Позже, когда Малыш уснул, Авриль вышла на террасу.

Сначала она смотрела, как серп луны срезает звезды. Потом зажгла свечу и поставила рядом чашку с травяным чаем. Установила магнитофон так, чтобы был лучше слышен голос. Лента в кассете заканчивалась. Хрустнув обложкой, Авриль открыла книгу. Запах краски и бумаги приятно защекотал ноздри.

История, которую Авриль надиктовывала для Мадам Мо, уже подходила к концу.

Девушка записывала неистовую и нежную пьесу. Влюбленные были разлучены своими семьями. Но они нарушали все запреты, чтобы снова оказаться вместе. Авриль понимала, что на ближайших страницах всё закончится трагично.

Она обожала читать вслух. Не только ради удовольствия Мадам Мо, но и чтобы погрузиться в дивный мир тех историй, где мужчины и женщины были готовы на всё ради сильных чувств. Где любовь брала верх над страхом, болезнями, голодом. Девушка читала сосредоточенно, с удовольствием проникая в образы.

Авриль листала страницу за страницей, а когда наконец была готова, нажала на «запись».

И катушка пошла наматывать пленку.

67

После завтрака они расположились на террасе.

Авриль точила ножницы о брусок. Малыш сидел на чурбане и постоянно вертелся.

– Зачем это надо?! Разве деревья стригутся? Камни моются?

Сколько ни повторяла Авриль, что люди не похожи на камни и деревья, что они должны мыться и заботиться о теле, – без толку.

– Малыш, так надо.

– А пчицы? – спрашивал он хитро. – Пчицы стригли волосы?

– Нет, Малыш, не стригли.

– Ну вот видишь! Пчицы не стригли волосы и все равно были самые сильные! Уверен, они были сильнее всех, потому что летали по небу, и волосы у них были длинные!

Авриль вздохнула:

– Малыш, птицы не стриглись, потому что у них были перья.

Малыш расхохотался:

– Авриль, ты очень умная, но я вижу, когда говоришь неправду. Эти твои пэрья – такого не бывает!

– Ну что ж, – сказала Авриль, потрясывая ножницами у Малыша под носом, – я должна кое-что сказать. Ящик с припасами пуст.

– Ой. – Малыш сделал круглые глаза. – Теперь нам нечего есть?

– Да, – ответила Авриль, – но хорошая новость в том, что…

Лицо мальчика расплылось в улыбке:

– Мы пойдем к капсуле и к Мадам Мо?

Авриль тоже улыбнулась:

– Да! Может быть, она испечет для тебя оладьи.

Малыш захлопал в ладоши.

– Ура, оладьи!

Это стало традицией. Когда Мадам Мо ослепла, Авриль предложила ей помощь. Они останавливались у старушки по дороге к капсуле. Затем пробирались через лес, толкая перед собой ее тележку из ткани, а возвращали доверху наполненную провизией и водой. На обратном пути брат с сестрой ночевали у Мадам Мо, и она всегда пекла им оладьи, что приводило Малыша в восторг.

– Но ты же знаешь, Мадам Мо любит чистых мальчиков, – сказала Авриль. – Поэтому сегодня мы подстрижем волосы.

– Пф-ф-ф-ф.

– И помоемся, – добавила сестра, показывая мыло.

– Нагишомицеликом?

– Да. Нагишом и целиком.

Малыш ужаснулся:

– Подстрижемся и помоемся? Ну нет!

И прежде чем Авриль успела схватить брата, он побежал и с дикими криками стал скакать по ветвям Дуба. Девушка бросилась за ним и поймала на крыше хижины.

– Пошли, звереныш, сегодня банный день! – говорила она, щекоча Малыша.

Авриль стала мыть мальчика. Вскоре из-под слоя грязи и пыли гибнущих звезд показалась белая кожа. У Авриль екнуло сердце, когда она увидела, как торчат у брата ребра. Суставы казались чересчур большими. На самом деле мальчик был просто очень худым. Потому-то она и не сказала ничего брату, когда обнаружила, что из ящика пропадает провизия.

Авриль взяла ножницы и остригла Малышу челку, открыла уши, затылок.

– Эй, Авриль! Смотри вуши мне не отрежь!

Девушка замерла на секунду. Легкий ветер поднимал с настила светлые волосы Малыша, и они парили в воздухе над лесом.

Авриль поднесла зеркальце к лицу брата.

Мальчик выпучил глаза:

– Кто это?

– Ну, это ты, братишка! Только теперь вымытый и подстриженный. Сейчас ты похож на настоящего чистого ребенка!

Малыш с подозрением осмотрел свои короткие волосы, впалые щеки, голубые глаза, похожие на лужи после грозы при свете солнца. Потом пожал плечами, то ли не придав значения своему облику, то ли и вовсе не узнал себя. Не одеваясь, он растянулся на досках террасы и подставил кожу ласковым лучам утреннего солнца.

Теперь разделась Авриль. Она была такой же худой, как и Малыш. Темная кожа – покрыта ссадинами и синяками. Она плеснула немного воды на кусок мыла и стала тереть щеки, плечи, маленькие, точно орехи, груди и живот – пустой, бесполезный сосуд. Авриль коснулась левого плеча, где была татуировка в форме черной звезды. Краска выцвела, но навсегда въелась в кожу.

Малыш украдкой поглядывал на Авриль. Он уже спрашивал, откуда у сестры взялась звезда на плече. Девушка ответила, что это было очень давно. Так давно, что она забыла. Конечно, Авриль сказала неправду. Черная звезда будет еще долго жечь кожу.

Авриль обернулась на Малыша:

– Что такое?

– Ничего.

Она завернулась в полотенце и подошла к нему.

– Почему ты так на меня смотришь?

– Как думаешь, я стану когда-нибудь таким же черным? Мне нравится твой цвет. По-моему, круто быть черным. А почему я белый?

Авриль с облегчением улыбнулась. Хорошо, что вопрос не про татуировку.

– Ну, просто так получилось.

– Но на фотографии папа с мамой тоже белые, как я. А почему ты черная, как Сириус?

Авриль пожала плечами:

– Не знаю, наверное, родителям было интересно сделать меня другого цвета.

– Может, когда я подрасту, тоже почернею, стану как ты и Сириус?

– Нет, Малыш, у каждого с рождения свой цвет. Есть вещи, которые люди не выбирают, но они часть нас. Мы все разные.

– А зачем надо, чтобы все были разные?

– Ну, чтобы не скучно было. Представляешь, если бы я, например, была точной копией тебя? Мы бы постоянно дрались из-за шоколада в пайках.

– Но это я ем кашелад!

– О чем я и говорю. Будь я как ты, мы бы только спорили и мутузили друг друга. И надо говорить не кашелад, а шоколад.

Авриль оставила мальчика размышлять над этим. Она осторожно вымыла ноги и подстригла ногти. У девушки были две мозоли. Она проткнула их иглой с вощеной ниткой и подождала, пока вытечет жидкость.