Хорт – сын викинга

Волхвы сопротивлялись их влиянию изо всех сил, как могли, но простой люд был заворожен богатством, которое им сулили заезжие проповедники и которое они могли наблюдать на торжищах, куда приезжали заморские купцы. Если люди повергнут своих идолов в прах и приобщатся к истинной вере, говорили заморские черноризцы, тогда их жизнь станет гораздо лучше, сытнее и даже самый бедный – черный – люд будет носить дорогие наряды и пить заморские вина. Золото и серебро, драгоценные камни, богатые украшения, прекрасные ткани, великолепное оружие… – все это слепило глаза, отбирая последние крохи здравого рассудка и у правителей.

Рогволд не стал дожидаться, пока Гардар и его свита зайдут в жилище. Когда он появился на пороге дома в наряде главного волхва с посохом в руках и твердым взглядом окинул толпу старейшин и прихлебателей нового вождя, в которую затесались и некоторые жрецы – из молодых, Гардар невольно отступил. Он не ожидал, что старик встанет с постели. Гардар надеялся зайти в жилище волхва, объявить свою волю практически мертвецу, ни к чему не способному, и уйти оттуда победителем.

Но перед ним стоял прежний Рогволд, только изрядно похудевший: властный пронзительный взгляд ясных очей, вызывавший оторопь, твердая походка и речь, которая лилась свободно, без запинок, хотя до этого дня старик мог общаться только шепотом, с трудом произнося слова, в чем Гардар убедился при недавнем посещении его жилища.

– Что привело ко мне вождя? – строго обратился Рогволд к Гардару. – Никак собрался почти весь совет старейшин и волхвов… По какому поводу?

– Морав должен отдать драккар общине! – выпалил Гардар, постепенно обретая душевное равновесие.

– Он согласен?

– А мне не требуется его согласие! Я так решил. Корабль нужен дружине… мы собираемся в поход.

– Но у Морава есть свой скипрейд, и его драккар может присоединиться к войску. Собственно, как и корабли других стирэсманов.

– Я назначил этот драккар головным, и там будут мои витязи и мангеры!

– У меня нет возражений, – спокойно ответил главный волхв. – Но только в том случае, если Морав отдаст свой, – это слово Рогволд произнес с нажимом, – корабль общине добровольно. Добровольно! Забрать его силой по закону не имеет права даже вождь.

– Это мы еще посмотрим!.. – прорычал взбешенный Гардар, но закончить свою фразу не успел – рядом с волхвом встал Морав-Хорт в полном боевом облачении.

– Я не отдам тебе свою собственность, – жестко заявил он в воцарившейся при его появлении тишине. – Если попытаешься отнять, то приготовься умереть… вождь. – Морав иронично покривился.

Наверное, его вид был настолько устрашающим, что вся толпа невольно подалась назад, а глава старейшин торопливо сказал:

– Побойтесь богов! Остановитесь! Я предлагаю собрать большой совет. Там и решим, как нам быть. Ты не возражаешь? – обратился он Рогволду.

– Даже настаиваю, – ответил старик.

«Хватит ли у него сил… – с тревогой думал Морав-Хорт, глядя вслед удаляющейся толпе, с которой ушел и старый волхв. – Как долго действует хаш, неизвестно… впрочем, у Рогволда есть еще один шарик».

Гардара слова главы старейшин словно окатили ледяной водой; он плелся позади всех, втихомолку проклиная всех и вся, а особенности этого старого дурня, и поклялся отправить его как можно быстрее к праотцам. Новоиспеченный вождь надеялся именно на его поддержку, но хитрый старик, хоть и недолюбливал Рогволда, прекрасно понимал, чем может закончиться стычка молодого, чересчур горячего вождя с волкодлаком. Остановить Морава никому не было под силу, а устроить бойню в тверди ума много не нужно. Старейшина был уверен, что тот не уступит Гардару – что ни говори, а закон предков действительно был на стороне Морава. Оставалось уповать на совет, но там будет Рогволд, который все еще имеет большой вес…

Все вышло почти так, как задумал Морав. А может, и лучше. Несмотря на возражения Рогволда, других волхвов и старейшин, совет не принял окончательного решения. Слишком многих Гардар успел перетянуть на свою сторону. Безрезультатные споры шли до самого вечера, поэтому по причине позднего времени перенесли совет на следующий день. Это было на руку Мораву-Хорту. Он не собирался подчиняться капризам Гардара и его прихлебателей, которые попрали закон предков. Он прямо так и сказал Рогволду, когда тот возвратился домой.

Снадобье все еще действовало, старик был сильно возбужден и пылал праведным гневом.

– Глупцы! – гневился Рогволд. – Сами, своими руками, рушат все древние устои! И не хотят понять, что мир меняется, что беда близко, но вместо того, чтобы остановить ее, сдержать, они помогают темным силам творить зло! Слепые, безмозглые приспешники Нави! О боги, что вы творите с людьми?! Чем мы перед вами провинились?

– Вам больше не следует появляться на совете, – мягко, успокаивающе, молвил юноша, помогая старику снимать его наряд для выходов.

– Почему?!

– Гардар все равно возьмет верх. И вы утратите в глазах жителей тверди свое высокое достоинство.

– Но ведь тогда у тебя отберут твой корабль! Это неправильно. Так не должно быть!

– Уже никто и ничего у меня не отберет, – с лихой усмешкой ответил Морав-Хорт. – Этой ночью я покину твердь… возможно, навсегда. Мне очень не хочется тебя оставлять в одиночестве, отец мой… но по велению свыше придется. Иного толкования этих событий я не вижу.

Рогволд долго смотрел на юношу, а затем взял его голову и прижал к груди.

– Твой дар предвидения выше моих соображений… – сказал он дрожащим голосом. – Да, все верно, тебе предстоит дальний путь. Так сказали руны третьего дня. И виною тому не прихоть Гардара и не распри среди волхвов и старейшин, а то, что ты увидел во время гадания в храме Велеса на острове Руян. Нужно исполнить то, что предназначено тебе богами. Только тогда твоя жизнь изменится, и ты обретешь или тихую гавань – если пожелаешь, или большую славу на поле брани…

Драккар бойко подминал невысокую волну, оставляя позади белопенную струю. Было достаточно светло, и Морав-Хорт не боялся, что корабль может сесть на мель или разбиться о камни. Держались вблизи берега. Нужно было уйти как можно дальше от городища, а затем найти тихую бухту, чтобы немного отдохнуть и отправиться дальше. Погони Морав не опасался; вряд ли кто-нибудь в здравом уме решится преследовать скипрейд, которым предводительствует волкодлак. Он не сомневался, что Гардару уже донесли о побеге и тот сейчас ярится, как дикий зверь. Но что-либо исправить ему уже не по силам.

Скипрейд отправился в плавание в полном составе. Никто не отказался, хотя все имели на это право. Морав не без умысла набирал в дружину молодых и неженатых воев – чтобы семья не тянула их домой. Трудно оставить жену и детей. Тем более когда надежда вернуться домой совсем призрачна. Все понимали, что их побег не останется без последствий. И пошли на него только тогда, когда Морав поклялся всеми богами русов, что берет эту вину на себя.

Со стирэсмана и спрос, успокаивали себя дружинники и мангеры, но все равно на душе у каждого кошки скребли. Ведь то, что они совершили, в племени никогда прежде не случалось. Все пребывали в смутном ожидании грядущей кары, но когда драккар вышел в море, свежий ветер быстро унес плохие мысли, и в скипрейде воцарилось воодушевление.

Они идут в боевой поход! Что может быть желаннее для руса? Тем более на таком славном корабле и под командованием непобедимого стирэсмана-волкодлака…

Удобную бухту нашли сразу после полуночи. Защищенная холмами, которые заросли густым кустарником, она подходила для того ритуала, который задумал Морав-Хорт, как нельзя лучше. Перед тем как улечься спать, разожгли костер – он должен был служить жертвенником, – а затем все дружинники воткнули вокруг него свои мечи. (Уж чего-чего, а разнообразного трофейного оружия в арсенале Морава хватало, поэтому даже самые неимущие из скипрейда были вооружены как настоящие витязи.)

Костер и мечи были походным святилищем Перуна. Так поступали все русы, находившиеся на чужбине. Морав потребовал от скипрейда, чтобы вои принесли ему клятву верности на щите и мече. Скрепленная именем бога Перуна, она считалась незыблемой. Тот, кто осмелится ее нарушить, может скрыться от людей, но от богов – никогда. Кара за клятвопреступление была страшной. При этом о вире даже речи не шло. Клятвопреступник умирал долго и тяжело, и в загробной жизни его место было в Хельхейме, во владениях Хель, повелительницы мира мертвых, притом на самом низком уровне.