Страница 9 из 37
— Невероятно, насколько мощным может быть океан. Такая скрытая энергия… — он бормотал, как если бы разговаривал сам с собой.
Мне оставалось лишь кивнуть.
— Джим, что ты тут делаешь? — он резко перешел к делу.
— То же самое хотел спросить я, если бы знал твоё имя.
— Называй меня Филом.
— Прекрасное японское имя, Фил, — я ухмыльнулся.
— Оно было свободно.
— Я так и понял.
Он здесь не для того, чтобы меня убить. Это понятно. Значит ему нужна информация… Они отследили меня из Нью-Йорка. Но как, черт побери?
— Фил, чем обязан? Что привело тебя на этот пустынный клочок песка?
— Помощь. Нужна твоя помощь.
— Но ты же знаешь, что я вышел из игры, да? — спросил я.
— Знаю.
— Жаль, что весь этот путь проделан напрасно…
Мы сидели молча, смотря на наливающееся розовым небо. Лопасти вертолета замерли, лишь ритмично качаясь на ветру. Странно, но тишина не давила.
— Джим, конечно, мы знали, что золото исчезло. — вдруг сказал он прямо, в упор.
— И почему тогда ты нанял Нельсона?
— Чтобы найти тебя.
— Для чего?… Ты же знаешь, что я не работаю с правительствами, — сказал я.
— Да, слышал. Но не могу понять почему.
— Почему? Они уничтожают личность… Стирают её.
— Не поспоришь. Но мы не правительство.
— Тогда кто?
— Намного интереснее узнать, почему ты так не любишь людей?
Я поперхнулся.
— Не людей, а то, что с ними делают группы, — я ответил некоторое время спустя.
— Интересно, интересно… — он потер свой гигантский лоб. — И что же такого ужасного они делают?
— Они делают их плоскими.
— Плоскими? Это как?
Он смотрел на меня, прищурившись. Я вздохнул и устало ответил:
— Фил, неужели ты не замечал, что по отдельности люди могут быть интереснейшими созданиями… У каждого своя история, своя судьба. Каждый-личность! Но собери их в группу, и вот это уже блеющее стадо. Миллион разменяли по рублю. В группах люди превращаются в бесформенных, плоских существ. Вспомни, когда ты говоришь с кем-то один на один, иногда получается интересная беседа. Находится много каких-то общих тем для разговора. Но вот присоединяется третий, и тем становится меньше. А если же вас будет четверо, то всё мгновенно скатится на разговор о погоде, политике, машинах и футболе. Всё! Интересных общих тем больше нет. Остались одни банальности, лишь чтобы занять время. Разговор ради разговора. Это эффект общего знаменателя. Чем больше разных чисел, тем меньше у них общих знаменателей. Чем больше людей, тем меньше общих тем. Так группы размывают личность, делают её плоской.
— Напрасно, Джим. Группы полезны. В них больше шансов выжить. И вообще, это естественное, природное явление. — он мельком взглянул на меня. — Зачем же емусопротивляться? Какой смысл грести против закона нечетности?
— Закона нечетности?
— Ну да. У этой вселенной есть какой-то странный, глубоко спрятанный секрет…
Он замолчал, вглядываясь в ясный горизонт, как будто высматривая что-то. Легкие порывы ветра доносили пряный, солоноватый запах водорослей.
— Она не любит нечетные предметы, предпочитая четное, — он продолжил.
— Это как?
— Если посмотришь как часто химические элементы встречаются во вселенной, ты увидишь, что элементы с четным количеством протонов намного более распространены, чем с нечетным. Вот смотри…
Он оглянулся вокруг, спрыгнул вниз, и подобрал валявшуюся неподалеку корявую палку. Её тонким концом он начал чертить на влажном песке.
— Представь себе таблицу Менделеева. Так вот, среди химических элементов некоторые встречаются чаще, некоторые реже. Если нарисовать, как часто они встречаются во Вселенной, получится что-то подобное. Тут они в том же порядке, что и в таблице Менделеева, по мере возрастания количества протонов в ядре. Начиная с водорода с одним протоном — видишь, вот тут, слева вверху? И вплоть до урана с девяноста двумя протонами. Не находишь ничего необычного, Джим?
— Подожди-ка… Они колеблются вверх и вниз.
— Как пила. Атомы с четным количеством протонов — острия. С нечетным — впадины. Видишь железо со значком Fe? Оно четное — у него двадцать шесть протонов. У соседа, кобальта, двадцать семь протонов. Кобальт нечетный. И поэтому железо в тысячи раз чаще встречается, чем кобальт. И так практически со всей таблицей Менделеева.
— Четные встречаются чаще? — я вдруг встрепенулся.
— Намного более часто. В сотни и тысячи раз чаще. Это и есть закон Нечетности. Закон Оддо-Гаркинса.
— Закон Нечетности нашел человек с фамилией Оддо?
— У Вселенной хорошее чувство юмора, не правда ли? — Фил ухмыльнулся.
— И почему же так?
— Просто вселенная любит пары и не любит индивидуумов.
— В смысле?
— Джим, представь, каждый атом в этом мире — театр. Протоны сидят в атоме как зрители в театре. А билеты продаются парами. Ну вот просто потому, что все кресла на двоих. Ну вот мир так устроен. Если индивидуальный протон хочет взять билет, сначала должен найти пару. Очень редко какому протону-одиночке удается получить билет и проскользнуть внутрь. Вот поэтому элементы с нечетным количеством протонов так редки. Кстати, какие числа самые нечетные?
— Хмм. Простые?
— Именно. Числа, которые делятся только на самих себя. Какой ты знаешь тяжелый химический элемент с простым числом протонов? Золото. У него семьдесят девять протонов — простое число. Чрезвычайно нечетное число. Редкое, независимое число. Это одна из причин, почему золото настолько редко — ведь трудно собрать в кучу группу из семидесяти девяти протонов, если все, что у тебя есть, это их пары. Поэтому если собрать все золото, добытое человечеством, то получится всего лишь небольшой кубик размером двадцать на двадцать метров. Поэтому все его хотят. Собственно, из-за этого мы несколько расстроились, когда наше золото исчезло.
— Подожди-подожди. Почему билеты продаются парами? И вообще, кто их продает?
— А это мы сейчас увидим, Джим.
— Где?
— Прямо здесь… Вот!.. Вот он, наш продавец билетов, — он кивнул на горизонт.
— Не понимаю. Это всего лишь…
И тут над стальной поверхностью воды вспыхнула тонкая багровая полоска. На глазах она стала расти, отливаясь в огненный шар.
— Красиво, да? — прошептал Фил. — Разреши представить. Это наш продавец билетов. Сводник.
— Но…
— Он берет индивидуумов и делает из них пары. Это то, что он делает. В этом его главная роль.
— Фил, я не понимаю. Сводник?
— Джим, наше солнце — это звезда. Состоит из водорода. Водород — это самый простой химический элемент — в нем всего один протон. Можешь считать водород индивидуумом, и в нашем солнце их триллионы триллионов триллионов. Знаешь, что с ними делает солнце? Оно из них штампует гелий. Глубоко в своем ядре, там, где температура и давление максимальные, оно сдавливает вместе два атома водорода и в результате получается один атом гелия. Гелий состоит из двух протонов. Это и есть сводничество. Два индивидуума под давлением объединяются в группу. И это, по сути, и есть единственная цель солнца — брать нечетные индивидуальные атомы водорода и клепать из них четные атомы гелия. Реакция термоядерного синтеза. Кстати, два атома водорода по отдельности весят больше одного атома гелия. Что случилось с разницей, недостающей массой, Джим?
— Удиви меня.
— Вот она, прямо здесь, — Фил поднял руку и все еще бледный луч света озарил его руку. — Это и есть пропавшая масса. Её конвертировало в энергию. Масса превратилась в фотоны. Каждый раз, когда индивидуумы сливаются в группу, часть их массы превращается в свет. Помнишь уравнение Эйнштейна?
Оно означает, что энергия равняется массе, умноженной на скорость света в квадрате. Энергия — это масса. Масса — энергия. Одно свободно перетекает в другое. Та пропавшая, недостающая масса была конвертирована в энергию, в этот самый свет на моей руке. Это та цена, которую индивидуумы платят своднику за билет. Свет — это прощальное слово индивидуумов. Их последнее слово.