Страница 7 из 10
Или можно вспомнить пример из недавней истории. Конец 1950-х – начало 1960-х годов. Противостояние двух великих держав – США и СССР. Безудержная гонка вооружений, разрастание ракетно-ядерных арсеналов, агрессивные заявления, угрозы с обеих сторон. Берлинский кризис 1961 года, Карибский кризис 1962 года. Мир стоит в пяти минутах от атомного армагеддона, грозящего уничтожить на Земле всё живое.
И что дальше?
А дальше мгновенно (в масштабах истории) возникает целый комплекс гуманитарных технологий, опять-таки ограничивающих агрессию. Прямая линия связи между президентами СССР и США, меры предупреждения о военных учениях и случайных запусках, договор об ограничении испытаний ядерного оружия, договор об ограничении числа ракет, наконец, Хельсинкские соглашения.
Это полностью соответствует концепции техно-гуманитарного баланса, которую в своё время сформулировал А. П. Назаретян. Если технологическое развитие опережает гуманитарное, то возникает кризис, который преодолевается за счёт появления новых гуманитарных технологий. Кстати, аналогичную «теорему баланса» сформулировала примерно в эти же годы Группа конструирования будущего (Сергей Переслегин, Андрей Столяров, Николай Ютанов) на примере производящих и управляющих технологий.
И вообще, если обозреть историю глобальных кризисов с древнейших времен до наших дней, то можно убедиться, что каждый раз, когда человечество оказывалось на краю бездны, оно, видимо инстинктивно, начинало строить через эту бездну надёжный мост, который позволял её пересечь.
Будем надеяться, что данный инстинкт спасёт нас и в этот раз.
Глава 2. Жажда (аллегро)
Вода уходит из нашего региона…
Под торфяными залежами болот Ленинградской области исследователи обнаруживают сапропель, а это означает, что всего 2–3 тысячи лет назад на месте болот были озёра. Но и болота исчезают – учёные болотной станции Гидрологического института «Ламмин – Суо» под Зелено-горском из года в год наблюдают, как их «эталонное» болото зарастает сосновым лесом, теряя воду.
Вода уходит, и никто не знает куда. Вероятней всего, в море, его уровень медленно, но растёт. Семьсот лет существовал водный путь от Выборгского залива до Ладоги. Он обмелел в XIV веке. Сохранились следы людских попыток прорубить поднявшиеся из земли скалы и проложить канал по старому руслу… К Копорской крепости и Гостилицкому дворцу ещё в XVIII веке приставали корабли, поднимавшиеся вверх по рекам от Балтики. Теперь от тех рек остались сухие канавы или тонкие ручейки. Тихвинская водная система, когда-то служившая дорогой для караванов барж, сейчас в жаркое лето почти пересыхает.
В прошлом году падение уровня воды отмечалось на Онежском озере, в реке Свирь и на Ладоге…
В посёлке Согиницы, в излучине реки Важинки, стоит деревянная церковь, построенная в конце XVII века. Лиственницы, что пошли на её стены, хранят память о климате того времени. Видно, как широкие годовые кольца – свидетельство того, что дерево росло в условиях переувлажнённости – сменяются постепенно всё более узкими кольцами. Переувлажнение лесов – следствие так называемого малого ледникового периода и его отголосков на Севере. Тогда аномально холодная погода, снег в июне и неурожаи (семь «годуновских» неурожайных лет подряд) вызвали Смутное время в России. А затем вода стала уходить – и не только из нашего региона. Изменения рельефа и климата не закончились в незапамятные времена. Они продолжаются и влекут за собой катастрофу для цивилизации.
Так что сегодня поговорим о жажде в прямом смысле этого слова.
«Взять всё и поделить!»
Если мы посчитаем суммарный годовой сток всех рек и водоёмов мира (включая возобновляемые подземные водоносные слои), то пресной воды у человечества окажется много: 40 700 км3 в год, этого достаточно, чтобы заполнять все североамериканские Великие озёра каждые четыре месяца. Кажется, что мы находимся очень далеко от предела потребления пресной воды, ведь текущее потребление воды человеком составляет всего одну десятую предельно допустимого количества – 4430 км3 в год (цифры взяты у Денниса Медоуза).
Но на самом деле использовать весь сток пресных водоёмов невозможно. Многие источники воды носят сезонный характер. Примерно 29 000 тыс. км3 годового стока поступает в океан при паводках. Остаётся только 11 000 тыс. км3, которые можно расценивать в качестве круглогодичного источника, причём сюда входят и стоки рек, и возобновимые подземные водоносные слои.
Но ведь можно в период паводка запасать воду впрок! И люди стали строить гигантские водохранилища. К концу XX века дамбы позволили использовать дополнительно 3500 км3 воды в год. Но дамбы приводят к затоплению земель, причём, как правило, первоклассных сельскохозяйственных угодий. И они же приводят к увеличению испарения из водохранилищ, уменьшая тем самым доступное количество воды, а также меняя водные экосистемы – как озёрные, так и речные. В конечном итоге водохранилища эвтрофируются, заполняются илом и становятся неэффективными, так что считать их устойчивым источником нельзя, это – временная мера.
Итак, мы посчитали устойчивый сток рек как ресурс, который можно использовать. Но не весь он доступен людям. Бассейн Амазонки располагает примерно 15 % мирового стока пресной воды, но проживает здесь только 0,4 % мирового населения. Северные реки Евразии и североамериканского континента имеют сток около 1800 км3 в год, но на их берегах мало кто согласен жить. То есть примерно 2100 км3 пресной воды в год относятся к стабильному, но труднодоступному стоку.
Значит, у нас получилось: 11 000 км3 – это устойчивый сток, ещё 3500 км3 дают водохранилища, вычтем из этого количества 2100 км3 труднодоступных вод, в итоге остаётся 12 400 км3 в год – это устойчивый и одновременно доступный сток. Таков предсказуемый верхний предел количества пресной воды, доступной для использования человечеством. (Есть ещё и невозобновимые источники воды, о них речь пойдёт ниже).
Из него, как уже было сказано, мы сейчас забираем всего 4430 кубокилометров воды, и половина её теряется безвозвратно, становясь частью картона, или яблока, или булки, а вторая загрязняется до невозможности использования.
Из этих 4430 кубокилометров примерно 58 % тратится на сельское хозяйство. Знаете, сколько расходуется воды на стакан чая? Далеко не один стакан. Чайный куст необходимо поливать, надо охлаждать двигатели уборочной техники и перевозящего продукт транспорта, используется вода и при производстве упаковки. В итоге, по приблизительным подсчётам, косвенные затраты воды на производство стакана чая объёмом 250 мл составляют 30 литров. А на чашку кофе объёмом 125 мл уходит около 140 литров воды.
Еще 38 % забирает промышленность. Нам остаётся только 8 % на личные надобности – питание и гигиену.
Разделим 4430 кубокилометров воды между семью миллиардами жителей планеты и получим цифру в 633 кубометра воды в год. Из них, мы помним, на личное потребление расходуем 8 %. Это – всего 50 кубометров в год, или 50 000 литров. Достаточно, чтобы не умереть от жажды, но не более того. О ежедневной ванне (объёмом в 600 литров), о смывной канализации (по шесть литров смыва за раз, 5000 литров в год), о привычке надевать чистую одежду каждый день можно забыть. Вот что такое равенство по Шарикову – если «взять всё и поделить». Это мы поделили используемую воду. А разделив весь доступный нам возобновимый поверхностный сток вод между жителями, так, чтобы в реки возвращалась лишь очищенная вода, мы получим на человека в девятимиллиардном мире «полудня XXI века» всего 112 кубометров воды, или 112 000 литров. Это предел. Одна ванна через день, в той же воде стираем, её же используем для смыва канализации. Причём следует учитывать, что нормированное распределение такого тяжёлого и неуплотняемого продукта, как вода, очень сложно наладить, тем более в масштабах всей планеты. Разве что тоталитарными методами. И так экологи становятся невольными идеологами нового фашизма.