Перемены

Я зашел в каюту, с горем пополам добрался до дивана и вырубился.

Последней мыслью, которую я запомнил, была отчаянная просьба к Силе:

— Умоляю, никаких снов!

========== Сны ==========

Комментарий к Сны

SOAD “Soldier Side”.

Знаете, что странно? Я не скрываю, что пишу фик. Мои коллеги и друзья знают об этом. Но никто из моих близких не читал того, что я пишу. Все относятся к этому… Как к блажи?

Друг, мой хороший друг, Бог слов и мастер формулировок, который годами мечтал написать фантастический роман, сказал мне сегодня, что ему сложно читать меня, потому, что он не может запомнить имена героев. Он смотрел ЗВ. И читал синопсис двух последних частей. Но ему тяжело читать мой фик, потому что, он не понимает, где кто.

#comingout

Я - журналист. Пишу по наитию, не имея спецнавыков. И хочу, в конце, когда закончу, написать большую статью о том, как писать, если “хочется, но не можется”.

И самое неожиданное в этом опыте - то, что твои близкие, друзья, даже, слушая твои рассказы о том, что ты пишешь, что ты ощущаешь, кивая, когда ты просишь и их тоже почитать, - в итоге, просто морозятся.

Не подумайте, мне не обидно. Просто странно, и, если, вдруг, у вас ещё нет опыта в писательстве, но вы к нему стремитесь, вы должны смириться с тем, что ваши близкие могут вас не поддержать, и глянуть, как на crazyperson.

Как-то так.

Я резко падаю куда-то вниз и внезапно чувствую смертельную опасность. Выхватываю меч и парирую то, что обрушивается на меня сзади, отскакиваю, принимая защитную стойку, оглядываюсь по сторонам. Какая-то отвратительная планета, вода с небес льет сплошной стеной. Вокруг кипит бой, но я понятия не имею, кто с кем бьется. Кое-где вспыхивают световые мечи, но гораздо больше зарядов бластеров носится вокруг. Свистят в полете TIE, похоже, где-то идет артобстрел.

Я судорожно пытаюсь сориентироваться. Кто-то палит по мне, я останавливаю заряды, перенаправляя их в стрелявшего. Крики, брань, лязг оружия.

— Бен!

Их обступили. В пятистах метрах от меня всполохи бластеров выхватывают несколько фигур. В центре круга я вижу мать, которая пытается отстреливаться, опустившись на колени рядом с кем-то, кого я не вижу, Рей, Дерек, Рита и Хакс стоят полукругом. Дерек останавливает заряды, Рей их отбрасывает назад. Тех, кто слишком близко подобрался, они шинкуют ручным оружием. Дерек — своим страшным мечом, Рей… Мне не видно, чем она сражается, но, похоже, Хакс отдал ей одно из своих мачете. Сам генерал стреляет левой — его драгоценное наградное оружие не мажет, правой же умудряется доставать оставшимся мачете тех, кто подбирается слишком близко. Рита же просто стреляет с обеих рук.

Перед ними уже выросла гора трупов, но враги всё лезут и лезут…

— Бен!

Рей зовет меня, я должен…

Я делаю шаг вперед, замираю от выворачивающей изнутри боли и падаю на колени — ноги отказываются держать меня. Опускаю глаза и вижу клинок сайбера золотистого цвета, что наполовину торчит из моей груди. Уже просто холодно, не больно.

— Бен!

Последнее, что я вижу — лицо Рей, перекошенное от горя и ужаса. Она не видит, как к ним вплотную подлетают несколько TIE…

— Огонь, — шепчет у меня над ухом мужской голос. Группа на холме исчезает в красной вспышке. Темнота.

Я в ужасе просыпаюсь в незнакомом месте. Пытаюсь понять, где я, но в комнате царит полумрак. Я оглядываюсь — это не Превосходство. Я лежу на заправленной кровати в комнате, что может быть только спальней. На мне туника, кимоно и свободные брюки, — серого цвета?! Я не носил серое с тех пор, как…

Я вскакиваю и бегу к двери. Я уже понял, где я — резиденция моей матери на Набу, там, где сейчас Сопротивление. Наверное, что-то случилось! Немзи атаковал Превосходство?! Почему я здесь? Где все?!

Я несусь вниз по лестнице, едва не падая, выбегаю в холл.

— Бен?

Медленно оборачиваюсь на знакомый голос. Такой нежный, умиротворенный. Откуда она здесь? Нам удалось победить Немзи? Освободить ее?

Отыскав ее глазами, я едва не падаю на колени. Рей в свободном платье нежного зеленого цвета облокотилась на косяк двери, держится за поясницу и улыбается мне. Рей явно беременна.

— Папа, а смотри, что мне дядя Дерек подарил!

Из-за спины Рей выходит Дерек в таком же одеянии, как и я, но только коричневом. На плечах у него — мальчик лет пяти с игрушечным синим световым мечом. Он держит его левой рукой и молотит им во все стороны. Рей смеется.

— Эни, аккуратней!

Я не могу удержать равновесие, опускаюсь на одно колено. Никто не замечает моих слез и потерянности, ведь все как раз смотрят на маленького Энакина, которого Дерек каким-то сложным кульбитом снимает с шеи и, несколько раз перевернув в воздухе, ставит на ноги. Мой сын хохочет и бежит ко мне, прыгая с разбегу. Я ловлю его на лету и слышу за собой голос Хакса:

— Вы что, уже празднуете без нас? Эни, тебе уже целых пять, пора иметь свой собственный…

Его перебивает на полуслове леденящий душу женский крик с улицы. Мгновение — и всё окрашивается красным.

Нет! Нет! Нет!

Хватит, умоляю!

Я пытаюсь вырваться из хватки сна, но обессиленное тело и дух проснуться не могут, а кошмарные видения не хотят отпускать.

Я снова осознаю себя. Сейчас — в той самой камере, где в прошлый раз видел Рей. Что-то не так. Я поднимаю руку перед глазами и вижу тонкое запястье, серые… Что это вообще? Бинты?!

— Сам ты бинт! Откуда ты в моей голове, Бен?!

— Не знаю. Я сейчас сплю. Это что-то новенькое. Как ты?

— Медитировала, пока кое-кто не вломился в мое сознание.

— Рей…

— Я в порядке, Бен, прости. Мы все в порядке. Лея с тех пор, как ты ушел, говорит с Энакином. Он всё время здесь. Не уходит. Финн и Роуз сначала удивлялись, хм, а потом забили и заснули в обнимку. Мы летим около пяти часов уже. Никто к нам не приходит. Я не могу нормально использовать Силу — что-то глушит мои попытки разобраться с решеткой. Я думаю, — тут угол обзора меняется, я вижу перед собой тускло поблескивающее рогатое приспособление, — это та штука меня блокирует.

— Да. Это резонатор. Я бы мог пробиться сквозь него, но мне нужно быть на месте.

— Можешь объяснить мне, как?

— Да. Но мне нужно кое-что тебе показать. Рей, я иду за тобой. Вам лететь еще чуть меньше трех суток, а мы стартуем в ближайшие пару часов. Но вот это я видел. Не знаю, что это значит. Спроси у Энакина, пожалуйста. С ним такое было. Просто транслируй ему то, что я тебе сейчас покажу, ладно? И попроси его явиться мне, как только сможет.

— Э-э-э. Ладно?

Я показываю ей оба своих предыдущих сна. Всё, без обмана, ничего не скрывая. Я чувствую, как она напрягается, воспринимая первую историю, и как ее охватывает светлая грусть, когда она видит вторую. Я чувствую влагу на своих-её щеках.

— Наш сын похож на тебя.

Мои собственные эмоции, — паника, ярость, стремление изменить то, что случится, во что бы то ни стало, разбивается о ее спокойное:

— Это то, что я видела на Ач-то, Бен.

Мое сознание наполняет ее видение, в точности схожее с моим сном, которое обрывается ровно на том моменте, когда я ловлю и обнимаю Эни, своего сына.

— Почему ты мне не сказала? — слезы на щеках. Мои? Её? Наши…

— Я испугалась. Я никогда не представляла себя матерью.

— Нашего ребенка?

— Вообще. Люди не заводят детей на Джакку.

— Но ты больше не на Джакку.

— Но ты же сам мне показал, чем это может закончиться.

Больше слез. Ее и моих.

— Рей, умоляю, покажи это Энакину. Он стал Дартом Вейдером, потому что увидел нечто подобное. Покажи ему, Рей. Ведь я пойду на всё, чтобы то, что я видел, никогда не стало реальностью.

— Что ты имеешь в виду, Бе…

Я выпадаю из сна обратно на диван в своей погромленной каюте. Кто-то отчаянно колотит в дверь. Ну и пусть. Рано или поздно уйдут. Я не могу. Мне слишком плохо. Физически — разламывается голова, ноет сердце. Морально — ад кромешный, оттого, что я видел.