Перемены

Обманутые ожидания и несбывшиеся надежды отозвались болью в груди, и я замолчал. Рей еще теснее прижалась ко мне. И зачем я всё это ей рассказываю?

— Люк всегда считал меня слишком эмоциональным, поэтому взыскания за очередной промах всегда были суровыми. Кроме того, он всегда обстоятельно, с цитатами и примерами, объяснял, почему я не прав, даже если смутился и показал худший результат в поединке с соученицей, — я снова детально вспомнил его слова: — “Бен, всё это, — с глубочайшим презрением вещал он, указывая сразу на всего меня, — мешает тебе сосредоточиться. Сходи-ка наруби дров для костра на пару дней”.

Я усмехнулся.

— Дров для костра на пару дней, Рей, — это много. После таких “упражнений”, иногда продолжавшихся чуть ли не до утра, уже ничего не хотелось. Вообще. А потом был Сноук. Ты же его видела. Это то еще чудовище. Он говорил, что Темная сторона открывает все двери, но я инстинктивно понимал, что именно эта дверь, если я позволю себе даже думать об этом, откроет ему безграничные возможности контроля надо мной. Я запер все свои желания так далеко, как только мог. Даже мимолетная мысль об этом казалась мне ужасной и отвратительной — шагом к слабости. Ситхи черпали свою силу в эмоциях и страстях, Сноук же позволил нам ограничиваться яростью, гневом и болью, справедливо полагая, что бывшие падаваны Люка Скайуокера вряд ли с большим энтузиазмом окунутся в разнузданные оргии. Среди нас было двое влюбленных, но они, наверное, первые миллион раз пожалели, что пошли за мной к Сноуку. Он… Он использовал их друг против друга, Рей. Путал их чувства, коверкая их отношение друг к другу. Я не знаю даже, вместе ли они сейчас. Когда рыцари Рен покинули Сноука, каждый со своим заданием, эти двое были глубоко зависимыми друг от друга людьми, каждый из которых черпал силу из страданий другого. Даже будучи самым оболваненным идиотом среди рыцарей, я искренне жалел их за то, что стало с их чувствами. Рыцари Рен, Рей, связаны узами. Конечно, не такими сильными, как мы с тобой, но все мы чувствуем друг друга, особенно если находимся поблизости. И мы все ощущали, что Сноук сделал с ними. Мы думали: может, это правильно, может, это закономерно… Но в глубине души все жалели их, — я вздохнул, вспоминая. — Люк их ненавидел, Сноук их презирал. Я видел всё это, от начала до конца, и до встречи с тобой даже предположить не мог, что меня может настигнуть подобное чувство и всё, что с ним связано. Это было попросту опасно, — я усмехнулся. — Но с тобой это стало неважно.

Я зарылся носом в ее подсохшие волосы и поцеловал в макушку.

— А ты?

Она долго молчала, и я уже почти пожалел о том, что задал этот вопрос. Рей, не меняя позы, обхватила меня руками, будто в поисках опоры, и заговорила:

— Я всегда думала о том, чтобы выжить. До двенадцати лет я даже особенно не понимала разницы между девочками и мальчиками. Когда, — она слегка замялась, — у меня впервые пошла месячная кровь, я подумала, что умираю. Я несколько дней лежала и ждала смерти. Но потом всё прошло. Я взяла полпорции и пошла к знахарке-медику, что латала всех в Нииме. Когда я рассказала ей, что со мной было, она только усмехнулась, отказавшись от оплаты, и рассказала мне, что со мной происходит, чего теперь мне нужно опасаться, как получаются дети и как заканчивают беременные мусорщицы — почти все умирают от голода, — Рей вздрогнула. — Она рассказала, что есть такие штуки, как импланты, и что лучше несколько дней не поесть, но поставить себе такой на всякий случай.

Она замолчала, а я сжал зубы, стараясь совладать со злыми слезами. Сила, дай мне дожить до того момента, когда я смогу хотя бы начать бороться с тем кошмаром, что пережила Рей, что переживают другие дети на таких планетах, как Джакку.

— Но я подумала, что и так мало ем. Что мне нужно научиться просто давать отпор мужчинам. В тот самый день я сделала свой первый посох — пластиковая сердцевина с металлическими утяжелителями на концах, — она усмехнулась, — но я вела себя так, что еще очень нескоро первый мужчина обратил на меня такого рода внимание. А когда это случилось, — она сглотнула, — я отделала его так, что он больше никогда ко мне не приставал. И дружкам своим отсоветовал. Я слыла странной. А на Джакку всегда считалось, что со странными лучше не связываться. Я слышала разные истории о том, что такое любовь и чем она может закончиться: самая распространенная — девушка полюбила контрабандиста, он ее выкрал, а когда она забеременела, привез на Джакку и улетел, обещая вернуться, но не возвращался никогда. Стоит ли говорить, сколько таких девушек выжило? А сколько выжило их нежеланных детей?

Она замолчала, стараясь немного успокоиться. А я просто обнял ее крепче. Это всё, что я могу сейчас, любовь моя.

Через некоторое время Рей продолжила:

— Я не считала близость чем-то отвратительным. Я слышала рассказы других женщин о жарких ночах и замечательных любовниках. Но они рассказывали о них так, как о новых деталях, которые им посчастливилось найти. Просто удача. Есть — хорошо, нет — переживем. Каким бы ни был хорошим секс, говорили они, никогда не позволяй сердцу руководить тобой. Мужчины бросают, когда добиваются. А тем более, когда ты превращаешься в обузу. Дуры, потерявшие разум — это всё, что я слышала на Джакку о влюбленных женщинах.

Ох.

— Рей, я…

— Не нужно, Бен. Ты спросил, я ответила. У каждого из нас было много плохого в жизни, не надо вспоминать об этом сейчас. Ты был в моей голове, ты знаешь, что я чувствую к тебе, и я знаю. Кроме того, теперь у меня есть имплант, и нам не нужно беспокоится о… Ну ты понял. Я не стану тебе обузой.

О Сила, Рей! Неужели ты думаешь, я бы отказался от тебя, если… Я открыл было рот, чтобы разуверить ее, но Рей резко отстранилась и встала, завернувшись в мою накидку. Мне пришлось поскорее соорудить себе набедренную повязку из ближайшего полотенца.

— А сейчас мы будем есть. И только попробуй отвертеться!

Она бескомпромиссно смотрела на меня, а я поймал себя на мысли, что именно такой я представлял себе ее рядом, когда предлагал объединить силы и установить новый порядок в Галактике — королеву в темном, ниспадающем с плеч одеянии, недосягаемую, величественную… А почему бы, собственно, ей такой не стать? Мне лишь нужно…

— Бен, еда!

Я слишком задумался и не заметил, как она обернула мою накидку вокруг себя на манер платья и уже успела наложить мне огромную тарелку всякой всячины.

Я взял из ее рук тарелку и прибор, глядя, как она устраивается напротив меня на стуле с ненамного меньшей порцией. Не дожидаясь очередного сердитого взгляда, я запоздало пробормотал «спасибо» и начал есть.

Несколько минут прошли в синхронном увлеченном чавканье. Удовлетворив первый голод, Рей откинулась на спинку стула и произнесла:

— Кстати, Бен, По полетел к Сопротивлению. В ближайшие несколько часов они будут здесь.

Я так и подавился: на кой крифф я Верховный лидер, если такие решения принимают без меня? И тут как раз на столе запиликал коммлинк Рей.

— Слушаю… Да, генерал, — она протянула мне коммлинк. — Это тебя. Хакс, — и добавила тише: — Он очень зол.

Я забрал у нее коммлинк:

— Слушаю.

— Верховный лидер…

Что? Верховный лидер?! С каких пор, ты меня, Арми, так называешь, да еще и таким тоном?!

— Верховный лидер, мне доложили, что лидер Сопротивления Лея Органа прибудет на Превосходство через час. Я прошу вас уделить внимание предварительной стратегии переговоров, если у вас есть такая возможность.

Я не удивился его тону и манере разговора. Случилось что-то, в чем Арми считает виноватым меня. Что-то плохое.

— Хорошо, генерал. Через пятнадцать минут в переговорной, — отключив связь, я посмотрел на Рей. — Моя мать будет здесь через час.

Она охнула и поежилась:

— Бен, я не знала, что они так скоро…

— Ты тут ни при чем, Рей, — я еле сдерживал гнев и ужас, готовые вырваться наружу. — Давай просто закончим обед и соберемся, — и добавил после паузы: — Я не хочу встречаться с ними без тебя.