Перемены

Он закрыл глаза на секунду, а я услышал голос Дерека:

— Санитары! Генерала Хакса на крейсер! Медицинскую помощь, срочно!

Я понял, что Энакин считает свою миссию выполненной и собирается исчезнуть, поэтому торопливо подумал:

— Почему мне нельзя применять Силу?

Он раздраженно взглянул на меня.

— По кочану! Еще раз в ближайшее время хоть попытаешься коснуться Силы, только компресс из Рей, — Энакин сегодня, похоже, был охоч до пошлых шуток, — поможет тебе вернуться в норму. И то не сразу

Заметив, что я до сих пор не понимаю, о чем он, пояснил:

— Когда ты погружаешься в Силу, ты используешь эмоции и ресурсы своей души. Эти две, кхм, субстанции, связаны, и поскольку ты практически исчерпал ресурс своей души, пока она не восстановится, ты будешь почти как Мирра — никаких эмоций, никаких чувств, — он раздраженно вздохнул. — То есть, они, как бы, никуда не деваются, но твое сознание их не воспринимает.

Энакин разозлился. Объяснять сложные метафизические вещи простыми словами — явно не его любимое занятие. Он резко щелкнул пальцами, привлекая мое внимание:

— Бен. Не. Используй. Силу.

И пропал.

Возле меня начали суетиться какие-то люди, но я их не замечал. Хакса унесли, а я всё сидел под дождем и ни о чем не думал. Только стучал зубами от холода. Точно — нет Силы, нет теплорегуляции.

Я почувствовал, как кто-то подходит, опускается рядом со мной и, закинув мою руку на плечо, пытается поднять меня на ноги. Под пальцами ощущаю мокрые щитки брони, поворачиваю голову — Рита. Волосы вымокли, хоть кровь на них еще осталась. Она смахивает с лица челку и смотрит на меня. Хочет что-то сказать, но я лишь мотаю головой — не нужно сейчас. Опираюсь на нее и слышу, как она тихо стонет, когда принимает на себя большую часть моего веса. Поднявшись с ее помощью на ноги, я замечаю, что на груди ее броня покорежена и пробита, а на щеке — с той стороны, где я не видел — глубокий порез.

— Рита, тебе нужно в медблок,— я не узнаю своего голоса, он сипит, хрипит, будто шлем все еще на мне. Шлем… Будто прочитав мои мысли, Рита со стоном нагибается и поднимает его с земли.

— Пойдем, Кайло, — она тоже хрипит, но говорит тихо, видимо, еще не отошла от шока.

С горем пополам, то и дело оскальзываясь и падая, перепачканные с ног до головы, спускаемся с холма. Я стараюсь не сильно на нее опираться, но слабость не оставляет меня, и мы продвигаемся к чертову крейсеру черепашьим шагом. Где-то на полпути нас окликают два члена медбригады — узнаю их по модифицированной броне и специальным медицинским подсумкам.

— Генерал Нимер, мэм!

Мы с Ритой поворачиваемся к ним. Шлемы не дают разглядеть их лиц, но, бьюсь об заклад, меня они не узнали. Да и как узнать в с ног до головы измазанном грязью калеке Верховного лидера.

— Мэм, у нас ЧП.

— Докладывайте.

— Это рыцарь Рен, мэм. С ним двое раненых, но он не подпускает нас к ним. С ним наемник, — солдат передернул плечами, — двоих наших, кто попытался подойти ближе, отправил в нокаут.

Вел, твою мать!

— Отведите меня к нему, — Рита не успевает ничего сказать, я пытаюсь стать прямо самостоятельно.

Солдаты обращают внимание на меня, один из них ощеривается:

— Да ты кто… — договорить он не успевает, его товарищ сильно толкает его в плечо и перебивает. — Как прикажете, Верховный лидер.

Тот, кто говорил первым, в страхе делает шаг назад. Я гляжу на незадачливого идиота, чья вина лишь в том, что он не знает меня в лицо, закрываю глаза и вздыхаю.

— Солдат, генерал ранена. Проследите, чтобы ей оказали медицинскую помощь, — я со значением зыркаю на Риту, — немедленно.

Тот пятиться перестает и, задыхаясь, лепечет:

— Слушаюсь, Верховный лидер, сэр, — и, поколебавшись, на одном дыхании выдает: — Прошу простить меня, сэр, за мою дерзость.

Я киваю.

— Всё в порядке, солдат. Ступайте. А вы, — я обращаюсь ко второму, — отведите меня к рыцарю.

Они подходят одновременно, я облокачиваюсь о плечо второго, отпуская Риту. Первый же предлагает ей свою помощь, но она лишь тряхнула головой в ответ и, беспокойно взглянув на меня, сама идет к крейсеру. Бедолага первый просто плетется за ней. Я усмехаюсь.

— Далеко идти?

— Нет, сэр, метров двести.

Мы бредем молча, ступая практически по трупам — так много людей сегодня погибло. И я задумываюсь мимоходом, что Немзи, как жил жестоким садистом, так и умер, собрав свою кровавую жатву. За что погибли все эти люди?

Мой спутник прокашливается и выдергивает меня из тяжелых мыслей.

— Сэр, я видел, как вы сражались на том холме, — он долго молчит, пытаясь подобрать слова. — Мы все видели. Никогда раньше руководство не сражалось наравне с нами, простыми солдатами, — он говорил всё быстрее, будто боялся, что я перебью его и не дам высказаться. — Да, сэр, многие погибли сегодня. Но глядя на вас, мы знали, что идем сражаться за правое дело. Я служу на Внешнем кольце полжизни и разных ужасов наслушался про то, что тут творится. Сэр, ни один солдат не сомневался, идя сегодня в бой. Те, кто погиб сегодня, полегли, чтобы война в Галактике, наконец, прекратилась.

Он замолчал, тяжело дыша, — похоже, такая эмоциональная речь далась ему непросто. Я покосился на него: позывной был выбит на нагруднике как раз в том месте, где мне было не разглядеть.

— Как твое имя, солдат?

Он замялся, но ответил:

— МТ-2376.

— Мид?

— Мэтт, сэр.

Я ухмыльнулся про себя. Мэтт, значит, да? Как бы там ни было, но парень говорил искренне, и хоть скорбь по бессмысленно погибшим не ушла, тяжелая тоска отступила.

— Спасибо, Мэтт.

Парень споткнулся и едва не упал вместе со мной, но ответить так и не успел — перед нами, как из-под земли, вырос Лохматый Ульрик. С молотом Тода наперевес — ишь, как спелись! Чтобы Тод кому-то свой молот отдал?! Я отпускаю Мэтта и стараюсь держаться прямо, глядя здоровяку прямо в глаза. Тот молча смотрит на меня секунду и подставляет плечо. Мы проходим несколько шагов, прежде чем он прерывает молчание.

— Когда мы наткнулись на них, парень был уже ранен и без сознания. Девушка — Вел зовет ее Зира — сражалась с Немзи и его бойцом. Мы бросились на помощь, но генерал, завидев это, дал сигнал своим людям расправиться с нами, а сам скрылся, — он свирепо ухмыльнулся. — С его людьми мы справились легко, но вот Зира… Она серьезно ранена, Рен, как и парень. Вел будто обезумел. Приказал мне охранять его, а сам не отходит от них. Но сказал, если будут тяжелые раненые, нести к нему, — Ульрик замялся. — Он же лечит их, да? Как меня? Как парней из медотсека?

Я кивнул. Он продолжил:

— Кое-кто из медотсека видел, на что он способен. Они уже полтора десятка человек сюда притащили. Он даже не смотрел на них, не касался. Он будто впал в какой-то транс. Просто протягивал руку, и человек получал свой шанс, — здоровяк вздрогнул и продолжил с неподдельным беспокойством. — Но я вижу, что он слабеет. Не знаю как, но, — он замялся, — я чувствую, что он сам скоро…

Ульрик не закончил, но этого и не требовалось. Мы уже подошли почти вплотную к Велу. Он сидел с закрытыми глазами между распростертыми телами Митси и Зиры. На обоих не было уже видимых ран, я чувствовал, что они живы, но всё еще слабы. Вел разрывался в Силе, стараясь лечить обоих одновременно, понимая, что если оставит хоть одного, другой умрет. Но ведь он еще и других лечил? Зачем? Ты же знаешь, что и с двоими одновременно сложно справиться?

— Это мой долг, — донеслась до меня далекая и смазанная какая-то мысль.

— Вел, отпусти. Ни Митси, ни Зире уже ничего не грозит, дай медикам заняться ими. Ты убиваешь себя.

Я мыслю в ответ, тяжело опускаясь перед ним на колени. Ни один мускул не дергается у него на лице — он действительно в глубоком трансе.

— Нет, Бен. Я должен. А она должна быть свободна.

Ах ты ж, долбаный идиот! Не Первый Орден, а клуб пафосных самоубийц!

Интересно, как оно, быть роботом?

Я закрываю глаза и, концентрируясь до мельтешащих перед глазами точек, погружаюсь в Силу и посылаю максимально мощный — всё, на что сейчас способен — импульс. Усыпляю Вела. Он валится на бок, и я краем угасающего сознания слышу, как Ульрик командует срочно оказать помощь. Я опускаюсь на землю рядом с Велом, надеясь, что фраза «ну ты и придурок» на подкорке мне почудилась.