СССР

От автора

Дорогой читатель!

Сборник Советских Северных Рассказов – задумка моего отца, реализован мной в 2018 году.

В Сборник вошли – стихи, устные рассказы и записки отца. Воспоминания о старших поколениях и друзьях.

Повествование ведется от первого лица, имени моего отца – Тарасова Анатолия Николаевича. Который был Талантливым и Многогранным Советским Человеком.

Перед сборником СССР я привожу историческую справку об отце и кратко, своем – Роде.

Отец родился 3-го декабря 1939 года на руднике Знаменитый, Ширинского района, Хакасской автономной области.

Его мама, Полька – Тарасова Разалия Адамовна. В девичестве – Слишина, родилась в деревне Конок, Перовской волости, Канского уезда, Енисейской губернии, Российской Империи. В семье крестьянина.

Мой прадед, Латыш – Слишин Адам Николаевич, после Великой Октябрьской Социалистической Революции, в конце 1920-х годов перебрался из Конка в Уяр, Красноярского края.

В Уяре, прадед Адам построил большой дом по улице Интернациональной возле магазина Жиликова.

В начале 1930-х годов Дом реквизировали, а прадеда – сослали в Игарку, как кулака.

Прабабушка, Полька – Казимира Антоновна Слишина. В девичестве – Шицко, после ссылки прадеда – умерла. Как написали, от – заворота кишок. По факту – не вынесла разлуки и отравилась.

В 1937 году в Конке был раскулачен старший сын Адама Николаевича – Бронеслав. Вывезен в Красноярск и расстрелян, как – Враг Народа.

Бабушка и ее средний брат Виктор, спасаясь от преследования, как дети – Врага Народа, убежали из Уяра в Хакассию.

На руднике Знаменитый Ширинского района, бабушка познакомилась с моим дедом – Тарасовым Николаем Гурьевичем. Который отслужил 7 лет на подводных лодках Тихоокеанского флота. Там они поженились и в конце 1939 года, родился мой отец – Анатолий.

Началась Великая Отечественная война и дед ушел добровольцем на фронт. Сначала СМЕРШ. Потом, в звании сержанта НКВД – Сталинград. Политрук батальона.

За Особые Заслуги перед Отечеством был награжден Орденом Ленина.

В 1956 году, отец закончил среднюю школу в поселке Копьево, Орджоникидзевского района Хакасской Автономной Области. Работал в Копьевском леспромхозе вместе с младшим братом Валерием.

В 1961-м году, поступил в Красноярский технологический институт.

В 1963-году взял отпуск по болезни и устроился на работу в Геофизическую Экспедицию (СЕГФЭ) пос. Маклаково, Енисейского района – топографом.

В 1965-м году перебрался на работу в город Дудинку в ТГЭ геодезистом (Таймырская геофизическая экспедиция, которая занималась поисками перспективных структур на наличие в недрах нефти и газа).

Работал в тундре почти по всему Таймырскому полуострову начальником топоотряда геофизической партии и в Северной тайге по рекам Нижняя Тунгуска, Подкаменная Тунгуска.

Месторождения – Ванкорское, Сузунское, Мессояхское, Соленинское и другие, открыты не без его участия.

Был почетным работником Дудинской ТГЭ. Отдал 35 лет жизни освоению Крайнего Севера.

В 1994 году вышел на пенсию и переехал из Северной Дудинки в город Уяр.

Умер 21 февраля 2012, в возрасте 72 лет.

Встречи с Хозяином

Несколько десятилетий я работал геодезистом в полевых партиях Северной тайги и тундры. Сперва в СЕГФЭ – Северо-Енисейской Геофизической Экспедиции, потом в ТГЭ – Таймырской Геофизической Экспедиции.

Часто я слышал рассказы о встречах с хозяевами нашей тайги – Бурыми медведями. Несколько раз встречался сам.

Но мои встречи с ними были не так интересны, как рассказы других людей.

Жители Сибири относятся к медведю с Большим Уважением. Так – Староверы, живущие на Ангаре, до сих пор называют его – Хозяин.

Название медведя у Славянских народов в древности было – Бер. Откуда – Берлога. Логово зверя, по имени – Бер.

Современное название – Медведь, это постепенно закрепившееся в памяти народа прозвище. Медведь – мед ведает…

Однажды, мы с моим тезкой – Толиком Сыромятниковым, ушли в ангарскую тайгу, чтобы привязать к местности несколько небольших участков Магнитки.

Тезка с теодолитом, я с рейкой. Он только что успел поставить треногу и водрузить на нее теодолит. Сыромятников был удивительно спокойным парнем моего роста. Работал он с теодолитом в очках.

Вдруг, мимо нас на бешеной скорости сквозь кусты пронесся медведь. Не знаю, что ему вздумалось так спешить. То-ли напугал кто, то-ли сам за кем-то мчался. Я замер. А тезка спокойно протер платочком очки и спрашивает:

– Слышь, Анатолий, что это мимо нас пронеслось? Корова, что ли?

– Какая тебе корова в сотне километров от жилья! – взвыл я, – Нашел корову! Мишка это!

– А чего он так?

– Откуда я знаю…

Второй раз я встретился с медведем осенью на магистральной просеке. Увидели мы с ним друг друга метров за пятьдесят, потому что двигались навстречу друг другу.

У меня в руках была двустволка двенадцатого калибра, потому что я пошел искать рябчиков, зато в стволах и карманах ни единого патрона с пулями или с картечью. Только пятый, да седьмой номер дроби. Бекасинник…

Что делать?

Выстрелить?

Так бекасинником мишку только раздразнишь…

Встали мы оба столбиком и замерли. С минуту так стояли.

Потом я отвел глаза и стал медленно пятиться по визирке. Медведь тоже попятился, потом развернулся и медленно пошел прочь.

Я тоже…

О третьей встрече мне даже неловко рассказывать.

Плыли мы вверх по речке Татарке на лодке. Это приток Ангары. Километров в сорока от устья стояла база нашего отряда.

Чтобы винт Москвы не чиркал камни на мелях и перекатах, пришлось сесть на самый нос Казанки. В руках – двустволка. Которую одолжит у Старшего геодезиста нашей Рудиковской Геофизической Партии – так веселее.

Была середина июля. Жара.

Вокруг тайга с крутыми холмами, поросшими черной тайгой. Хорошо еще что движение моторки создавало ветер, который относил от нас мошку – Белоножку и неисчислимую массу ненастырных Паутов.

За очередным крутым поворотом русла совсем близко, я увидел на берегу медведя. Он стоял возле крупного валуна метрах в двадцати и расстояние быстро сокращалось.

Речка была мелкой, глубиной в том месте немногим больше полуметра.

Мишка увидел нас и поднялся на дыбы, оскалив пасть, сердито взревел.

Я выстрелил дуплетом.

Почему выстрелил?

Наверняка испугался от неожиданности, но попал.

Счастье мое, что в левом стволе был патрон с жаканом. Медведь сделал прыжок в сторону от берега и свалился, забился в конвульсиях.

– Мать твою! – ругнулся сидевший в корме старший геодезист нашей партии Морозов, – Так и заикой стать можно!

Подождав, пока конвульсии перестанут бить тело медведя и перезарядив ружье, мы вылезли из лодки. Осторожно подошли к медведю. Морозов присмотрелся и разочарованно сплюнул.

– 

Вот невезение-то!

Действительно. Медведь был небольшим, да к тому же каким-то облезлым. Все его тело украшали свежие раны с запекшейся кровью и гноем. Шерсть свисала с боков колтунами и клочьями.

Видно, крепко попало в драке с другим медведем и раны загноились. Да и пахло от него плохо.

Как ты хочешь, Владимирыч, но я снимать шкуру не буду! – заявил я.

Морозов некоторое время глядел на меня, потом хмыкнул – Заставил бы обдирать, мясо взять! Только он больной какой-то. Шут с ним, не будем рисковать. Поплыли, Анатолий, дальше…

Так закончилась эта встреча с медведем, которая оставила в душе странное чувство неудовлетворения и неловкости. Даже виноватости, словно я совершил плохой поступок.

Действительно, – гордиться нечем…

Наш лагерь стоял полукругом из четырехместных палаток, упираясь концами в берег Татарки, а по центру располагался кухонный брезентовый навес, растянутый на высоких шестах. Под навесом наша повариха разжигала костер, когда шел дождь и стоял длинный стол из дощечек, за которым мы ели.