Твой герой

– Нет, я просто закончила, – ответила она мне.

Ну не коза ли? А я ей все «малая». Уделала меня, засранка, но ничего. Сейчас я ей покажу, кто здесь главный!

Встал, размялся. Все тело стреляло болью, мерзкой, гадкой, тягучей, но я смог с ней смириться.

Первым делом должна быть месть! Только я все равно на нее не злюсь, говорю, что она плохая девочка, а сам улыбаюсь. Плохая, черт ее побери! Засранка вообще! Зато настоящая, не гребаная лицемерка, как ее родители с ханжескими замашками, а настоящая девка! Причем только моя!

Подтащил ее к бортику, заставил упереться в него руками и отставить попу. Хотел ее трахнуть, до боли в паху хотел, но не спешил. Раз она любит игры, то стоит с ней поиграть.

Шлепнул ее по заду легонечко и немного поморщился от мысли, что это любит Лидка. Не хотелось их сравнивать.

Но Малая совсем не Лидка, она не стала мне отвечать пошлостями и просить ее хорошенько отшлепать, а потом отжарить, как в том порно, что мы смотрели неделю назад. Нет! Она отставила зад, охнула так, что у меня опять все закаменело от желания. Она не играла, она чувствовала, а меня это возбуждало куда больше пошлых слов.

Я шлепнул ее еще раз, уже сильнее. Она ахнула, а мне не понравилось, как покраснела ее попка.

Моей попе не должно быть больно, а ее попа совершенно безоговорочно моя!

Погладил ее и понял, что ей не больно. Она сама была готова тереться о мою руку, потому я шлепнул ее еще раз и снова погладил. Она застонала едва уловимо.

Не удержался, проник в нее пальцами. Она была мокрая, горячая, манящая. Так сильно меня точно еще не хотел.

Сразу забыл, что мы тут вообще-то играем и кто-то кого-то куда-то переигрывал. Ласкал ее пальцами и наслаждался реакцией.

– Пожалуйста, – простонала она.

– Пожалуйста что? – спрашиваю я весело и продолжаю ее дразнить, а она стонет. – Я все еще не слышу ответ.

– Трахни меня, – вдруг выдает она и, мать твою, она не выклевывает эту фразу, не бросает ее как часть постановочной игры.

Отказать я ей не могу, да и не хочу больше дразниться. Просто замечаю, что плохо на нее влияю, по мнению ее семейства уж точно, а потом засаживаю в нее член, как хотел с самого начала и радуюсь, что успел один раз кончить, потому что был готов сделать это вновь, а хотелось ее выдрать.

Я начал двигаться, а она закричала. Как же сладко она кричала, пока я мял ее зад и проникал в нее, а потом лязгнули металлические двери, и нас прервали, а я…

Впервые в жизни мне захотелось, чтобы ни одна тварь не увидела мою девочку без одежды. Она только моя и я ее не отдам! Не позволю никому на нее смотреть!

Кое-как выбил нам пять минут, чтобы мы исчезли. Я ладно, если загребут менты,штраф заплачу, а ей родаки дыру в башке протрут.

Она извиняется, а мне хочется ее поцеловать и конечно дотрахать до нового вопля, но я только провожу пальцем по ее губам. Нам надо убраться с крыши, но важно запомнить первое правило: с ней нельзя играть, потому что проиграю я, а не она.

6. "Я люблю тебя"

Мой план с идеальным свиданием вроде как провалился, а я все равно радовался как дурак. Забрал у нее сумку, дурацкую корзину с вином и фруктами и просто пошел, куда глаза глядят, а она семенила за мной.

Она мне нравится.

Так странно я себя еще не чувствовал. Смотрел на нее украдкой и удивлялся тому, как ухитряюсь смущаться. Какого вообще хрена?

Она меня за локоть схватила, еще и носом о плечо потерлась. У меня все мышцы невольно напряглись, и мурашки пробежали по спине. От них снова стало нарастать возбуждение.

Так много о сексе я никогда раньше не думал. Еще и ноги принесли к тому мосту. Сразу вспомнил ее румяное лицо.

Какой же я урод.

Как вспомню тот раз под мостом…

Нельзя было с ней так, впрочем, она вроде и не жалуется, ни хрена не понимаю. Она же должна хотеть этих, как их? Настоящих отношений, а вроде согласилась на просто секс. Теперь мне секса мало, она должна меня любить.

Че там еще девкам нравится? Честность?

Если я ей честно все скажу, она от меня свалит.

Задумавшись, вскрыл бутылку и машинально отхлебнул пойло, которое вроде как считается хорошим вином. Фруктовый компот какой-то, даже нервы им не успокоить и храбрости хрен наберешься. Мне бы сейчас раза три по сто, а потом только говорить ей, что и к чему.

Налил ей вина в дурацкий пластиковый бокал и торжественно объявил, что пить мы будем за нас!

Да и вообще, слышишь ты, гребаный создатель этой вселенной? Оно должно быть именно так.

Наверно она ждала, что я признаюсь в любви. Я даже в общем-то собирался, хотя вот, хрен его знает, что такое эта любовь.

Стал говорить ей, что такой у меня не было, еще и про Лиду брякнул. Правду сказал, что шаболдина она, а не девушка моя, истеричка чертова. Только, судя по реакции других баб, нельзя им говорить о бабах, сам факт кого-то еще с дыркой между ног в этой вселенной выводит их из себя.

А Малая не разозлилась, даже когда я признал, что хрень какую-то несу, сказала, что ей это нужно.

Видимо она не такая. Даже не так, я точно знаю, что не такая и с теми всякими ее нельзя сравнивать.

Никак нельзя.

Смотрит на меня с интересом, волнуется, кажется, все обо мне хочет знать…

Вот тогда я и понял, что сказать мне нечего.

Хорошая она. Я ее защищать буду и беречь, и трахать или любить, если пойму как это, а сейчас просто слова закончились. Бредовые они все и лживые.

Я пока ничего не могу, я только учиться буду, мне бы времени немного, чтобы она приняла меня как есть, и кредит, чтобы стало жить лучше.

Тогда я все сделаю.

– Зато я твоя, – сказала она мне, когда я что-то промямлил о том, что таких как она у меня не было.

Моя?

В это было сложно поверить. Неужели вот так вот? По-настоящему?

Дурацкая бутылка выпала у меня из рук. Мне вдруг стало стыдно, а она испугалась и посмотрела на меня взволнованно.

Я знаю этот взгляд, так смотрит моя мать, прежде чем начать причетать о дурных знаках.

Вот и она так глянула, словно хотела сказать, что всё, теперь всё будет плохо. Мне эта дурная мысль тоже в голову пришла, и я решил от нее избавиться.

Схватил ее и поцеловал, чтобы она глаза свои взволнованные закрыла. Я ее целовал и смотрел, как дрожат ее ресницы. Она мне поддавалась, отдавалась.

Моя.

Я вел ее домой и думал, что должен сказать те самые важные для баб слова, треклятое "я люблю тебя", а оно не говорилось, стояло поперек горла и не произносилось.

– Ты обещала быть только моей. Не забудь! – зачем-то сказал я, доведя ее до угла дома, а она покраснела, кивнула и убежала.

И че так сложно сказать то, что ей наверняка надо, после моих уже сказанных "не усложняй", когда она говорила об отношениях, я просто обязан был сказать совсем другое, но не сказал, только проважал ее взглядом и курил.

7. Переписка

Она была в моей голове всю дорогу. Я мчал на байке по шоссе и думал о ее дрожащих ресницах и податливых губах, даже не думал, а просто видел их перед глазами. Зло меня пробирало на себя, но на работу приехал и обо всем забыл. Дел тут много и одни перетекают в другие.

Еще и детали битые, как хочешь, так и превращай их в рабочие, еще и так, чтобы клиент оказывался доволен. Все воскресенье я пахал, отрабатывая еще и субботний прогул, а вечером даже лапшу из стаканчика не дожевал, уснул на матрасе в углу. Я не покатаюсь туда-сюда, и тут все это знают.

Телефон я отключил, как только выехал, потому что отвлекаться на него мне некогда, а истерики матери или Лидки мне не нужны, пусть лучше не мешают. Только утром в понедельник, копаясь в очередной машине, я вдруг вспомнил, что у Малой есть номер, а следом истерику Лидки на тему моего отключенного телефона.

– Тебе плевать на меня! Вот ты и вырубил его, и работа тут ни при чем! – орала она что-то в этом роде, потом еще и била меня собственным лифчиком.