Сезоны любви

— И что дальше? — спросила я напряженно, стараясь не на секунду не упускать из-под наблюдения коварную дорогу. Краем глаза все же увидела, как Андрей пожал плечами.

— Представьте, что это немецкий «автобан». Вперед.

— Если в этом «впереди» окажется хоть одна машина, я непременно с ней «поцелуюсь»! — честно предупредила я.

Но машин не случилось. Дорога, хоть и не «автобан», была вполне приличной, километры с шелестом ложились под колеса, и я сама не замечала, что все сильнее давлю на газ. Вот это машина! Не то, что раздолбанные «жигули», на которых я тряслась в автошколе!

Чиф сказал что-то. Я покосилась. Он наблюдал за спидометром.

— А? — спросила я восторженно. Андрей поднял глаза и улыбнулся мне сомкнутыми губами:

— Ничего, Женя. Все нормально.

В эту минуту я была готова понять любовь мужчин к "тачкам" — машина-зверь, слушающаяся малейшего движения, скорость, дорога…

— Тише, — сказал чиф — слишком быстро для меня. — Тише, Женя. Сбрасывайте скорость.

— Почему это?! — азартно спросила я.

— За поворотом пост «ГАИ». Тормозите. Вот так. Остановите вон там, у обочины.

Мы с машиной послушались. Я любовно гладила руль присмиревшей «бэхи». Чиф некоторое время сидел неподвижно. Потом вздохнул:

— У вас нет сигарет?

— Есть, — я кинулась к своей сумке. Сейчас я была готова отдать ему не то, что сигареты — свою дорогущую французскую помаду. Чиф взял пачку, вылез из машины. Он глядел вдаль и курил — быстро-быстро. Выкинул окурок и закурил вторую сигарету.

— Вы же не курите! — напомнила я, вылезая наружу.

Он затянулся и внимательно осмотрел сигарету в своих пальцах — словно впервые заметил.

— Не курю, — подтвердил и продолжал курить. Я поглядела на вечернюю дымку над близким уже городом. Потянулась блаженно:

— Обалдеть, какая машина! Разбогатею, обязательно такую куплю. Вы ведь больше не дадите прокатиться?

Чиф кинул сигарету себе под ноги. Затоптал. Сказал мрачно:

— Ни за что не дам. У меня нервы слабые.

— Ой, я что, ехала слишком быстро? — догадалась я.

— Нет, вы летели слишком низко!

У своего дома я полезла на заднее сиденье за рассыпавшимся букетом ландышей. Помахала им, как флажком:

— Спасибо за свежий воздух!

Андрей смотрел на меня, сложив на руле руки.

— Вы довольны выходными?

— Довольна? Конечно! Кино, стриптиз, сваренное боссом — собственноручно! — кофе, лес, шашлыки, да еще «БМВ» напрокат… у меня скоро пальцы кончатся загибать!

— Вы, правда, довольны? — не отставал он.

— Честное пионерское!

— Значит, так, по-вашему, следует проводить время, чтобы лучше узнать женщину?

— Э-э-э… эхм… — я запоздало вспомнила свой собственный совет. — А что вы про меня, собственно, успели узнать?

Он подумал и тоже начал демонстративно загибать пальцы:

— Вы любите книги, детские фильмы… («И вовсе они не детские», — обиженно проворчала я) у вас много друзей и знакомых, есть рыжий кот Марс, соседка Элжбе… Элжге… нет, это я не выговорю… танцуете танец живота… в детстве ездили в пионерские лагеря и даже были комсомолкой… вы легко сгораете, потому что у вас очень белая кожа.

Он поглядел на мои волосы.

— Я думал, вы их красите, но вы и вправду рыжая, да?

— Никогда не задавайте женщинам таких вопросов, — предупредила я. — Это очень интимно, практически из разряда: «А какое белье вы носите?».

Он улыбнулся и сказал легко:

— А какое белье вы носите?

— Андрей Юрьевич! Вы меня пугаете! — я полезла из машины вон. — Между прочим, я о вас практически ничего не узнала!

Чиф вылез следом.

— А что бы вы хотели узнать?

Я удержалась от повторения вопроса про белье.

— А что бы вы хотели про себя сообщить?

Он подумал и сообщил:

— Я не умею танцевать танец живота.

— Душераздирающее известие! И это все?

Он улыбался мне поверх машины:

— Давайте проведем вместе следующий выходной.

— А?

— Ну, чтобы теперь вы узнали меня получше.

Я почувствовала, что впадаю в легкий столбняк.

— Выходной?

— Тогда в какой-нибудь вечер на неделе, — предложил он. — Или я вам уже надоел?

Я онемела.

Улыбка медленно стекала с его лица. Андрей сказал неожиданно резко:

— Евгения Александровна! Вы не обязаны проводить со мной время только из-за того, что я ваш начальник. Если вам… если вы не хотите…

— Хочу! — немедленно сказала я. Чиф блеснул глазами и нырнул в машину:

— До завтра!

— Угу, — сказала я, прижимая к груди подвядшие ландыши.

Я пребывала в шоке.

И не вышла из него даже в понедельничное утро. Андрей Юрьевич прибыл позже меня — крайне необычно — сверкнул улыбкой, но даже не приостановился у моего стола.

— Доброе утро, Евгения Александровна!

— И вам того же…

Я поймала себя на том, что уже минут десять пялюсь на закрывшуюся дверь кабинета, и отвесила себе хорошего мысленного пинка. Арбайтен!

Этот понедельник полностью оправдал свою характеристику — тяжелый. Прибыли представители клиентов с претензиями по невыполнению договоров, я целый день таскала туда-сюда бумаги, ворошила архив, вызывала главбуха и юристов. К концу дня у меня так разболелась голова, что я начисто забыла об Ольгином дне рождения. Спохватилась, когда в седьмом часу подруга позвонила и ужаснулась, что я все еще на работе, хотя должна сидеть уже за праздничным столом. До Оли надо было еще пилить через два района. Если меня будут дожидаться, все кушанья успеют прокиснуть. Ольга размышляла недолго:

— Иванов уже катит с работы. Позвоню, он за тобой заедет. Будь готова.

Народ валил из кабинета — усталый, но, похоже, взаимно довольный. Чиф пожал всем руки на прощание — кстати, а у бизнес-мужчин руки к концу дня не болят? — и повернулся ко мне.

— Ну, как? — сочувственно спросила я. Выглядел он измотанным.

Чиф закатил глаза.

— Отбились!

Присел на край стола.

— Устали?

Я откинулась на спинку кресла. Я еще бы и откатилась на нем, не будь это так заметно.

— Не до такой степени, как вы. Уже можно домой?

Он поглядел на часы.

— Да, конечно. Собирайтесь. Может, заедем по дороге куда-нибудь, отпразднуем победу?

Вот так всегда! То пусто, то густо…

— Я бы с удовольствием. Но за мной сейчас уже заедут.

— Кто заедет?

Я открыла было рот — и закрыла. Не обязана я ему отвечать! Да еще на вопрос, заданный таким требовательным тоном.

— Да так, — сказала уклончиво. — Приятель.

Андрей Юрьевич помолчал, разглядывая стену над моей головой.

— А я, пожалуй, поработаю. Надо еще раз проверить договора. А вдруг мы допустили где-то такой же промах?

— Пусть юристы смотрят…

— Договора подписывал я! А вы идите, Евгения Александровна! Я же не рабовладелец, все понимаю…

— Ну, ты даешь! — недовольно сказал Денис, являясь в дверях приемной. — Я уже час торчу под окнами! Здрассьте.

Начальник кивнул, и не подумав слезть с моего стола. Хорошо, что Иванов такой толстокожий — мне, например, критический взгляд чифа очень не понравился.

— До свидания, Андрей Юрьевич, — сказала я. — Не перерабатывайте. А то как же мы без вас…

Он усмехнулся:

— Умеете вы найти теплые слова, Евгения Александровна. Вы уж сами постарайтесь не забыть, что завтра утром на работу.

— Да ведь он от тебя без ума! — сказала Ольга, с неослабевающим вниманием слушая мой длинный рассказ. Гости разошлись поздно, Иванов хорошенько приложился к рюмке, и было решено, что я останусь с ночевкой, а утром меня подбросят прямо до работы. Ничего, не умрет за сутки мой Марс, я ему много еды оставила…

Вымыв посуду и отправив Дениса спать, мы по давней привычке заболтались о своем, о девичьем. Ольга еще и все детали выспросила — как посмотрел, да что сказал. Говорит, в ее положении сейчас только слушать о чужих похождениях. Словно раньше она «отрывалась» — до Дениса жила пару лет с Валериком, который гулял от нее налево-направо, а она и знать о том не знала, все галопом с работы домой неслась ужин ему горяченький готовить. Слава богу, Иванов "выходил" ее наконец!