Сезоны любви

Я захохотала во весь голос:

— Ой, не могу! Обокрали! Ограбили!

— Да что смешного?! — с досадой вопросил чиф.

Я вытирала слезы. Выдавила, похрюкивая в трубку:

— Простите, Андрей Юрьевич, я понимаю, у вас горе и все такое… Я просто представила, что кто-то сам решил собрать «БМВ»… и начал с вашей блямбы… О-о-ой, я не могу!

Чиф оказался на диво терпеливым. Он молча выслушал все мои стоны, стенания и фырканья. Наконец, прорыдавшись, я вспомнила, что машина — едва ли не самое важное в жизни мужчины — и решила проявить запоздалое участие:

— А что же ваша сигнализация не сработала? Окна выходят во двор, мы бы услышали…

— Да не включил я ее! — с досадой сказал чиф.

Я так поразилась, что даже перестала подхихикивать.

— Как не включили?

— Так. Забыл.

— Как забыли?

Тяжелый вздох.

— Совсем вы мне голову задурили с вашими Поттерами и вашим стриптизом!

Поттер-то был как раз его, но я не стала настаивать и только заметила кротко:

— Стриптиз не мой.

— Что?

— Это вы пригласили меня поужинать. А стриптиз я не показывала.

— Ну и зря! — заявил он неожиданно.

— А?

— Чем занимаетесь?

— Ем конфеты. Лежу на диване. Смотрю телевизор. Читаю книжку, — добросовестно перечислила я.

— А Марс?

Я поглядела на Марса. Марс лежал кверху пузом на своем любимом кресле. Дрых.

— Спит и видит сны про обещанный «Вискас».

Андрей Юрьевич молчал, и я на всякий случай поискала в своих словах какой-нибудь намек. Намек был. И еще какой толстый. Тьфу ты, пропасть!

— А вы чем занимаетесь? — побыстрее спросила я.

— Мою машину.

— Привет ей от меня большой. Передайте, что мы скорбим вместе с нею.

— До свидания, Евгения Александровна, — холодно сказал чиф. — Рад был вас развеселить.

А уж мы-то как рады!

— Пока-пока! — сказала я загудевшей трубке. Интересно, а своей Леночке он сообщил про потерю жизненно-важной детали от своей драгоценной «бэхи»?

— Евгения Александровна!

— А?

Я сонно прищурилась на часы: полдевятого утра. Наш чиф был уже бодр и свеж, как зеленый огурец. На месте начальнических подружек я бы давно его уже убила — будить человека спозаранку в законный выходной! Какую еще бумажку он потерял?

— Хотите березового соку?

— Что? — я сморщилась от умственных усилий.

— Березового соку. Ландышей. Шашлыков.

— Что, все сразу? — я села на постели.

— Да. Поехали в лес?

— Куда-куда?

— В лес.

— Какой лес?

— Ну-у, не знаю… Березовый, наверное. Или сосновый, но чтобы березы были. Какой хотите.

Я спустила ноги с кровати. Спросила подозрительно:

— А вы где?

— У вас под окнами. Поехали, а?

— Что это вам в голову взбрело? — я встала, прошлепала к окну и приоткрыла штору. Действительно, посреди двора полыхала чифовская «бэха». А сам чиф стоял возле с «трубой» в руке и смотрел на мои окна. Помахал приветственно. Я шарахнулась обратно.

— Так я поднимаюсь? — спросил Андрей Юрьевич деловито.

— Не так быстро! — простонала я. Мозги еще не проснулись, но уже получили хорошую встряску. Какая женщина хочет, чтобы ее застали вот так врасплох: неумытой-непричесанной-ненакрашенной? Чиф терпеливо ждал. Я решилась: — Входите, я открою дверь. Я буду в ванной.

— Это приглашение? — улыбнулся он в трубку и отключился.

Я галопом кинулась открывать замок, потом — в ванную. Включила душ, прислушиваясь. Кажется, стукнул дверью… Я обдала себя горячей водой, потом, слабо взвизгнув — ледяной. Ожесточенно растерлась полотенцем. Быстро расчесалась, накрасила глаза; веки отекли, вот и хватит чай глыкать на ночь… Огляделась и сообразила, что не захватила с собой даже халата. Интересно, как отреагирует чиф, если его секретарша прогарцует перед ним в чем мать родила? Я намотала на себя длинное полотенце и осторожно, на цыпочках, выскользнула наружу. Может, он в кухне? Напрасные надежды. Чиф стоял посреди арки — не обойти его, не объехать.

— Доброе утро! — буркнула я в его спину. Андрей Юрьевич живо обернулся:

— Доброе утро! А вы быстро! Я сварил кофе и приготовил бутерброды. Вы с чем любите — с сыром или…

Его голос затихал по мере того, как он оглядывал меня сверху донизу. Наконец его глаза остановились на моих ногах. На покрытых красным лаком ногтях. Я от неловкости пошевелила пальцами: сейчас мой педикюр мне самой казался жутко неприличным.

— …или ветчиной? — закончил он нетвердо.

— Разберемся, — пообещала я и задом ретировалась в спальню. — Вы присаживайтесь, Андрей Юрьевич. Я быстро.

Поспешно натянула белье, джинсы и майку. Спрятала свой вызывающий педикюр… кстати, что именно вызывающий?.. в ярких клетчатых носках — обожаю носки сумасшедших расцветок. Настороженно пришлепала на кухню. Чиф пил кофе. Поднялся при моем появлении.

— Садитесь.

— Спасибо, — покорно ответствовала я, умащиваясь в собственной кухне.

— Вот кофе, бутерброды. Ешьте и едем.

— Что это вам в голову пришло? — я начала благодарно поглощать его изделия.

— Проснулся, поглядел в окно — погода хорошая… почему бы нет?

— Вы же собирались работать!

— Расхотел, — легко сказал Андрей Юрьевич. — Давно не был за городом.

— А меня зачем?

— Для компании.

Я предупредила, принимаясь за кофе:

— Учтите, я, не выспавшаяся, — компания плохая! И вообще, в лесу сейчас клещи! У вас есть прививка?

— Какие клещи?

— Энцефалитные.

Он призадумался и вдруг лучезарно улыбнулся.

— А меня в детстве мама молитве научила!

— Какой?

— Я в лес — клещ из леса. Аминь!

— И помогает? — заинтересовалась я.

Он пожал плечами.

— Не кусали… В крайнем случае, будем осматриваться. Готовы?

— Ой, так надо что-нибудь с собой взять…

— Не суетитесь. Я все взял. Ни с голоду, ни с жажды не помрем. Мясо на шашлыки с вечера замочено. Сапоги резиновые есть?

— Да, — интересно, а сам он заметил свой собственный прокол? Мясо замариновал с вечера, а в лес ехать решил только утром?

— Давайте, Женя, в темпе, в темпе!

— Я по утрам только в темпе вальса… — пробормотала я.

Автострада была пустой — мазохисты-дачники пока не рвались на свои вожделенные участки, на которых по большей части еще лежал снег. Я полудремала, поглядывая то на целеустремленный профиль Андрея, то на летевшую навстречу дорогу. Сейчас бы еще спала и видела сладкие сны. Чего ему вдруг сбрендило? Надо же, работать расхотелось… Наверное, и у нашего трудоголика чифа весна в крови бродит.

— А вы, вообще-то, знаете, куда ехать? — спросила я сонно.

— Спокойствие, только спокойствие! — сказал он голосом Карлсона. — Доверьтесь мне, Женя.

Я вздохнула:

— Ничего больше не остается, раз уж вы взяли меня тепленькой.

— Ага, вот здесь, — сказал он, наконец. — Я думал, не узнаю.

«БМВ», переваливаясь, въехала в лес по еле заметной колее. Андрей заглушил мотор, вылез из машины.

— Бывали здесь раньше с друзьями. Вон там должен быть ручей. А где-то здесь мы разводили костер… да, возле той сосны. Погуляйте, я пока разведу костер для шашлыков.

Втянув руки в длинные рукава свитера, я медленно брела по леску. Ворошила вылинявшую прошлогоднюю листву. Кое-где хорошими белыми нашлепками лежал снег. Кое-где — торчали маленькие кандыки и первые робкие травинки. Лес был прозрачным и трогательно обнаженным. Подобравшись к ручью, я зачерпнула воды. Она оказалась ледяной, но жутко вкусной.

— Же-ня! Вы где?

Запахло дымом.

— Я развел костер, — сказал чиф так гордо, точно это был первый костер за всю историю цивилизации. Может, для него совершение таких простых действий и вправду событие?

— Вижу, пошла за дровами.

Я таскала и ломала сухие ветки, пока не умаялась. Андрей приволок березину, усадил меня у костра, а сам стал расправляться с добытым топливом. Он уже давно скинул куртку, а потом и свитер. Мне оставалось только глазеть на него, что я с удовольствием и делала. Потом поняла, что он с таким же удовольствием позирует, а посему закрыла глаза и стала прислушиваться к лесу: журчание ручья, потрескивание костра, стук чифовского топорика. Интересно, а есть ли уже в лесу птицы? Дятлы разве что какие-нибудь…