Страница 95 из 97
Кили глубоко и медленно вздохнул, в то время как эльфийка распускала очередную косичку.
- Наверное, она сказала бы, что я высокий, - он усмехнулся, - Ну знаешь, для гнома.
- Я заметила.
- Или что я сильный. Или красивый, - он пожал плечами и прижался к ней, - Не знаю. Скорее всего, что-нибудь обычное.
- И совсем ничего о твоих роскошных тёмных волосах? - Тауриэль задумчиво прочесала пальцами волнистые пряди, которые остались от последней косы, - Это кажется удивительным. Когда я впервые увидела тебя, то подумала, что ты поразительно красив с этими тёмными волосами и чёрными бровями.
Кили засмеялся.
- О да, я уверен, что выглядел просто поразительно. Первую половину ночи в камере я провёл, выковыривая паутину из волос, пока ты не вернулась. Я бы провозился вдвое дольше, если бы не вспомнил, что у меня есть расчёска. Знаешь ли, тебе и в самом деле стоило меня обыскать.
Тауриэль провела пальцами по его шее, убирая выбившуюся прядь.
- Да, теперь я начинаю это понимать.
- И какое же стихотворение ты вспомнила? - спросил Кили несколько мгновений спустя.
- Ах, да, - она собрала его тёмные локоны в горсть и просеяла их сквозь пальцы, - Gwath i gelair, milui athan alanwa dû.
- И что это значит?
- “Сияющая тень, более добрая, чем ложная ночь.”
Гном прикрыл глаза, когда эльфийка начала гладить его волосы, и она поняла, как сильно ему нравятся её прикосновения.
- Я плохой переводчик. Поэма начинается с противоречия: девушка любит ночь, потому что вместе с ней приходит её возлюбленный, но он солнце её жизни, и с ним даже ночь кажется яркой. Она жалуется на ночь, называя её вероломной за то, что та не может укрыть их любовь. В конце концов они получают избавление, когда длинные тёмные волосы возлюбленной создают для них другую, истинную ночь. В последних строчках девушка признаётся, что, возможно, ей следовало бы сожалеть о том, что она вызвала эту невозможную ситуацию. Но потом она говорит, что её возлюбленный обвинил бы в этом даже луну и звёзды, но не её, и её песня просто доказывает, что он, а не они, закон, по которому она живёт.
Тауриэль заправила прядь волос ему за ухо и провела пальцем вдоль линии его подбородка.
- Это поистине очень страстное произведение, хотя поэт говорит только о глубоком сиянии чёрных как ночь волос своей возлюбленной.
- Неужели все эльфийские стихи такие заумные? Ну, в смысле про день и ночь, и всё такое?
- Большинство, - она выделила из его волос единственную прядь и разделила её, чтобы заплести косичку, предварительно закрепив серебряную бусинку, - Больше всего мне нравится любовное стихотворение, в котором девушка берёт свои золотые локоны и сплетает их с чёрными волосами возлюбленного, и эта коса становится воплощением их любви и союза. Я всегда считала, что это очень красивый образ.
Эльфийка скрутила пряди вместе, сплетая косичку пленённых сердец, такую же, как сделала во время их помолвки.
- Прочитаешь мне это стихотворение, когда мы окажемся в библиотеке, - сказал он.
- Хорошо.
Тауриэль закрепила косичку ещё одной бусиной, а потом перегнулась через край матраса и достала один из спрятанных там кинжалов.
Кили вздрогнул.
- Молот Создателя! Надеюсь, ты не думала, что тебе придётся ими пользоваться!
- Нет! Я знаю, что здесь, на горе с тобой я в безопасности, но должна признаться, что никогда не спала, не положив клинки рядом. К тому же сейчас они ведь пригодились.
Она отрезала законченную косичку и вложила ему в ладонь. Гном поднял её, восхищаясь тем, как её медные волосы сплетались с его тёплыми каштановыми прядями, совсем как в том стихотворении, о котором она ему рассказала. Два цвета, яркий и тёмный, сливаясь, делали узор намного отчётливей, чем когда он носил его в своих волосах.
- Чудесно, - сказал он и устроился поудобнее, прислонившись спиной к её груди.
Тауриэль обвила его руками, крепко прижала, и они опять замерли в неподвижности. Так они пролежали некоторое время, возможно, с четверть часа, просто наслаждаясь близостью друг друга. Потом Кили пошевелился и взял её за руку, большими пальцами поглаживая её ладонь и костяшки пальцев.
- Мммм, - вздохнула она ему в волосы, - Мне всегда нравились твои руки. С того самого момента, как ты впервые прикоснулся ко мне.
Он поцеловал её пальцы.
- Ты ещё не смотрела на внутреннюю сторону своего кольца?
- Нет.
Кили снял кольцо с её пальца, вложил ей в руку, и Тауриэль поднесла его к своим глазам. Она уже знала, что на внешней поверхности простой прямоугольной ленты не было никаких украшений, но на внутренней стороне глубоко вырезанные руны Кирта складывались в одно-единственное слово: amrâlimê.
- Спасибо, Кили, - сказала она, и кольцо выскользнуло из её пальцев, когда она с нетерпеливой страстью потянулась, чтобы прижать его к себе.
- Конечно, любовь моя.
Гном снова надел кольцо ей на палец. Тауриэль выгнулась, потянулась и зевнула, а потом снова свернулась калачиком рядом с Кили, закинув ногу ему на бёдра.
- Когда мы должны встретиться с твоим братом?
- Я сказал ему, что мы придём в полдень.
- Прекрасно, - промурлыкала она, - Тогда нам не нужно торопиться. Ай! - она вздрогнула, когда пальцы мужа пощекотали её колено.
Прошлой ночью он нашёл это щекотливое местечко и с тех пор бессовестно этим пользовался.
- Да, - согласился он.
Кили поёрзал в её объятиях, чтобы повернуться к ней лицом, а потом показал, чему ещё он успел научиться.
Советую перейти по ссылке на оригинал. В этой главе оригинального текста автор поместила чудесный арт, подходящий к этой главе.
========== О день, достойный восхваленья ==========
Стоя под лучами полуденного солнца, согревающего ему плечи, Фили пожалел, что перед тем, как выйти из горы, чтобы привести брату и его жене лошадей, он не надел более светлую рубашку. Сегодня снаружи оказалось намного теплее, чем он предполагал, одеваясь в прохладной темноте своих комнат.
Неугомонный пони, которого он взял для Кили, ткнул его носом в спину, и старший принц усмехнулся, вспоминая, с каким нетерпением он, замёрзший, когда-то ждал эту парочку на заснеженном склоне горы. Тогда он сомневался, и не столько в Тауриэль или чувствах, которые испытывал к ней Кили, сколько в том, что намерен делать его брат, если пригласит эльфийку в гору. Было не трудно догадаться, как отреагирует Торин на известие о том, что его младший племянник влюблён в эльфа, а Кили никогда не умел действовать осторожно, особенно когда речь шла о его страстных чувствах.
Но вот три года спустя они все были здесь, и никто не был лишён наследства, изгнан или оторван от семьи. С момента восстановления Эребор отпраздновал свою первую королевскую свадьбу, и Фили с гордостью мог назвать эльфийку своей сестрой. Прежде чем он успел как следует осознать этот поразительный факт, упомянутая эльфийка появилась из-за камней у подножия горы, а Кили шёл следом за ней. Он что-то сказал ей, Тауриэль рассмеялась, оглянулась, а потом ловко увернулась от его рук и побежала, так что Кили пришлось последние несколько десятков ярдов гнаться за ней до того места, где их ждал Фили.
- Доброе утро, брат, - выдохнул младший принц и схватил жену за талию, чтобы не врезаться в лошадей.
- Прости, если мы заставили тебя ждать, - добавила Тауриэль, тоже задыхаясь, - Кили не давал мне надеть сапоги.
Она посмотрела на мужа игриво-обвинительным взглядом, и Фили спросил себя, от чего покраснели её щёки: от бега или смущения. Он ухмыльнулся.
- Всё нормально. Я и не ожидал, что вы придёте так рано.
Кили улыбнулся в ответ.
- Это было мудро с твоей стороны. А вечеринка продолжалась ещё долго, когда мы ушли?
- Когда Нори, Бомбур и Бофур воздали последние почести твоему свадебному элю, было уже далеко за полночь. Но не волнуйся. Ещё осталось несколько бочонков, на твою годовщину хватит.
- Отлично! Думаю, пусть полежат до второй. А на первую я буду пить чудесный тёмный ореховый эль из Зелёного дракона.