Страница 1 из 19
========== Клементина I ==========
«Я вернусь, Шон, я обещаю» — женский голос, что уверенно произнес эти слова однажды, теперь болезненно надломился. Глухой удар прикладом в затылок, вспышка острой колющей боли, испуганный взгляд в угол камеры — и вот Клементина грузом падает на пол, в последний момент замечая приближающуюся Минерву. В руках старшая сестра Тена с угрозой держала заряженный арбалет, а на губах ее застыла усмешка. И, вероятно, Клем взволновалась бы, строя догадки, что же Минерва решит делать дальше, однако теперь это не имело значения. Клементина обессиленно закрыла глаза. Они проиграли.
И так сложилось вопреки всем предыдущим победам. Чувство вины. Несмотря на то, что Клементина знала, поступить иначе они попросту не могли, в глубине души девушка все равно чувствовала едва ощутимый, слабый, но неизменно навязчивый укол собственной совести. Бесконечные вопросы не давали покоя, а лезущие в голову альтернативные варианты развития событий только ухудшали общее положение, и самое неприятное, что совладать с этими мыслями Клементина, к сожалению, не могла. Своими силами не могла, однако, стоило привычной холодной дымке коснуться ее кожи, а табуну мурашек пробежать по спине, как все мысли тут же исчезли из головы, уступив место чужим.
«Она обещала вернуться, значит она вернется» — произнес полюбившейся голос в ее голове, и Клементина в удивлении замерла, когда перед глазами возникла череда красочных образов: знакомый заснеженный лес, покрытая тонким льдом горная река и яркое утреннее солнце, отражавшееся в стеклянной поверхности воды. Шон. После первого короткого потрясения пришло понимание. Ну конечно! Она ведь отключилась, а это равносильно тому, что уснула. И таким образом Клементина снова оказалась здесь, в параллельной реальности, в реальности Шона. От осознания этого факта некое противоречивое нежное чувство на секунду вспыхнуло в груди девушки, но его тут же сменило другое — тревожное, беспокойное. Неприятное, обжигающее переживание скрутило все ее внутренности, в руках закололо морозом, а брови против воли нахмурились. Клементина знала, какие, а главное чьи эмоции сменили ее собственные, потому не стала сопротивляться. Сейчас она простой наблюдатель и повлиять на ситуацию не способна, как бы в душе ни хотела помочь.
А тем временем мысли Шона продолжали буйным потоком протекать сквозь сознания обоих. Быстро, рвано, хаотично. Не успевала Клементина осмыслить одно предположение Шона, как он уже брался обдумывать следующее. И тем не менее ключевая идея оставалась для юноши неизменной. Все мысли Шона были связаны с ней, с Клементиной, и все, как одна, несли в себе мрачный, тревожный характер.
Вновь это чувство. Всю жизнь Клементина ненавидела причинять людям лишнюю боль. В мире и без того слишком много жестокости, даже в том, где ходячих не существует. И, послужив причиной чужих переживаний сейчас, девушка в который раз испытала горькие угрызения совести, вдобавок к тем, что уже преследовали ее в другом мире. Клементина боялась. Боялась, что Шон будет тратить нервы на беспокойство за нее, за ее жизнь, хотя задней мыслей и понимала, что этого не избежать. Она не хотела, чтобы Шон, когда солнце светит так ярко, а мир вокруг прямо пестрит всевозможными красками, стоял в стороне, слепо игнорируя жизнь вокруг. Вместо этого он полностью отдавал себя мрачным образам, пугающим мыслям, и причина тому — Клементина. Девушка так не хотела. Достаточно с нее приносить Шону кошмары об апокалипсисе по ночам, теперь она терроризирует его страшной действительностью еще и днем. Так не должно быть. Это неправильно.
Но Шон, видимо, держался противоположного мнения. И, несмотря на то, что услышать или прочесть недовольное переживание Клементины он не мог, юноша все равно нашел в себе силы и желание озвучить те мысли, о которых девушка, по его мнению, давно должна была узнать.
Клементина — это не кошмар и для Шона никогда не была им. Она не ужасное дополнение и не причина его бесконечной усталости. Клементина — это тот человек — единственный человек, — который на собственном примере смог показать Шону, научить его простой жизненной истине. Благодаря ее появлению, Шон изменился. Бывший безответственный старшеклассник, которого волновали только тусовки по выходным и халявные оценки по математике, всего за пару месяцев преобразился в осознающего себя юношу, различающего, что в этой жизни имеет значение, а что лишь впустую тратит драгоценное время. Семья, ее целостность, ее безопасность — вот что по-настоящему важно. Когда весь мир рухнет, а вокруг не останется ничего, силу человек найдет именно в семье, в людях, за которых стоит бороться. И Шон был горд, что нашел этих людей, свою новую семью. Даниэль, Клементина и Эй-Джей. После смерти отца Шон долго не мог прийти в себя, но близкие вытащили его, вернули смысл двигаться дальше. И вместе с тем добавили опасений, вопросов. Что, если он больше не услышит Клементину? Что, если больше никогда не увидит Эй-Джея? Что, если уже сегодня — это их последний день вместе? Что будет тогда?.. Шон не знал, как ответить на эти вопросы, и, если быть честными, не хотел узнавать. Тем не менее Клементина даже сейчас, в моменты худших мыслей и переживаний, оставалась для него олицетворением внутренней силы и никогда — слабости. Эта необыкновенная девушка сделала из него человека, которым юноша мог бы гордиться в себе. И Шон этого не забудет, банально не сможет забыть.
А тем временем Клементина молчала, пытаясь переварить информацию, и не могла подобрать правильных слов, чтобы ответить на признание Шона, да и в любом случае юноша бы сейчас ее не услышал. И все же девушка не хотела оставлять его без ответа, потому, сосредоточив в себе все положительное, Клементина тепло улыбнулась и, казалось, даже оставила отпечаток, ведь губы Шона в этот момент также тронула красивая светлая улыбка. Как бы далеко ни располагались их миры, Клементина и Шон все равно рядом и оба знают об этом.
— Я люблю тебя, — неожиданно произнес Шон, сосредоточенным взглядом прожигая однообразный пейзаж впереди. Его тихий голос был едва слышим, но мысли твердили уверенней. — Я знаю, что когда-нибудь ты услышишь…
«Вернешься и останешься рядом» — Шон натянуто усмехнулся. А вместе с ним усмехнулась и Клементина. Теперь она знала, ничего еще не проиграно наверняка. А неприятности, что преследуют девушку в ее собственном мире, не бесконечны. Она будет сражаться. За себя, за Эй-Джея, за Шона, за их семью, и рано или поздно победит. Шон вернул ей надежду, и Клементина этого не забудет.
— Я тоже люблю тебя, — в пустоту произнесла Клем, и, хотя она прекрасно понимала, что Шон ее сейчас не услышит, она все равно сочла нужным сказать это. Ведь так, как она думала, будет единственно правильно.
***
— Даю слово, если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы причинить вред Клементине, обещаю, я собственными руками сломаю тебе все пальцы, каждый по очереди, а потом убью. Медленно и жестоко. Опыт у меня уже был, не сомневайся, — грозно прошипел Эй-Джей, через отверстие в решетке смотря прямо в голубые глаза Минервы. За громкой речью последовала напряженная тишина. Рыжеволосая девушка, явно не ожидавшая таких угроз от маленького ребенка, сперва застыла, удивившись, а после весело усмехнулась, не сумев сдержать вырывающийся смешок.
— Интересное заявление. А ты забавный, малыш. Правда, — прыснула она и добавила: — Лилли точно понравишься. Тут уже я даю тебе слово. И вообще, Луис, по-хорошему, держи-ка ты его в узде. Первое предупреждение. Ты знаешь, в следующий раз я такую «шутку» не оценю, — нахмурилась Минерва, обратив внимание на стоящего позади Эй-Джея парня, отчего-то потерявшего весь прошлый задор и энтузиазм. Опустив взгляд в пол, Луис не нашел что ответить и в этот раз, чему Эй-Джей тут же неприятно удивился. От своего кумира мальчик ожидал большего, и тем не менее пыл Эй-Джей поумерил, замолчав, но не прекратив хмуро таращиться на Минерву, медленным шагом принявшуюся ходить вдоль решеток.
Клементина слышала беседу урывками. Только очнувшись, девушка почувствовала глухую тяжелую боль в затылке, пульсирующими волнами распространявшуюся по всей голове. Было больно, но девушка стерпела и, поднявшись с пола, опустила взгляд в угол камеры, где, свернувшись калачиком, сидела Вайолет. С ненавистью прожигая взглядом пустоту перед собой, блондинка молчала, и, только когда Клементина сделала шаг вперед, ближе к ней, Вайолет тихо заговорила. Со всяким следующим словом она обрушивала на Клементину все больше претензий, каждую из которых Клем воспринимала особенно остро, но изменить мнения подруги уверенно не могла. Сожаление. Несмотря на то, что Вайолет вела себя грубо, а слова ее были жестокими, Клементина все равно чувствовала угнетающее ее сожаление. Печально, что все сложилось так, как сложилось. Она бы хотела исправить многое, и тем не менее Клем не всесильна, чтобы повернуть время вспять. Поднявшись с колен, девушка решила заняться делом, которое хоть с какой-то долей вероятности могло бы принести результат. Говорить с Вайолет сейчас бесполезно, вот выберутся, обе целые и невредимые, — поговорят. А в данный момент тратить силы впустую Клементина желанием не горела, нужно искать пути отступления, ведь больше, к сожалению, некому.