Страница 5 из 7
– Там все трое будут? – всё-таки переспросила, страшась ответа.
– Да, они партнёры, – окончательно убил мою надежду начальник, приобнял и чмокнул в губы. – Свободна до обеда, Лилечка. Иди, работай, детка.
Он подтолкнул к выходу, и я на подкашивающихся ногах направилась к двери. Не буду, не буду думать о вечере! Господи, во что он меня втягивает?! Оказавшись в приёмной, я прислонилась к стойке, пару раз глубоко вздохнув. Лиля, не будем сразу о плохом думать. Всё-таки за два месяца Глеб себя хоть и выставлял порой скотиной, но не откровенным подонком. Может, и обойдётся всё…
А в туалет всё же пришлось зайти. Чтоб у Самойского стручок отсох.
Глава 3
Рабочий день полетел своим чередом, и за привычной рутиной тревога от предстоящего вечера отошла вглубь, затаилась, иногда только покусывая изнутри. Звонки, документы, поручения Глеба – всё, как обычно. Я не заметила, как время подошло к обеду, и только когда зазвонил телефон, и я подняла трубку, услышав голос Самойского, поняла, что полдня уже миновало.
– Лилечка, – мурлыкнул шеф, и мои нервы моментально натянулись. – Закрой дверь и приготовь мне кофе.
Это были сигнальные слова, что Глеб снова хочет развлечься. Кролик и кобель, чтоб его простатит скрутил.
– Да, Глеб Витальевич, – послушно ответила я и только собралась повесить трубку, как он добавил.
– Не клади трубку.
И что ещё пришло в его больную голову?! Гадать бесполезно, пока не скажет, не узнаю. Я встала и подошла к двери в приёмную, закрыла замок. Все знали, с часу до двух ио директора недоступен, даже если находится у себя в кабинете. Глеб просто отключал телефон и всё. Он не любил, когда его отдых прерывали… Особенно если он отдыхал в моей компании. Вернувшись за стол, снова взяла телефон.
– Всё сделала, Глеб Витальевич.
Ещё одно правило: вне кабинета называть его только так. По имени – только во время секса.
– Умничка, – тем же тоном ответил Самойский. – Детка, я хочу, чтобы ты подготовилась к нашей встрече, – заявил он. – А я посмотрю, как ты это будешь делать. Включи камеру, – скомандовал он.
Я говорила, что он извращенец? Ещё и вуайерист махровый ко всему, иначе как объяснить его неуёмную тягу к порнороликам типа хоумвидео и последующим просмотрам их? Меня это коробило, если честно, особенно поначалу, сейчас же научилась воспринимать отстранённо. Поэтому я молча сняла камеру с монитора и прикрепила на край стола, отодвинувшись в кресле. Открыла программу – и всё это, прижимая трубку плечом к уху. Судя по всему, мне ещё и будут по телефону указания давать. Маленький нюанс: я на своём экране видела только изображение себя же, точнее, моих ног, пока ещё прикрытых юбкой, и это же видел Глеб сейчас. То есть, мне тоже придётся наблюдать за собой… Не моё это, не люблю подглядывать, но деваться некуда.
– Медленно подними юбку, – повелительно произнёс Глеб. – И раздвинь ноги.
Я положила ладони на бёдра и начала поднимать тонкую ткань, не отрывая взгляда от экрана. Два месяца хожу у него в любовницах, казалось бы, давно можно привыкнуть, но – не могу. Конечно, я девушка современная, и как доставить себе удовольствие, знаю, однако всё же предпочитала заниматься этим наедине с собой, а не… вот так. А Глебу нравилось смотреть, и просил он часто. Каждый раз приходилось преодолевать себя, и стыд вперемешку со смущением не желали уходить. Вот и сейчас страстно хотелось зажмуриться, получить хоть какую-то иллюзию уединения, но откуда я знаю, может, Самойский сразу смотрит и по камере в моей приёмной под потолком, где отлично видно моё лицо?! Так сказать, и крупный план, и общий… Я приподнялась, полностью обнажив бёдра и низ живота, задрав юбку до пояса, и развела колени, чувствуя, как щекам стало жарко от приступа замешательства.
– Пошире, Лилечка, мне плохо видно, – последовало уточнение.
Пришлось чуть подвинуться и закинуть одну ногу на подлокотник кресла, слушая, как участилось дыхание Глеба в трубке. Стыд усилился, особенно когда поняла, что пикантная ситуация всё же вызвала отклик в теле. Возбуждение вспыхнуло в глубине ярким солнышком, брызнуло по венам огненными ручейками, вытесняя другие эмоции. Я почувствовала, что трусики уже влажные, и тяжело сглотнула, скривив губы в улыбке. Ну конечно. Предсказуемая реакция. Тело привыкло к удовольствию, оно его хотело в любом виде, и плевало на заморочки разума. Глеб хорошо меня выдрессировал за эти месяцы, да…
– Хорош-шо-о, – довольно протянул Самойский низким голосом. – Покажи себя, детка, – следующий приказ. – Покажи, как ты меня хочешь.
Гос-споди. Как же я ненавидела, когда он комментировал вслух, кто бы знал! А ещё сильнее ненавидела собственные эмоции, поддававшиеся на эти двусмысленные, откровенные фразочки… Мои пальцы потянулись вниз, я одной рукой отвела в сторону трусики, сильно оттянув, чтобы не мешали, а другой раздвинула мягкие складки, обнажая розовую, влажно поблёскивавшую плоть. Сглотнула, не отрывая взгляда от картинки на экране. Крайне непристойной и пошлой, но, чёрт возьми, возбуждающей, это так.
– Погладь себя, медленно, – протянул Глеб хрипло, и я едва заметно вздрогнула.
Натянутые нервы зазвенели, мышцы внутри сжались от одних только слов. Мой палец коснулся скользкой промежности, медленно, как и просили, провёл вниз, прямо по клитору, и я не удержалась от прерывистого вздоха. От прикосновения там всё вспыхнуло, тело облило жаром, и оно подалось чуть вперёд, а мой палец вернулся к чувствительной точке, мягко, едва касаясь, обвёл. Я уже и не думала, что Глеб на меня смотрит, сознание окутал туман, и возбуждение рвануло по венам жидким огнём. Словно сквозь вату услышала тихое шипение в трубке и очнулась от дурмана желания, ненадолго вынырнув из сладких грёз.
– А теперь внутрь, Ли-илечка, – тягуче произнёс Самойский, выдохнув в трубку. – Не торопись…
Ох. Взгляд не отрывался от изображения, где мой палец медленно входил в тесное, горячее, откровенно мокрое лоно. Я облизнула пересохшие губы, сдерживая стон, трогая себя уже изнутри. Ощущая, какая я там гладкая, нежная и очень чувствительная. Мышцы послушно сжались, втягивая палец, и я выгнулась, проникая глубоко, как могла, и едва не захлебнулась от острого приступа удовольствия. Боже, хорошо-то как!.. Сознание снова уплывало, я перестала контролировать себя, скользя пальцем в узком проходе, а большой лёг на горевший огнём, возбуждённый и набухший клитор. С губ сорвался тихий, протяжный стон, я запрокинула голову, чуть не выронив трубку – смотреть на экране, как самозабвенно ласкаю себя, стало невыносимо. Тело стало податливым и мягким, будто из него убрали все кости, а одежда – грубой и раздражающей. Напряжённые соски тёрлись о кружево белья, и до дрожи хотелось освободить их и тоже подарить порцию наслаждения…
– С-стоп, – повелительно бросил Глеб, прерывая мой упоительный восторг. – Снимай трусики и иди ко мне, детка.
Чёрт. Как не вовремя, а. А так хотелось нагло воспользоваться ситуацией и получить своё у него на глазах… Как я могла забыть, Глеб хотел только, чтобы я подготовила себя для него. Сволочь. Тяжело дыша, кое-как справилась с зашкаливавшими эмоциями и нехотя убрала руки от раздразненного, жарко пульсировавшего лона. От разочарования и острой неудовлетворённости подвело живот, и я стиснула зубы, не давая прорваться хныканью. Выключила камеру, положила трубку и встала, трясущимися пальцами отстегнув пояс от чулок и стянув трусики. Сразу стало легче и свободнее, хотя бы ничего не касалось нежного местечка, реагировавшего сейчас даже на малейшее прикосновение обжигающими вспышками. Не опуская юбки – смысла никакого, собственно, – вышла из-за стойки и на подгибающихся ногах подошла к кабинету, открыла дверь и вошла.
Самойский сидел в своём кресле, широко расставив ноги, уже расстегнув ширинку, и его ладонь равномерно ходила вверх-вниз по напряжённому члену. Он тоже уже приготовился… Даже снял галстук и расстегнул несколько пуговиц на рубашке, глаза блестели, и в них читалось нетерпение. Глеб молча протянул руку, не выпуская из второй член, и я приблизилась, вложила скомканные трусики, проследив, как начальник сунул моё бельё в карман. Фетишист чёртов. Уверена, ходить мне до вечера без них теперь.