Первая Пуническая война

Если и принципы не добивались в битве успеха, они шаг за шагом отступали к триариям (потому и говорят, когда приходится туго: «дело дошло до триариев»). Триарии, приняв принципов и гастатов в промежутки между своими рядами, поднимались, быстро смыкали строй, как бы закрывая ходы и выходы, и нападали на врага единой сплошной стеною, не имея уже за спиной никакой поддержки. Это оказывалось для врагов самым страшным, ведь, думая, что преследуют побежденных, они вдруг видят, как впереди внезапно вырастает новый строй, еще более многочисленный» (VIII, 8). Трудно сказать, насколько правдоподобен этот рассказ, по крайней мере, Ганс Дельбрюк сомневался в его достоверности и отметил, что «построение войск, описанное у Ливия, применялось не в сражениях, а на смотрах»[37].

Главным достоинством римского легиона было то, что он мог вести боевые действия на пересеченной местности. Дельбрюк полагал, что это было важнейшим преимуществом римской военной школы в противостоянии с аналогичными структурами народов Восточного Средиземноморья: «Манипулярный строй не только дает фаланге возможность постоянно сохранять свою сущность, но еще и облегчает ей передвижение при неблагоприятных условиях местности. Что бы ни происходило по пути, фаланга никогда не теряет своего порядка, всегда встречает противника сомкнутым, непрерывным фронтом. На место почти монолитного в своей целостности единства вступает единство расчлененное. Фаланга получила звенья»[38]. Римская манипулярная тактика хорошо себя зарекомендовала как во время войн с самнитами, так и во время войны с Пирром. В скором времени, ей предстояло пройти испытание еще одной войной – с Карфагеном.

4. Рим и Карфаген. Смертельные друзья

Как любил говаривать один политический деятель, будем работать с документами – рассмотрим договоры, заключенные между Карфагенской державой и Римской республикой до начала Первой Пунической войны. О них нам сообщают три историка – Полибий, Диодор Сицилийский и Тит Ливий. Но именно Полибий передает суть этих соглашений между двумя державами. По его свидетельству первый договор между Римом и Карфагеном был заключен либо в 509 году до н. э., либо в 508 году до н. э. Вот его текст: «Быть дружбе между римлянами с союзниками и карфагенянами с союзниками на нижеследующих условиях: римлянам и союзникам римлян возбраняется плыть дальше Прекрасного мыса, разве к тому они будут вынуждены бурею или неприятелями. Если кто-нибудь занесен будет против желания, ему не дозволяется ни покупать что-либо, ни брать сверх того, что требуется для починки судна или для жертвы. В пятидневный срок он обязан удалиться. Явившиеся по торговым делам не могут совершить никакой сделки иначе, как при посредстве глашатая или писца. За все то, что в присутствии этих свидетелей ни было бы продано в Ливии или в Сардинии, ручается перед продавцом государство. Если кто из римлян явится в подвластную карфагенянам Сицилию, то во всем римляне будут пользоваться одинаковыми правами с карфагенянами. С другой стороны, карфагенянам возбраняется обижать народ ардеатов, антиатов, ларентинов, киркеитов, тарракинитов и всякий иной латинский народ, подчиненный римлянам. Если какой народ и не подчинен римлянам, карфагенянам возбраняется тревожить города их; а если какой город они возьмут, то обязуются возвратить его в целости римлянам. Карфагенянам возбраняется сооружать укрепления в Лациуме, и если они вторгнутся в страну как неприятели, им возбраняется проводить там ночь» (Polyb. III, 22).

Полибий недаром оговаривается, что плавать за Прекрасный мыс было запрещено только военным кораблям, на купеческие суда это правило не распространялось. Недаром римлянам разрешалось вести торговые дела в Карфагене и других африканских городах (Polyb. III, 23). Попробуем разобраться, где же находился этот Прекрасный мыс. Когда Тит Ливий рассказывал о том, как флот Сципиона Африканского плыл в Африку, писатель отметил, что римляне уже видели мыс Меркурия (Полибий называет его Гермесов мыс). Однако Сципион «приказал поднять паруса и пристать ниже», к Прекрасному мысу[39] (XXIX, 27). Соответственно до мыса Меркурия римляне не доплыли, а свернули в Тунисский залив. В этом случае получается, что они высадились на мысе, который сегодня называется Сиди-Али-эль-Мекки. В наши дни это длинная и узкая полоска суши, вдающаяся в море, покрытая белым песком и частично заросшая пальмами, известна благодаря своим пляжам. Но кто знает, как Прекрасный мыс выглядел в те далекие времена?

Продолжая анализировать договор, Полибий делает многозначительное наблюдение: «Из этого договора явствует, что карфагеняне ведут речь о Сардинии и Ливии как о собственных владениях; напротив, относительно Сицилии они ясно отличают только ту часть ее, которая находится во власти карфагенян, и договариваются только о ней. Равным образом и римляне заключают договор только относительно Лациума, не упоминая об остальной Италии, так как она не была тогда в их власти» (Polyb. III, 23). К вопросу о Сицилии мы еще вернемся, а пока обратим внимание на несколько любопытных нюансов.

Во-первых, Полибий связывает заключение первого договора между Римом и Карфагеном с консульством Луция Юния Брута, которое приходилось на 509 год до н. э., а затем уточняет, что произошло это за 28 лет до нашествия Ксеркса на Элладу (I, 22). Персы вторглись в Элладу в 480 году до н. э. и соответственно получается, что договор с Карфагеном был подписан в 508 году до н. э. Разница не принципиальная. Во-вторых, Диодор Сицилийский утверждение Полибия оспаривает и относит заключение первого соглашения к 348 году до н. э., когда консулами были Марк Валерий Корв и Марк Попилий Ленат (XVI, 69). Хотя при этом Диодор немного ошибается и называет Марка Попилия Марком Валерием.

Свидетельство Тита Ливия подтверждает информацию Диодора, поскольку римский историк пишет о том, что договор первый договор с Карфагеном был заключен в 348 году до н. э., при консулах Марке Валерии Корве и Марке Попилии Ленате. При этом Ливий не вдается в подробности соглашения, а просто констатирует сам факт прибытия пунийской делегации: «с послами карфагенян, пришедшими искать дружбы и союза, в Риме торжественно заключили договор» (VII, 27). Разночтения налицо, но как тогда быть с утверждением Полибия, что он своими глазами видел эти договоры? По его словам они хранились на медных досках около храма Юпитера Капитолийского, в казнохранилище эдилов[40] (Polyb. III, 26). К тому же историк лично переводил текст первого договора с латинского языка на родной греческий язык: «Мы сообщаем его в переводе, сделанном с возможною точностью, ибо и у римлян нынешний язык настолько отличается от древнего, что некоторые выражения договора могут быть поняты с трудом лишь весьма сведущими и внимательными читателями» (Polyb. III, 22). Как-то не верится, что Полибий мог ошибиться при чтении и переводе таких важных документов, ведь наверняка ему при этом помогал кто-то из римских друзей. А обманывать читателей в данном вопросе Полибию не было никакого резона.

Вернемся к вопросу о том, чьи сведения являются достоверными – Тита Ливия и Диодора Сицилийского или Полибия? Я полагаю, что здесь прав греческий историк, а Ливий и Диодор просто ошиблись. Недаром Полибий, рассказывая о договорах Рима и Карфагена, сделал существенную оговорку: «в наше время даже старейшие из римлян и карфагенян, слывущие за людей, наиболее пекущихся о государственных делах, даже они не знали их» (I, 26). Так это II век до нашей эры, а Диодор Сицилийский и Тит Ливий жили значительно позже и поэтому могли действительно не владеть всей необходимой информацией!

Обратимся ко второму соглашению между двумя государствами, в которое карфагеняне включили также жителей Утики и Тира: «Быть дружбе между римлянами с союзниками и карфагенянами, тирийцами, народом Утики с союзниками на следующих условиях: римлянам возбраняется ходить по ту сторону Прекрасного мыса, Мастии и Тарсея как за добычей, так и для торговли и для основания города. Если карфагеняне овладеют в Лациуме каким-либо городом, не зависимым от римлян, то они могут взять деньги и пленных, а самый город обязаны возвратить. Если какие-либо карфагеняне возьмут в плен сколько-нибудь человек из народа, соединенного с римлянами писаным договором, но не находящегося под властью римлян, карфагенянам возбраняется привозить пленных в римские гавани; если же таковой будет доставлен туда и римлянин наложит на него руку, то пленный отпускается на свободу. То же самое возбраняется и римлянам. Если римлянин в какой-либо стране, подвластной карфагенянам, возьмет воды или съестных припасов, ему возбраняется с этим съестными припасами обижать какой-либо народ, связанный с карфагенянами договором и дружбою. То же самое возбраняется и карфагенянам. Если же случится что-нибудь подобное, обиженному возбраняется мстить за себя; если кто-нибудь учинит это, то деяние его будет почитаться государственным преступлением. В Сардинии и Ливии никому из римлян не дозволяется ни торговать, ни основывать город, ни приставать где-либо, разве для того только, чтобы запастись продовольствием или починить судно. Если римлянин будет занесен бурею, то обязан удалиться в пятидневный срок. В той части Сицилии, которая подвластна карфагенянам, а также в Карфагене римлянину наравне с гражданином предоставляется совершать продажу и всякие сделки. То же самое предоставляется и карфагенянину в Риме» (Polyb. III, 24). Таким образом, в данном соглашении карфагеняне защищают от проникновения римлян не только свои владения в Африке, Сицилии и Сардинии, но и испанские территории, поскольку Мастия и Тарсей находились на юге Иберийского полуострова. О том, что угрозы карфагенян относительно неприкосновенности Сардинии и Испании не были пустым звуком, свидетельствует Страбон. Ссылаясь на греческого ученого Эратосфена, географ пишет о том, что «карфагеняне… даже топили в море корабли всех чужеземцев, которые проплывали мимо их страны в Сардинию или к Геракловым столбам» (XVII, I, 19). Римские ограничения, как и в первом договоре, касались только Лациума.

37

Дельбрюк Г. История военного искусства. Т. 1. С. 218.

38

Дельбрюк Г. История военного искусства. Т. 1. С. 206.

39

Ливий еще называет его Аполлонов мыс (XXX, 24).

40

Эдилы – должностные лица в Риме, принадлежащие к классу низших магистратов. Были эдилы плебейские и эдилы курульные. В основном выполняли надзорные функции.