Взмах черного крыла. Часть 2. Белокрылая императрица

Вера Павловна Окишева

Взмах черного крыла. Часть 2. Белокрылая императрица

Глава 10

– Тина, нет! – крик Гетера ещё стоял в моих ушах, даже когда Мин оттолкнул меня от себя, оглядывая незнакомую комнату. Мама сделала ремонт в моей спальне!

– Ты предательница! – выкрикнул брат, указывая на меня пальцем. – Тина, я был так рад тебя видеть! Как ты могла пойти против меня и отца!

– Это ты предатель, – тихо произнесла, садясь на незнакомую кровать.

Я предпочитала стены голубого тона, а теперь они были бежевые с коричневыми полосами. Нежного персикового цвета тюлевые шторы скрывали окна и заснеженную улицу. На потолке красовалась люстра в виде цветка, напротив кровати на стене висело зеркало, а в нём отражались мы с Мином в непривычных для нашего мира одеждах.

– Что? Что ты сказала? Я никого не предавал! – орал на меня брат, пыша гневом. – А ты оказалась заодно с изменником Гетером!

Упоминание имени советника резануло по нервам. Я до сих пор не могла понять его. Он рисковал собой, чтобы я могла забрать брата, но не хотел, чтобы я уходила из Тенгара. На что он рассчитывал? Что планировал? Слёзы тяжёлыми каплями упали мне на руки. Что за невозможный мужчина.

– Ты предал маму, – тихо ответила брату, не глядя на него.

Мин ходил взад и вперёд передо мной, но хоть попыток не предпринимал напасть на меня. Я тяжело вздохнула, брат остановился, присел возле меня, заглядывая в лицо.

– О чём ты говоришь, Тина? Я никого не предавал. Ты должна была остаться с ней. Ты должна была заменить ей меня.

Я горько рассмеялась, стирая брызнувшие слёзы.

– Мин, очнись, как я могла заменить ей тебя? Ты вылитая копия отца, ты плод их любви.

– Тина, я напоминание об отце, ты права. Я приношу ей боль, когда она смотрит на меня, она вспоминает его, того, кто её бросил!

Я обняла руками лицо брата, целуя его в лоб, прикрыв глаза, понимая, как ему было больно всё это время.

– Глупый. Мама любит нас. Она счастлива быть нашей матерью. Да, ей пришлось нелегко растить нас, но отец тоже был не прав, украв у нас тебя. Мы же любим тебя, Мин. Нам без тебя плохо.

Тёплые ладони накрыли мои, Мин всматривался в мои глаза, а я с улыбкой вспоминала, каким он был малышом.

– Отец отнял у тебя годы, Мин. Ты теперь такой взрослый, что я даже не знаю, как себя с тобой вести. Мой маленький братец теперь стал моим сверстником.

Мин ответил на мою улыбку, явно смущаясь.

– Тин, прости, но ты должна понять, что наш отец император.

Я покачала головой, тихо шепнула:

– Он нам не отец. Он бросил нас, когда мы были детьми, когда мы нуждались в нём и его любви. Он не отец, Мин. Ты для него запасной вариант на случай, если императрица не родит.

Мин нахмурился, а я уже рыдала навзрыд.

– Наша мама, вот кого мы с тобой предали. Она верила нам, любила, а мы оба бросили её.

– Тина, Тиночка, она не помнит меня. И лучше нам вернуться в Тенгар. Нам здесь не место!

– Вспомнит, обязательно вспомнит, я обещаю, – шептала ему, прижимая нас лбами. – Вот увидишь.

Я слышала шаги и боялась этого момента. Во мне не было уверенности, что она вспомнит. Ведь это только теория, на практике всё может пойти иначе.

Мы с Мином замерли, он замотал головой, жалобно глядя на меня и сжимая мои пальцы. Я разделяла его сомнения, но не могла отступиться. Она наша мама.

Дверь открылась, мы одновременно повернулись в её сторону. Нашу маму было не узнать. Она похорошела, новая вязаная кофта сменила старую, застиранную. Брючный костюм и пушистые тапочки, которые я подарила ей на прошлое Рождество. Точнее, я прислала ей денег, а покупала она сама.

– Кто вы? – настороженно спросила мама, а мы с Мином переглянулись.

Брат нервно встал, затем, потирая лоб, отошёл к окну.

– Я же говорил, она не помнит, – вспылил Мин, а я поднялась с кровати и, улыбаясь маме, призвала силу, чтобы развеять заклинание Гетера. Свет с моих пальцев сорвался и медленно подплыл к маме, чтобы затем резко впитаться в области груди, там, где было сердце, там, где жила душа. Мама пошатнулась, и я ухватила её за руку, не давая ей упасть, усадила на кровать.

– Мам, прости нас, – тихо произнесла, оглядываясь на Мина.

– Мама? – удивлённо переспросила давшая жизнь нам с братом.

– Да, ты наша мама. Нам нужно было уехать, и вот мы, наконец, дома.

Мама внимательно смотрела на меня и Мина, пыталась вспомнить, хмуря брови, и тёрла виски, словно её мучала головная боль.

– Я Тина, твоя дочь, а это Мин – сын.

Я махнула брату рукой, чтобы подошёл.

– Тина, не стоит, – попытался вразумить меня он, но всё же подошёл, подпёр спиной стену возле дверей. – Я всё равно здесь не останусь.

– Но и уходить вот так вот нельзя.

– Отец сказал, что так будет лучше для неё, здесь стражи. Ты же знаешь о них.

Мама дёрнулась от его слов и принялась изучающе рассматривать брата.

– Мин, помолчи. Я всё равно считаю, что мама должна выбирать сама.

– Тина, открой глаза! – тихо потребовал брат. – Отец придёт за нами. Ты всё равно проиграла.

Я недоумённо обернулась к нему.

– Мин, ты о чём думаешь? Я тебе объясняю, что нельзя вот так вот бросать мать, стирать ей память, решать за неё, хочет она помнить о нас или нет. Кто решил, что ей будет лучше? – встав с кровати, я наступала на брата, который, кажется, так и не понял, зачем я это всё делаю. – Вы, мужчины, заигрались! Вам не понять, каково это – родить детей, а потом забыть о них. Отец сам бессердечный монстр и превращает тебя в такого же. Ты понимаешь, что я это делаю для тебя? Ты обязан помнить о том, что у тебя есть мы с мамой. Мы же любим тебя не за то, что ты наследник, а за то, что ты у нас есть, – я перевела дыхание и готова была разреветься, так как Мин оставался глух к моим словам. – Мин, я бросила всё ради того, чтобы вернуть тебя домой. Там ад, самый настоящий ад. Ты хоть понимаешь, что оборотни все лгут и обманывают? Останься с нами, прошу.

– Тина, очнись. Отец заберёт нас всех. Он это уже озвучил. Разделается с твоим любовником и придёт забрать нас.

– Тина? – тихо позвала мама, медленно вставая с кровати. – Мин? О, мои детки. Мои солнечные, мои родные детки, – уже более уверенно повторила она, и я бросилась её обнимать, давая волю чувствам. Сколько раз я представляла себе этот момент. Мы с Мином и мама снова вместе.

– Сынок, – тихо позвала мама, и брат несмело подошёл, чтобы обнять нас с мамой. – Ты так вырос. Я помню тебя совсем маленьким. Ты пропал. Мы тебя с Тиной обыскались. Ты стал таким взрослым, а Тина не изменилась.

Я долго не могла прийти в себя, просила прощения у мамы, извинялась за то, что оставили её совсем одну. Мы сели на кровать и рассказывали маме о том, что произошло с нами. Оказывается, на Земле прошёл год. Целый год полного одиночества для мамы. Она с тёплой улыбкой гладила Мина по лицу, сокрушаясь, что не видела его взросления. Она не винила нас ни в чём и, конечно же, отца. Лишь шептала, что Мин вылитый он в юности.

Мне стало легче. А ещё я вспомнила про метку на своём лбу. Отчего-то она не привлекала внимание мамы и не рождала в ней вопросов. Но я всё равно постаралась скрыть уродующий лицо иероглиф магией. Мин сказал, что его не видно, если не использовать магическое зрение. Я заметила, как его коробили позорные метки Гетера, и слышала злость в его голосе. Но такова была цена, которую я заплатила, чтобы вернуть брата домой. Я ни о чём не сожалела. Просто гнала прочь тоску и воспоминания о чернооком соблазнителе.

Ближе к вечеру мы расположились с братом в гостиной, сидели на полу возле столика, игнорируя диван, как в детстве, а мама готовила ужин в столовой, поглядывая на нас через барный столик. Свою квартиру нам с Мином пришлось объединёнными усилиями обезопасить от нежданных гостей. Мин поставил ловушки, я занялась щитами, как охранными, так и боевыми, которые воспринимали своими только нас троих. Теперь в доме даже телепорт не сработает, если только его не активируем мы с братом. Мама хлопотала на кухне, всё никак не могла нарадоваться нашему прибытию. Заклинание забвения медленно развеивалось, и возвращались на свои места вещи, которые были связаны с нами. Я открыла семейный альбом и с облегчением погладила фотокарточку, где мы всей семьёй под рождественской ёлкой держим в руках подарки и улыбаемся. Поманила к себе Мина, показывая ему, что всё возвращается на круги своя. Полотно, которое так старался перекроить Гетер, рвалось, открывая истинную реальность.