Страница 6 из 15
– Да, но есть шанс абсолютно запутаться, какие буквы переиначили, какие оставили как есть…
– Тоже верно, – сдалась я и загрустила.
– Ладно, спокойной ночи.
– Да уж, – усмехнулась я: спать осталось два с половиной часа.
Однако, несмотря на мою усмешку, мы обе действительно уснули.
Дверь сотрясалась от богатырского стука. Я вскочила с постели. Так, будильник звонил, но мы его синхронно продинамили, словно сговорились. Накинув халат, ринулась к двери. Открыла.
– Ну вы где там? – ополчились на меня парни. – Ты что, в таком виде на экскурсию собралась?
– Извините, мы проспали. Сейчас! Мы мигом!
Я захлопнула дверь и бросилась ко второй кровати.
– Любимова, вставай! Кончай дрыхнуть!
– Угу, – пробубнила та и отвернулась к стене.
– Любимова! Подъем! – грозно прорычала я и затрясла ненаглядную подружку за плечи.
– Ну-у…
– Я тебе дам ну! Нас уже ждут! На завтрак осталось пятнадцать минут! А через двадцать пять уходит автобус!
Катерина сморщилась и откинула одеяло.
– Мне нельзя быстро подниматься. У меня гемоглобин понижен. Когда я тут же вскакиваю, у меня начинает кружиться голова и возникает такое непонятное ощущение, точно там чего-то не хватает.
– Может, мозгов? – не удержалась я от шпильки, дабы привести Любимову в боевое состояние.
– Ах так?!
Она тут же вскочила на ноги и кинулась в меня подушкой.
Завтрак мы пропустили, на ходу впихнув в себя пару крекеров, зато на первый этаж спустились вполне сносного вида дамами. Катюха, как всегда, в мини, в сетчатых чулках и на каблуках. Я же в джинсах, водолазке, джинсовке и в кроссовках.
– Готовы? – встретили нас у лифта друзья. – Идите отмечаться к Галине Тимофеевне.
Логинов и Любимова слились в нежном поцелуе (это у них вместо «привет»), а Паша, заразившись этой фигней, взял меня за руку. Подойдя к женщине в свободном зеленом костюме с табличкой на груди, мы назвали фамилии, а Галина Тимофеевна их отметила галочкой.
– Так, из группы остались еще Иванова, Гайдученко и Сидоров. Где их носит? Почему постоянно опаздывают? – бушевала гид, протирая специальной салфеткой свои очки в неказистой роговой оправе, а мы покраснели, хотя «постоянно опаздывают» к нам нельзя было отнести, потому что по натуре мы были дисциплинированными девицами. Если Катька и любит опаздывать, то не более чем на шесть с половиной минут, но, когда мы вместе, я этого не допускаю.
– Пока их нет, пойдемте сфоткаемся на крыльце! – предложила воодушевленная Лера, поглядывая на мать.
– Давай лучше здесь, на фоне ресепшн, – подскочила к ней полная девушка со светлыми волосами, по-моему, ее подруга.
За стойкой ресепшн находились две обходительные молодые женщины, владеющие как минимум тремя языками в совершенстве. Стены и сама стойка отделаны бежевым пластиком под дерево. Высоко, ближе к потолку, висят одинаковые часы, четыре штуки, показывающие время разных поясов – Лондон, Москва, Токио, Нью-Йорк. Вокруг, вдоль стены, расположились пять прелестных диванчиков с кожаной обивкой.
– Нет, – сморщилась дочка гида, – давайте лучше на улице. Там светлее и вообще красиво. А здесь че?
– Вы идите, а я здесь остальных подожду, – ответила Галина Тимофеевна.
– Нет, ну что за групповой снимок без воспитательницы? – сыронизировала дочка.
– Подожди тогда. Вон кто-то из лифта вышел, они вроде. Я их отмечу и пойдем на улицу.
– А мы можем и сейчас пойти, – выдвинул предложение Женька, глядя на нас троих.
Тимофеевна услышала:
– Да, вы пока можете идти занимать места в автобусе. Он светло-зеленый такой, за углом стоит. Номер 807.
– Хорошо, спасибо.
Мы четверо и те, кто тоже услышал (еще человек пять), вышли на улицу. Порог гостиницы был широким, имел две высокие ступени. Двери были зеркальными, рядом стояли кадки с зелеными кипарисами. Наверху большая вывеска с названием гостиницы. Мы спустились со ступеней и только направились к автобусу, держа курс на угол здания, как нас догнала девушка с черным каре.
– Погодите! Я так помню, вы хотели со мной поехать в Петергоф?
– Да, – неуверенно произнесла Катька. Затем, набравшись храбрости, сказала уже тверже: – Да, а что? У вас уже все готово?
– Да, но придется пропустить мамину экскурсию. Ой, простите, Галины Тимофеевны, – поправилась она, как будто мы не знали, кем она ей приходится. Почему-то это детское смущение бесповоротно расположило нас к молоденькой девушке. Неожиданно для себя я улыбнулась ей. – Альберт позвонил мне, сказал, что уже едет к нам. Я набрала, включая вас, одиннадцать человек. И плюс водитель. Так как вы лишаетесь той экскурсии взамен этой, то ничего доплачивать не нужно, это понятно?
Мы кивнули. Девушка в тот момент удивительно напоминала свою маму. Было ясно, если в выборе профессии она пойдет по стопам родительницы, то ей это отлично удастся.
Жека спросил:
– А когда вернемся?
– Вечером. Поздно. Никто, надеюсь, не боится? – шутливым тоном поинтересовалась Валерия.
– Не-ет! – заверили храбрые Логинов и Любимова с самоуверенными ухмылками на лицах.
– Нет, – молвил Паша с таким выражением лица, словно его спрашивали, имеет ли он алиби на момент убийства Влада Листьева, и этот отрицательный ответ мог привести его прямиком в тюрьму.
Воцарилась тишина. Все посмотрели на меня. Как на самую трусиху, блин!
– Да не боюсь я, отстаньте!
Катька наклонилась к уху новоявленного молодого гида и доверчиво зашептала:
– Она у нас часто в обмороки падает. Но вы не волнуйтесь, все заботы о ней я беру на себя.
Я лишь зарычала, так как возразить было нечего.
Вдалеке показалась белая «Газель».
– О, это Альберт! – обрадовалась Лерка и стала собирать нас на крыльце гостиницы. – Мам, не уезжай! – крикнула она Галине Тимофеевне, уже намеревавшейся сесть в светло-зеленый автобус, выехавший из-за угла. – Щелкни нас на мой фотик! Это моя первая группа!
Галина Тимофеевна подошла к нам и взяла из рук дочери фотоаппарат. Я стала озираться вокруг себя, дабы иметь представление о том, что за народ будет окружать нас целый день. И тут…
– Не меня ли высматриваешь?
Я обернулась… и лишилась сознания.
Глава 3
– Я вас предупреждала, она у нас такая… – квохтал надо мной Катькин голос, приводя меня в чувство. Затем мне помогли подняться Логинов и все та же Любимова. Самойлов же смотрел куда-то за мою спину негодующим взглядом.
– Вы что, знакомы? – недовольно проворчал он.
– С кем? – не поняла я и обернулась.
Вот блин!.. Значит, не галлюцинация. Передо мной предстал давешний негр, который, несмотря на свои корни из племени тумбо-юмбо и непривычное для уха российского человека имя Абдулла-ибн-Саид-агы, превосходно говорил по-русски. И где научился? В университете имени Патриса Лумумбы?
Негр стоял во всей красе, гордо демонстрируя свой рост в двести тринадцать сантиметров и белоснежные зубы, которые, казалось, должны светиться в темноте, как спецодежда инспекторов ГИБДД.
– Простите, я до сих пор не знаю вашего имени, – обратился он ко мне. Я задумалась: или негр был глух и просто не расслышал слово «Кукарача», или он, мало того что владел русским языком настолько чудесно, что говорил без акцента, так еще и не был умалишенным и сообразил, что насчет имени я пошутила. Наверно, вдумчивость всецело отразилась на моей мордашке, ибо темнокожий парень спросил с намеком на беспокойство: – Вы что, забыли? Свое имя?
– Подождите, я загляну в паспорт, чтобы не напутать, – огрызнулась я, проявляя чувство юмора.
– Но ведь не Кукарача?
– Нет, не Кукарача, как ни странно.
– Она Юля, – суровым тоном молвил Павел, сверля негра проницательными карими глазами. – А вы, собственно, сами кто? – И, не дожидаясь ответа: – Чьих будете? Чьих, холоп, спрашиваю?!
Невзирая на дерзость русских, африканец мило улыбнулся.