Амброзия

— И сделал это ради своих интересов, — спокойно ответил отец с непоколебимой твёрдостью в голосе. — Меня пугает, как быстро ты приняла его сторону. Значит ли это, что ты пойдёшь к нему, как он просит?

Я отшатнулась, качая головой.

— Нет, конечно, нет! Я не разделяю ваших интересов. Я не хочу менять мир. Всё, что вы делаете, это убиваете. Нет изменений без крови и боли, и я не хочу быть частью этого. Так сказала ему, так говорю тебе.

— Тогда зачем ты здесь, Елена? Зачем пришла?

Смутившись, опустилась на деревянный стул и сложила руки на столе.

— Я пришла за ответами. Я не хочу защищать Девона, не зная того, что знаешь ты. Скажи мне, этот твой друг, его семья накачивала амброзом Девона три тысячи лет?

— Ничего не знаю об этом, — удивлённо отвечает Деймон.

И мне стало кристально ясно — сверх того, что сказал отец, он больше ничего не знает. Только слова друга его отца. Миф. Это легенда, предотвращающая агрессию нашего рода. Возможность того, в кого мы можем превратиться. Даже не так. Я уверена, что Демьян не станет драконом, но вот отец вполне может.

— Ты ведь больше ничего не знаешь, не так ли? — очень спокойно спросила его, впервые неотрывно глядя ему в глаза.

— Я знаю, что Девон хочет собрать всех волков и возродить Дикую охоту, чтобы выйти за пределы миров и отправиться вслед за ушедшими драконами, чтобы уничтожить их. Я знаю, что он одержим идеями свободы. Знаю, что один он не сможет сделать это. Ему нужен второй. И очевидно, что Демьян не способен, а раз он пять лет преследовал меня, пытаясь проникнуть в мои сны, чтобы нашёптывать свои идеи, он уверен во мне. Я был нужен ему. Но ты восстала из мёртвых и теперь он преследует тебя. Называл ли он тебя сестрой? Демьяной? Говорил ли о семье? О том, как он нуждается в тебе? Всё это ложь. Я видел в его глазах холодный и расчётливый ум. Он не перед чем не остановится, чтобы достичь своей цели.

Закончив говорить, Деймон наполнил очередной бокал вином и разом ополовинил его, тяжело опустившись напротив меня.

— И если ты этого не понимаешь, то ты в опасности.

Наш разговор шёл по кругу. Мы повторялись, но никак не могли прийти к соглашению. И тогда, не выдержав, заключила:

— Хватит об этом. Я пришла не только ради выяснения, кто такой Девон. Я не такая дура, чтобы довериться ему. И я определённо не собираюсь идти за ним. Но к Демьяну попали мои друзья. Моя команда. Тебе уже говорили о том, чем я занималась все эти годы, скрываясь от волчьего мира?

Отец отрицательно качнул головой и я со вздохом в очередной раз начала рассказывать свою историю. В какой-то момент, Деймон позвал прислугу, чтобы мне приготовили что-нибудь поесть. Время перевалило за полночь, разговор предстоял долгий. Нам было о чём поговорить и кроме Девона. Например, о событиях той ночи, когда мы потеряли друг друга. Когда умерла мама.

— Ты утверждаешь, что за рулём был Арон. Значит, Лука врёт?

— Мои сны не врут. Я убедилась в этом на горьком опыте, — твёрдо ответила ему. — Так что да, считаю, Лука врёт. И если Арон пытался спасти маму и меня, то получается, не он пытался тебя убить. Их было двое. В живых остался Лука.

— Лука предан мне. Если бы он был на стороне Демьяна, то уже минимум сотню раз мог убить. Я доверяю ему свою жизнь.

Нервно сглотнув, покачала головой.

— А может он преследовал иные цели? Ты сам говорил, что Лука хотел большего для тебя, но ты ушёл. Лишившись семьи и получив цель отомстить Демьяну, разве ты не пошёл туда, куда хотел этот волк?

Слова заставили отца задуматься, но вскоре он раздражённо отмахнулся от них.

— Это был всего лишь сон. Ты не сова, чтобы твои сны сбывались. Волчицы способны предчувствовать, но не видеть прошлое. Оставим эту тему.

— Как пожелаешь. Но позволь мне самой поговорить с Лукой. Моя сила возросла, он не сможет соврать.

Выдержав непростой чугунный взгляд отца, дождалась от него кивка головы. Он не хотел соглашаться, но если уверен в своём друге, значит и проверка пройдёт без проблем.

На том мы и расстались. Оба не зная, чего ожидать друг от друга. Мы были близки по крови, но по духу… слишком разные. Я не чувствовала его, а он меня. И это было грустно.

* * *

Из сна вырвалась чересчур резко. Будто выпала из поезда на ходу. Даже голова немного заболела. Разминая шею, повернулась. Я была в палатке Вельямина, он уже ушёл, сквозь сон слышала, как он собирается, и это было довольно давно. С отцом мы проговорили до рассвета, а после долгой дороги мне было нужно выспаться. И походная постель оказалась вполне приемлемой.

Тот, кто разбудил долгим и пристальным взглядом, оказался сидящем на стуле рядом с кроватью. Скрестив ноги и покачивая носком ботинка, она в упор разглядывала меня с невозмутимым выражением лица. Инга изменилась кардинально. Даже цвет глаз поменялся. И улыбка. Вообще всё.

Куда делась светлая солнечная девочка? От неё остались рожки да ножки. Острые углы. Инга полностью сменила стиль, отказавшись от кудрей, предпочтя стрижку под ёжик. Очень похудела, жилистая, слишком стройная, словно кожа да кости, но двигается так легко и плавно, что становится ясно, какая сила скрывается за обманчивой лёгкостью. Военный стиль в одежде, чересчур лёгкий для поздней осени, но благодаря активной волчьей сути, теперь она непринуждённо переносит холод.

— Ну здравствуй, сестра, — с растяжкой выдала она, дав время оценить перемены во внешнем облике. — Сколько лет прошло? Пять? Шесть? Я думала, уже и не свидимся, лэрд сказал, ты померла в тюрьме, только пепел в общей могиле и остался. А оно вон как получилось! Жива, здорова. Принцесссочка, — цедила сквозь зубы, упиваясь ядом как молоком. И так глядит с прищуром, поза расслабленная, но вот ножка выдаёт — нервничает сестричка.

Потянувшись, разминая кости, выползаю как есть обнажённая из постели и, не стесняясь, одеваюсь, слегка морщась от осенней прохлады. А когда сестра, не выдержав игнора, подскочила, готовясь выдать гневную тираду, осадила:

— Родители всё спрашивали: «Где же Инга? Куда она ушла?» Я обещала им вернуть тебя. И не сдержала обещания. Стыдно в глаза смотреть, — облизнув пересохшие губы, сама подошла к ней, опустившейся обратно на стул, но глядящей исподлобья. — Из-за меня ты стала оборотнем. Как это было? Кто забрал твою невинность? Артём или же сам Кай пришёл и всадил дозу неона? Что они говорили? Что ты почувствовала, когда поняла — это всё из-за неё. Ты ненавидела меня и любила. Игнорировала и преследовала. И попала к нему. А потом, почему пошла за Деймоном? В этот мир на войну? Почему не вернулась домой?

— А у меня больше не было дома! — хрипло ответила она, вздёрнув подбородок.

Скрещиваю руки на груди, смотрю на неё и вижу рану. Открытая дыра как исчезнувший шрам на моём лице. Символ боли. Не зрительно, но каждый, кто смотрит ей в глаза, видит, как это больно — потерять всё.

— Я завидовала тебе! — скрипнув зубами, выдала девушка, вставая и отходя в сторону, как зверь начиная ходить по тесной палатке. — Всю жизнь ты была лучше меня. Умнее, выносливее, у тебя всё получалось за что бы ты не бралась! Они всегда ставили тебя в пример. Гордились тобой. А я никогда не поспевала. Никогда! — она повторилась уже значительно тише и дальше говорила в полголоса. — И я стала ненавидеть. Задирать. И подговаривать других детей. А ты росла такая отстранённая, нелюдимая, самодостаточная, это бесило, так бесило! И всегда относилась ко мне так хорошо! Но ведь ты знала, не могла не знать! — вновь сорвалась она, замирая на месте и глядя мне в лицо. — Почему?

— Потому что ты моя сестра. Потому что помню тебя ещё совсем крошечной. Помню, как мы росли вместе. Потому что я любила и всегда буду любить не смотря ни на что, — говорю тихо, подходя к ней. Тянусь рукой, но она ускользает между пальцев, отходит, с силой растирая голые плечи. И вновь говорит, будто и не слыша моих слова.

— Я хотела стать такой как ты. Сильной. И когда ты потянулась в Москву, ночами корпя над учебниками, подрабатывая, чтобы хватило на билет и проживание, сама пошла следом. И сделала это. Но тебя уже не было, — растерянно продолжила она. — Ты пропала, исчезла, а потом такие вещи узнали про тебя! И про компанию богатых студентов, с которыми ты зависала. И про наркотики, клубы, какие-то тёмные дела. Когда появился Кай, сама не поняла, как доверилась ему. Он сказал, что будет лучше, если останусь в Москве. Что ты этого хотела бы. Что я должна учиться. Помог с обустройством, был рядом, когда училась и что-то не получалось, а потом мы переспали. Он был моим первым, — она сжала руки в кулаки, вонзая ногти в нежную кожу. Напряглась струной, закрывая глаза. — А потом он сказал, что ты жива. Он был так зол. Не церемонился со мной. Я думала, что влюбленная в него, а он говорил: «Не та сестра». И я возненавидела тебя до дрожи. Желала тебе смерти! — было видно — она копила всё это слишком долго. И сейчас отдавала будто кожу сдирая, обнажаясь. — Когда он всадил в шею неон, я шагнула за один щелчок, — и она щёлкнула пальцами, горькая усмешка исказила лицо девушки. — Ненависть усилилась, а любовь превратилась в обожествление. И я тянулась за ним, прощая всё, что он делал со мной. Кай пытался найти во мне тебя, но ведь мы не родные, поэтому… — она усмехнулась и как-то обмякла, расслабляясь.