Амброзия

— Наверное это больно видеть будущее? Ведь ты не сможешь его изменить. Нет. Всё дело за мной и им. Мы оба изменим этот мир. А ты… Почему именно это место? Почему оно так важно для тебя, что ты оказываешься именно возле этой гробницы? — говоря, он проводит рукой по крышке, сбивая пыль, смешанную со снегом. — Я ненавижу это место, — продолжил он.

Попыталась что-то сказать, но смогла только промычать. Больно понимать, что в собственном сне беззащитна. Не могу проснуться. Ничего не могу сделать.

— Тише-тише, — заговорил он, едва касаясь моей руки. — Прости, что всё так получилось. Но он сказал, что ты умерла. А ведь мы оба знаем, что нас невозможно почувствовать, не так ли? И я поверил. Хоть сердцем и продолжал искать, приходя в этот мир.

Он убирает волосы с моей шеи, наклоняется, и шепчет:

— Я не смог сблизиться с ним так, как с тобой. Ведь это была ты, а не он. Ты разбудила меня. Позвала! И я пришёл.

Он отстранился, обходя каменный гроб, и вставая напротив:

— Я так рад, что ты жива. У нас столько общего. Мы столько всего интересного сможем сделать. Ведь мы семья, Елена? Ведь так? — его голос начал отдаляться, теряясь в заснеженной дымке. Поднялся сильный туман, плотной пеленой закрывая всё вокруг.

Мои руки опускаются на крышку и я делаю то, что никогда прежде не получалось — сбиваю её, обнажая внутренности.

И вижу…

* * *

Я никому не сказала о своём сне. Испугалась? Ужаснулась? Не поверила?

Нет. Я точно знала, что он действительно там был. Он вошёл в мой сон, потому что сам был без сознания. Мы спали одновременно и одновременно пробудились. Не могу поверить во всё, что он сказал, но это чувство воспоминания говорит, что он не лжёт. По крайней мере, не во всём. Я не помню, что делала, когда нырнула в волчью суть. Когда стала настоящим зверем. Вероятно, он действительно услышал мой крик боли. Но кто он такой? Откуда взялся? И почему считает нас семьёй?

Есть только одна догадка, но она слишком невероятна. Неправдоподобна. Даже с учётом всего, что видела. И поэтому держу всё при себе. Когда придёт время, узнаю правду. А пока страстно хочется услышать, что он скажет наяву.

* * *

— Алёна…

— Хватит звать чужими именами. «Программа защиты свидетеля» закончилась.

Бертрам удивлённо посмотрел на меня, когда перебила Антона. Мы собрались в небольшой комнате, чтобы рассказала, что делать дальше.

— Меня зовут Елена.

И я вкратце рассказала свою историю, чтобы Берт понимал, с кем имеет дело. Антон не стал возражать, только дополнил, возвращая себе настоящее имя.

— Я знал, что вы что-то скрываете, — так отреагировал парень, довольно спокойно приняв наши истории. — Да мы все знали, что в вашем прошлом есть слишком много белых пятен. А уж то, что Елена полностью контролирует себя в полнолуние, в отличии от нас, и не принимает таблетки, которыми нас снабдила организация, чтобы не превращаться, явно говорило о том, что она не такая, как мы. Все это видели, но ведь суть не в этом? Как лидер ты прекрасно справлялась со своими обязательствами.

На этих словах, Олег поморщился, опустив взгляд. Он винил себя в произошедшем. Не понимал, что даже я не знаю, чем всё закончилось бы, если бы была там.

— Ладно. Расставив все точки над «и», теперь могу сказать, что будет дальше, — прочистив горло, продолжила. — Скоро состоится допрос пленника. По итогам, скажу, кто он такой и чего хочет. От этого будем отталкиваться. Вполне возможно, что мы сможем обменять его на команду. Хотя, пока не узнаем, кто за ним стоит, нельзя на это полагаться. Он знает, кто я. Он обязательно скажет это своему…

— Так ведь он королевский альфа, разве нет? Он самый главный среди своих волков. Король! Перед кем ему отчитываться?

Я прикусила язык, чуть не разболтав сон. У него есть если не босс, то напарник. И слова «Изменим мир»… так говорил отец.

— Мы в этом не уверены, — даю лаконичным ответ. — Когда будет больше информации — сообщу. А пока готовьтесь. Вполне возможно, что в ближайшие часы, мы направимся в иной мир. Предстоит много работы.

* * *

Тёмная коморка в противовес яркой белой комнаты. И между нами зеркальное стекло. Здесь аппаратура, пишущая из-под потолка происходящее по ту сторону. Я фиксирую окружающее, запоминая ненужные детали, немного нервничая из-за ожидания. Рядом сидит Шеф, ещё дальше помощник, настраивающий аппаратуру. Немного душно и дымно из-за раскуренной сигареты, но всё это эфемерно, далеко.

Хожу из стороны в сторону, барабаня сухими пальцами по локтю. Наконец, дверь открывается и в комнату к нам заходит Владимир. Лукаво подмигнув, тяжело опускается на простецкий пластиковый стул рядом с Шефом. Притворно безэмоционально поздоровавшись, предупредил, что пленника скоро приведут. Так и случилось.

Когда двери за стеклом раскрылись и в помещение ввели парня, Шеф непроизвольно дёрнулся, выдав противный скрип ножки стула. Он потянулся за новой сигаретой, тогда как Владимир демонстративно кашлянул.

Руки в наручниках пропустили через штырь в столе, также поступили с ногами, полностью зафиксировав пленника, который неотрывно смотрел сквозь стекло, будто бы видя, где я стою. Ради интереса, сделала несколько шагов в сторону, и он взглядом последовал за мной.

— Ишь, какой наблюдательный! — с усмешкой заметил Владимир. — Силён парнишка. После такой дозы аконита, всё ещё способен чувствовать тебя!

— Может стоит ему ещё дать? — напряжённо заявил Шеф. — Мало ли, вдруг у него хватит сил вырваться.

— Если мы выведем его из строя, то кто будет отвечать на наши вопросы? — резонно ответил Владимир. — За дверями охрана с ядом наготове. Ему некуда бежать.

Я могла бы поспорить, но промолчала. В этот момент в комнату вошла дознаватель. Немолодая женщина в брючном костюме и с пучком на голове. Она представилась, и потребовала того же от парня.

— Моё имя непроизносимо на вашем языке. Вы не способны так обращаться со звуками, — в его голосе звучит бархат и мёд. Как ласковый кот стелется перед дознавательницей. — Но вы можете звать меня Девон. Так меня назвали, решив, что этот набор звуков ближе всего к моему настоящему имени.

— Пусть она спросит, где моя команда, — не выдержала, когда нить беседы пошла по другому руслу.

— Не торопись, — возразил Владимир. — Клэр умеет вести допрос.

За стеклом раздался негромкий смех и парень демонстративно приложил руку ко рту, будто пытаясь удержаться от новой порции. Он полностью сосредоточился на стекле, на наших лицах, будто смотрит не в зеркало, а прямо на нас.

— Клэр, вы мне нравитесь, — заговорил он, даже не глядя на дознавательницу, и та вздрогнула. — Но говорить я буду только с Еленой. Если вы помешаете нашему разговору, то ничего не получите. Я здесь исключительно по доброй воле и вот эти украшения не сдержат, если захочу уйти, — он поднял руки, и цепь звучно ударилась о металлический край стола.

Владимир посмотрел на меня, потом на Шефа.

— Уже второй пленник хочет говорить с Еленой. Какая интересная тенденция.

— Я против, — ёмко высказался Шеф. — Елена слишком эмоциональна для допроса. Здесь нужна светлая голова.

— А вот мне кажется стоит дать девушке шанс проявить себя, — почти весело ответил Владимир. — А ты как думаешь?

Они оба обратились ко мне, и Шеф поймал мой укоряющий взгляд.

— Вы же знаете — я не могу отказаться. А вам, Владимир, должно быть стыдно за то, как примитивно вы пытаетесь нами манипулировать.

Мужчина сделал вид, что не понимает, о чём идёт речь.

— Елена, я ещё раз повторяю — тебе не стоит заниматься допросом. Ты не готова к такой ответственности! — упорствовал Шеф.

— Я не буду ждать до бесконечности, — раздался скучающий голос из-за стекла и я решилась.

— У меня нет иного выбора, Джон, — и в ответ он устало махнул рукой, как бы говоря: «Делай, что хочешь».

В коридоре вооружённая охрана. Они замерли по правую и левую стороны двери в ожидании команды. К вопросу защиты подошли серьёзно, не зная, чего ожидать от пленника. Слегка кивнув главе охраны, тряхнула волосами, собираясь с силами. Повернув ручку, вошла внутрь.