Страница 17 из 18
Чтобы заполнить паузу, Бринн начинает снова разговаривать о платьях, и остальные девочки с облегчением присоединяются. Но я не перестаю думать о том, как изменилось поведение Валентины, наблюдая за тем, как она ест. Тихо и мирно.
Обратив взгляд на учительский стол, я замечаю, что вместе с преподавателями сидит и смотритель Бозе.
Он наблюдает за нами. Его внимание почему-то пугает меня, словно он наблюдал за мной все это время, а я заметила это лишь сейчас. Чтобы он не счел меня неблагодарной, я киваю, благодаря его за заботу, и он подчеркнуто медленно кивает мне в ответ. Я доедаю свой обед в молчании.
Вскоре нас отпускают с обеда. Аннализа и Леннон Роуз сегодня убираются в столовой, а остальные расходятся по комнатам, чтобы подготовиться к сегодняшнему приему.
Я иду вместе с Сидни, но по пути оглядываюсь на Валентину. У нее пустое, отсутствующее выражение лица. Но, заметив мой взгляд, она тут же улыбается. Я быстро оборачиваюсь и беру Сидни за руку.
– …и я пообещала Леннон Роуз, что сегодня помогу ей накраситься. – Сидни продолжает фразу, начало которой я не расслышала. – У меня есть синие тени, которые идеально подходят к ее платью.
– Я зайду к тебе до общего сбора, чтобы у тебя поучиться, – говорю я.
Сидни улыбается, отвечает, что мы увидимся позже, и удаляется в свою комнату. Когда дверь за ней закрывается, я поворачиваюсь к своей и подпрыгиваю от неожиданности, внезапно обнаружив, что осталась одна в коридоре с Валентиной. Она выжидательно стоит на месте, глядя на меня, и наклоняет голову набок.
– Недавно мне вспомнилась очень забавная история, – произносит она, и ее голос доносится словно издалека. – Помнишь, как однажды Аннализа попросила нас покрасить ее волосы желтой краской? Она сказала, что должна быть блондинкой, а не рыжей. Она ужасно расстроилась. Так что ты украла краски из кабинета рисования и перекрасила ее волосы. Получилось великолепно, а Антон разъярился на тебя.
– О чем ты? – спрашиваю я. – Такого… такого никогда не случалось.
Валентина улыбается.
– Тогда все было так замечательно, – добавляет она, не обращая внимания на мои слова. – Мне этого не хватает.
Я никогда не воровала краски и уж точно не раскрашивала волосы Аннализе. Наверное, Валентина еще не до конца пришла в себя после терапии контроля побуждений, и из-за этого у нее путаются мысли. Может, нам стоит сообщить Антону?
– Ладно, увидимся на приеме, – вежливо говорит Валентина.
Резко повернувшись, она направляется в свою комнату и с тихим щелчком закрывает за собой дверь.
Я еще некоторое время стою в коридоре, совершенно растерянная, слегка испуганная. Но вскоре это чувство уходит, и я решаю, что позже спрошу мнения Сидни, когда зайду к ней.
Кому: Антон Стюарт.
Тема: RE: Филомена Родес.
От кого: Алистер, Тобиас.
Сегодня, 1:05.
Согласно нашей договоренности, я обратил внимание на поведение Филомены во время урока. Она снова предавалась мечтаниям, а также задавала вопросы об общении с мужчинами. Хотя ее манеры кажутся сдержанными, я беспокоюсь за нее, в особенности после приступа, случившегося у Валентины Райт. Я не хочу, чтобы подобное повторилось снова.
Если ее мечтательность не пойдет на спад, я рекомендую использовать терапию контроля побуждений, чтобы избавить ее от этой вредной привычки.
Данное сообщение может содержать информацию, которая защищена законом, является секретной, частной или каким-либо иным образом защищенной от раскрытия. Если вы не являетесь непосредственным адресатом данного письма, пожалуйста, обратите внимание, что любое распространение, копирование или передача третьим лицам данного письма находится под строгим запретом. Если вы получили данное письмо по ошибке, обязательно незамедлительно уведомите отправителя по телефону или перешлите электронное письмо обратно и удалите его со своего компьютера.
Глава 8
Одевшись, я иду в комнату Сидни, чтобы посмотреть, как она помогает Леннон Роуз накрасить глаза (Сидни отлично разбирается в косметике и идеально справляется с любыми инструкциями Леандры), но Леннон Роуз так и не появляется. Однако я все равно провожу немного времени с Сидни и жду ее, то и дело поправляя глубокий вырез платья, – кожа немного чешется от этой ткани.
Сидни наносит последние штрихи хайлайтера под бровями. Когда она заканчивает, мне представляется возможность рассказать ей про свой странный разговор с Валентиной. Она опускает кисточку и поворачивается ко мне, постукивая указательным пальцем по нижней губе.
– Светлые волосы? – спрашивает она, словно это удивляет ее сильнее всего. – Прежде всего, Аннализа никогда никому не даст коснуться ее волос. Тем более выпачкать их краской. И Валентина сказала, что была вместе с тобой?
– Она сказала, что это было очень мило, что ей этого не хватает.
– Странно, – бормочет Сидни.
– Я хотела спросить, может, нам нужно рассказать Антону? – говорю я. – Но, боюсь, у нее будут проблемы, ведь терапия контроля побуждений была совсем недавно. Может, ей нужно несколько дней, чтобы приспособиться. Как думаешь, что нам делать?
– Поговори с ней, – предлагает Сидни, повернувшись ко мне. – Спроси ее, что с ней такое. Она явно доверяет тебе. Иначе она не стала бы рассказывать тебе такие до жути непонятные, странные вещи.
Я смеюсь, но в итоге соглашаюсь с ней. Понятия не имею, почему Валентина делится своими странными мыслями именно со мной, но на это стоит обратить внимание. Может, есть какое-то простое объяснение.
Мы разговариваем еще несколько минут, а затем смотритель Бозе зовет нас в коридор. Мы с Сидни надеваем туфли на каблуках, последний раз смотримся в зеркало и направляемся на общий сбор. Леннон Роуз и Валентина выходят из комнаты Леннон Роуз, разодетые и накрашенные. Мне кажется странным, что они вместе. Особенно с учетом того, что Леннон Роуз избегает смотреть мне в глаза.
Смотритель Бозе быстро осматривает нас напоследок, а затем ведет вниз по лестнице – к актовому залу. Он улыбается Аннализе – на ней короткое розовое платье, во вкусе мистера Петрова.
«Всегда демонстрируй свои ноги, – советовал ей мистер Петров. – Они лучшее, что у тебя есть».
Но лично я считаю, что лучшее, что у нее есть, – ее улыбка. Очень теплая и манящая.
– Мои родители хотят обсудить планы после выпуска, – говорит Сидни.
Ее каблуки цокают по лестнице. Она бросает на меня восторженный взгляд.
– Дождаться не могу, когда встречусь со своими. Постарайся запомнить все как следует.
Она обещает, что так и сделает.
Мои родители никогда не обсуждали со мной, что будет после выпуска. Я понятия не имею, какие у них на меня планы. Однажды я даже разговаривала об этом с Антоном. Он заверил меня, что родители по-прежнему готовы вкладываться в мое образование, но решения, которые им приходится принимать, слишком важны, чтобы я в них участвовала. Еще он сказал, что нетерпеливость – плохая черта, и попросил меня не возвращаться к этим мыслям.
Большинство из нас выходят замуж и берут на себя заботу о прекрасных домашних хозяйствах. Под руку с мужьями мы появляемся на важных мероприятиях, заставляя супругов гордиться нами. А другими гордятся родители или кто-то еще, кого мистер Петров сочтет подходящим, чтобы ввести нас в общество.
Я не могу не задумываться о том, что таит в себе мое будущее. Но каждый раз, когда я пытаюсь его представить, я слышу, будто Антон говорит мне: «Не думай об этом», и мысли куда-то пропадают.
– Твои родители сегодня будут? – спрашивает Сидни.
– Нет, – отвечаю я. – Ева сказала мне, что их нет в городе.
Я снова чувствую оглушительное одиночество. Словно у меня нет никого родного. Ничего родного.