Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 14 из 40



В Бобруйске в купе подсели две дамочки бальзаковского возраста, одна – в платье сестры милосердия, другая – в цивильном, но с синим крестиком знака Императорского женского патриотического общества, оказавшиеся попутчицами до самого Гомеля, поскольку работали в одном из госпиталей. Озадачив проводника на предмет чая, они вывалили на стол кучу всяких вкусняшек, как фабричной, так и явно домашней выделки, после чего пришлось поддержать компанию, внеся в качестве своей доли оставшиеся пирожки, каковые, несмотря на вчерашний срок изготовления, получили высочайшую оценку. Кокетливо постреливая глазками, дамочки «восхитились» мастерством моей жены, умеющей готовить такие шедевры. Тайные мотивы были насквозь видны, поскольку перед этим в прицел попала моя рука без какого-либо намека на кольцо. Когда подтвердил их подозрения в своей холостяцкой сущности, милые улыбки вызвали ассоциацию с торжествующим оскалом хищника перед решающим броском. Наверное, на примете у каждой из них есть племянница, младшая сестра, золовка или какая-нибудь другая родственница, готовая осчастливить в качестве законной супруги еще неженатого, но уже геройского подпоручика.

Почему-то очень неуютно чувствовать себя жертвой, поэтому меняю тему и развлекаю собеседниц байками из «мемуаров» широко известного в узких кругах полководца и военачальника Анатолия Ивановича Дольского до самого Жлобина, оставляя на потом свои мозговые штурмы. Иногда возникает хулиганистая мысль протравить пару «горяченьких» анекдотов про поручика Ржевского, но в последний момент еле сдерживаюсь. Воспользовавшись остановкой, выскакиваю на перрон размять ноги и перекурить, а когда возвращаюсь, в нашем купе уже сидит четвертый пассажир. Достаточно объемный, бородатый а-ля Александр III и громогласный представитель Корпуса инженеров путей сообщения в черной тужурке с двумя рядами серебряных пуговиц, вовсю забалтывающий дам, которые внимают ему чуть ли не с благоговением. Вот умеет же человек светскую беседу поддержать. Дамочки хихикают, не переставая. Мне до него со своими казарменными шутками как до генерала. От инфантерии. Завидев нового попутчика, путеец из вежливости привстает и, не чинясь, рокочет басом:

– Михаил Семенович Прозоров… С кем имею честь?..

– Денис Анатольевич Гуров. Очень приятно!..

Ого, а лапа у него тоже в Царя-Миротворца, чувствуется силушка немереная.

– К нам в Гомель по какой надобности, если не секрет? Или вы проездом?.. – Какой, однако, любознательный дядечка.

– Да нет, Михаил Семенович, в Гомель по казенной надобности, в командировку… И вполне возможно, именно к вам, если, конечно, имеете отношение к железнодорожным мастерским.

Какая-то веселая искорка вспыхивает в глазах инженера и тут же моментально гаснет.

– Имею, и самое непосредственное. Заведую котельным отделением. – Уловив непонимание, расплывается в улыбке и поясняет: – Не путать с флотскими кочегарами! Мы ремонтируем паровозные котлы, да и вообще, делаем все, что связано с котельным железом и рессорами. А в чем ваша нужда будет?

– Да мы тут с товарищами кое-какие усовершенствования понапридумывали. – Пытаюсь поделикатней, без конкретики, съехать с опасной темы. – Хотим воплотить их в железе, а у вас, по слухам, очень хорошая база.



– Это – да, к нам эвакуировали завод Варшавского округа путей сообщения, да и мастерские из других городов тоже. Так что тут не обманули. Можем почти все! Но лично я вряд ли буду вам полезен, скорее всего, это – к Николаю Ефремовичу, он за механическую мастерскую отвечает, или к Александру Михайловичу, инструменталка – его епархия. Но все работы только с личного разрешения начальника Либаво-Роменских мастерских. Завтра утром подъезжайте в контору, поговорим. – Михаил Семенович хитро подмигивает. – А сейчас давайте развлекать наших дам, а то обидятся за невнимание к их прекрасным персонам…

Глава 7

В Гомель, как и было обещано, поезд прибывает в начале шестого. Михаил Семенович в ответ на мой наивный вопрос, как добраться до «Савоя», громогласно отвечает, что приличным людям вовсе незачем появляться в рассаднике пошлости и разврата, где вольготно чувствуют себя только коммерсанты, жулики и гешефтмахеры, хотя, конечно, эти слова обозначают одно и то же. К услугам же нормальных homo sapiens есть множество хороших гостиниц, первую из которых – под названием «Золотой якорь» – я увижу, как только обернусь и посмотрю на противоположную сторону привокзальной площади. Затем, еще раз повторив для не совсем понятливых приезжих, как добраться до мастерских, и напомнив, что завтра утром непременно будет ждать, отбывает на извозчике домой.

Так, оформляемся в гостинице, сдаем наган в сейф управляющему на всякий случай, малыша-браунинга берем с собой и возвращаемся на вокзал к скучающему дежурному в отделении транспортной жандармерии. Там оставляем подробные инструкции на случай… ну, если не конца света, то срочного желания отыскать мою персону в этом «огромном» городе. Визит к коменданту гарнизона оставляем на завтра, а пока, с дрожью в коленках и бешено бьющимся сердцем, иду совершать прогулку по городу, в котором я появлюсь на свет через хрен его знает сколько лет. И в тщетной надежде совершенно случайно встретить на улице Самую Прекрасную Девушку На Свете. Которую Зовут Даша…

Вот что означает армейское мышление, если, конечно, таковое существует, как понятие, а не как следствие прикола про единственную извилину, да и ту – от фуражки. Пока занимался конкретными делами, типа добраться, расположиться, встать на учет, все было нормально. Но как только все сделано, логика отключается и верх берут эмоции…

Мама моя родная!.. Если меня слышишь!.. Куда я попал и что мне делать?! Привокзальная площадь, до боли знакомая по прошлым воспоминаниям из будущего… Блин, хорошо звучит, почти, как в английской грамматике «future in past», или наоборот… Площадь выглядит почти незнакомой. Здание вокзала – в один этаж, крыша по центру совсем другая, без купола… А ведь водили когда-то сопливую малышню по местам революционной славы, ездили по ушам, мол, в здании этого вокзала сам товарищ Калинин выступал перед народом, почему и не перестраивают… Слева должен быть монументальный Дом культуры железнодорожников, справа – высотка отеля «Гомель», сейчас же тут какие-то халупообразные постройки… На месте магазина «Старт» – гостиница «Золотой якорь», где некий подпоручик Гуров снял номер на несколько дней…

Так, Денис Анатольевич, даем себе мысленно пару оплеух, чтобы прийти в чувство, глубоко дышим, чтобы провентилировать легкие и насытить кровь кислородом, а еще лучше… Вот, правильное решение!.. Достаем из портсигара папироску и закуриваем, может быть, никотин перебьет этот адреналиновый, или какой там еще, шок… Вот, хорошо… Панические мысли куда-то порскнули, как мыши, увидавшие кота, вышедшего на тропу войны. Руки уже не заходятся в мелкой и противной нервной дрожи. В голове прояснилось… И сидит там только одна ехидная мысля – имеем то, что имеем на данный момент. Одна тысяча девятьсот пятнадцатый год от Рождества Христова, город Гомель Гомельского же уезда Могилевской губернии. Вот отсюда и будем плясать… Двигаемся очень старым, испытанным еще в детстве, маршрутом. От вокзала по проспекту Ленина к одноименной площади. В смысле, по улице Замковой к… Как сейчас называется кусочек земли, примыкающий к дворцово-парковому ансамблю Паскевичей, не знаю. Но горю желанием это узнать…

Битым стеклом режет глаза несоответствие между детскими воспоминаниями, проснувшимися вдруг, и тем, что вижу наяву. Нет, если бы это был бы какой-нибудь другой город, наверняка все было бы иначе. Воспринималось бы как должное. В конце концов, в Минске освоился и не кошмарил ни секунды. Но ведь это – Гомель… Мой Гомель, мой самый зеленый город Беларуси, место, где я вырос, где восторженным первоклашкой потопал в школу, где были изведаны-истоптаны все дорожки и тропинки и на крутом правом берегу, и за мостом вплоть до самого поворота Сожа у Мельникова Луга… И откуда в восемьдесят шестом пришлось срочно уезжать из-за ублюдков от науки, которые доэкспериментировались и рванули четвертый энергоблок Чернобыля, с-суки!..