Милосердие

Гермиона на негнущихся ногах прошла к книжным полкам и сразу протянула руку к книге с именем Фламеля. Теплые воспоминания о первом курсе и приключениях грели душу. Хотя веселого было мало, ведь Гарри чуть не погиб. Он и тогда пошел на встречу со злом, пронося, словно знаменосец, знамя геройства в одиночку.

Гермиона уже коснулась корешка книги Фламеля, как внезапно та вспыхнула ярким светом, и шкаф медленно отъехал в сторону, открывая потайную дверь.

Гермиона так и замерла с вытянутой рукой не в силах пошевелиться от удивления.

Она резко обернулась, проверяя, не было ли это чьей-то идиотской шуткой, и некоторое время смотрела в темное пространство. Она зажгла свет на конце палочки. Решив, что в кабинете школьного директора не должно быть ничего опасного, осторожно ступая, Гермиона зашла внутрь и осмотрелась.

Помещение было похоже на круглый чулан, в центре которого стояло — она часто видела такие в маггловских зданиях — крутящееся кресло. Но внимание Гермионы привлекли стены, на которые она взирала с немым удивлением.

Это была огромная карта Хогвартса со всеми потайными ходами, некоторые из которых Гермиона даже не знала. Сотни и сотни перемещающихся в разном направлении имен. Такое она видела только на карте Мародеров.

Сама по себе такая карта никак её не трогала, но мысль, что Дамблдор способен следить за каждым их шагом, невероятно пугала, а где-то даже и злила. Вот уж действительно «Око Саурона». Каждый обитатель замка как на ладони. Теперь становилось ясно, что он знал абсолютно обо всем с первого курса, а значит, мог остановить самые опрометчивые поступки. Только вот Дамблдор ничего не предпринимал, оставляя, по сути, детей решать проблемы самостоятельно. Зачем? Что это ему давало?

Гермиона взглянула на карту и нашла кабинет Долорес Амбридж, хозяйка которого мирно спала тут же вместе с несколькими членами её дружины. Сколько прошло времени с тех пор, как они покинули Хогвартс и побывали в Министерстве? Полчаса, час? Гермионе казалось, что весь день.

Она все-таки расплакалась от переизбытка чувств и спрятала лицо в ладонях. Пожирателей смерти было так много. Как Армия Дамблдора смогла остаться практически невредимой? Ей просто повезло? Или это чей-то продуманный план? Тех знаний, которые вложил в них Гарри, благодаря профессору Снейпу, явно не хватило бы, чтобы самим противостоять опытным темным волшебникам и оборотням и при этом остаться в живых. Эти вопросы вместе со слезами выливались на мраморный пол.

Её тело продолжали сотрясать рыдания, пока она не услышала странный звук. Потом еще один и еще — гораздо громче. Она резко развернулась и выбежала из каморки «Саурона». Она смотрела на Гарри. Живого Гарри! И с ужасом наблюдала за его действиями.

С помощью палочки он методично разрушал кабинет Дамблдора: полки со стеклянными шарами разбивались с неимоверным шумом, взрыв разорвал директорский стол на мелкие щепки, книги с полок летели в разные стороны, но когда он прицелился в Фоукса, Гермиона всё-таки очнулась и закричала:

— Гарри, перестань!

Он обернулся и посмотрел на нее совершенно безумным взглядом.

* * *

Безнадега, отчаяние, страх — все эти чувства накрывали его, словно лавина, сметая остатки храбрости и отваги. Перед глазами стояли лица убитых Седрика Диггори и крестного. Он боялся. Боялся распрощаться с жизнью, которая стала дарить пусть небольшие, но до одури приятные подарки. Он боялся не услышать более бурчание Рона, требовательный голос Гермионы, шутки близнецов и язвительные высказывания Снейпа. Эти люди стали для него семьей. Все такие разные, такие сложные, но невероятно родные. Он хотел жить ради них. В какой-то момент Гарри понял, что не хочет больше геройствовать.

Поход в министерство был самым глупым поступком за последние годы. И где-то на подкорке сознания сидела мысль-вопрос: «Почему он так поступил, зная, что могло их ожидать?». Но раздумывать он резко перестал из-за очередного громкого взрыва от заклинаний.

Гарри мельком выглянул из своего укрытия, отмечая, что попрятались практически все. Сторона была неважна. Страх обуял каждого, и никто не решался вмешиваться, пока два великих волшебника сражались на пределе своих возможностей.

Огромный огненный дракон взметнулся вверх и резко пошел на снижение, пытаясь задеть Альбуса Дамблдора. Но тот взмахнул палочкой, и водяной вихрь преградил путь Дьявольскому пламени. Волдеморт резко выставил палочку вперед — из нее вылетели искры, которые превратились в сотни игл, стремящихся к одной цели. Директор выставил белый мерцающий щит, и иглы превратились в пыль.

Гарри с немым восторгом наблюдал за мастерством двух волшебников, которые слыли самыми великими. Он вспомнил пророчество и то, что именно он должен сразиться с Волдемортом и победить. Конечно победить. Только вот он понимал, что шансов практически нет. Гарри не знал ни одного из только что используемых заклинаний. Он понял, что для того, чтобы остаться в живых и защитить друзей, ему придется стать другим человеком. А главное, перестать рассчитывать на удачный исход и чужую помощь.

Внезапно Гарри скрутило от страшной головной боли. Шрам накалился так, словно его жгли тем самым Дьявольским огнем. Некоторое время он пытался сдержать крик, рвущийся наружу, но как только в голове зазвучал знакомый голос, терпеть стало невозможно. Он истошно закричал.

Змеиное шипение, так часто слышимое им в видениях, убеждало его сдаться и умереть. И в какой-то момент Гарри готов был послушаться, только чтобы прекратить агонию, в которой он сгорал, но на краю сознания, на самом краю возник образ грозной Гермионы: «Начни, наконец, думать головой. Защищайся!»

Слово «Защита», словно неоновая вывеска, замелькало перед его глазами. Воспаленный болью мозг еще пытался что-то сообразить тем самым, выталкивая Волдеморта из своей головы. Он должен себя защитить и вернуться к любимой и к друзьям.

Защита. Друзья. Любимая.

Он вдруг открыл глаза и увидел перед собой Дамблдора, который пытался что-то ему сказать. Но его голос даже не пробивался сквозь пелену боли, зато хорошо пробилась мысль о своем защитнике. Он сжал палочку и сделав нужный взмах, невербально прокричал:

«Экспекто Патронум!»

По министерскому Атриуму пронесся призрачный олень, освещая темное пространство.

Дышать Гарри сразу стало легче, а боль пусть не ушла, но стала терпимой. Он вдруг оказался в своем сознании — стоял напротив Волдеморта. Он увидел мерзкую ухмылку и свирепо прокричал ему в змеевидное лицо:

— Ты никогда не узнаешь, что такое дружба и любовь! И поэтому ты проиграешь!

Последние силы покинули его, заставляя провалиться в блаженную пустоту. Спустя несколько секунд, а возможно, долгие минуты сквозь приятную тишину начал пробиваться голос Дамблдора. И впервые Гарри внимательно слушал каждое слово. И подтекст не нравился ему.

— Гарри. Гарри, очнись. Ты большой молодец, Гарри. Ты сделал все правильно. У нас все получилось. Теперь все узнают, что мы с тобой говорили правду. Гарри?

— Правильно? — только это слово он и смог прохрипеть, после чего открыл глаза.

Дамблдор мягко улыбнулся и поднялся, поворачиваясь к сотрудникам министерства, которые здесь появились.

Гарри повернул голову, но не увидел ни Пожирателей смерти, ни самого Темного лорда. Следующие несколько минут его фотографировали и долго пытались уговорить сказать хоть слово для статьи в «Ежедневном пророке», но его больше занимали собственные мысли по поводу всего произошедшего.

«У нас все получилось». Слова Дамблдора все еще эхом звучали в его голове. Директор ведь знал обо всем. Он всегда обо всем узнает первый. Гарри вдруг осознал, что недавняя боль после пробуждения не имела никакой связи с Волдемортом. Зато была очень похожа на ощущения во время сегодняшнего видения о Снейпе. Дамблдор влез в его голову и сознательно отправил его в лапы Пожирателей смерти, потому что только так Волдеморт бы сам появился в Министерстве. И да, он прекрасно понимал цель данного поступка, но то, что он подверг опасности его друзей — Гермиону — вызывало смесь возмущения и отвращения по отношению к великому волшебнику.