Страница 84 из 131
- Кто же ты и что тут делаешь, казаче? - мирно спросил Богдан, почувствовав, что его начинало лихорадить. Неужели снова простыл?
- Казак, в гошпитале лежу тут. Почти целых три недели заживала дыра вот тут, в боку, - показал он правой рукой на левый бок.
- Где же это тебя? Да... как зовут, а то разговариваем вроде чужие.
- Разве казак чужой казаку? Гейчурой прозвали меня. А я - Роман Харченко, родом из Голтвы. Вместе с отцом на войну под Хотин ходили. А теперь...
- Отца заменил? - прервал его Богдан.
- Отца! Убили его. А ты случаем не из-под Хотина? Много там отцов полегло. Сам теперь я стал казаком вместо отца. Гусары Конецпольского недавно сбили меня с коня под Васильковом, вот казаки и привезли сюда в гошпиталь. Теперь хоть плачь, хоть танцуй на холоде! И коня потерял в той схватке.
Судьба этого юноши напомнила Богдану его собственную судьбу. Почти таким же подростком и он несколько лет назад вырвался в морской поход.
- Домой пойдешь или как? - спросил Богдан, отвлекаясь от воспоминаний.
- А что дома? С матерью живут еще две сестры. Маленького Василька турки схватили. Пропал хлопчик. Чем я могу помочь теперь матери? На Сечь казаковать пойду, что ли? Вон казаки снова за дело берутся.
И Богдан увидел в Гейчуре себя. Что-то тронуло его душу. Юноша стал подпрыгивать на месте, чтобы согреться. Казалось, что он вот-вот побежит по темному взгорью прямо в Терехтемиров. Богдан тоже посмотрел на взгорье. Прибрежные кручи казались черными пастями.
- У тебя, Роман, есть где ночевать или так и будешь ждать, покуда Днепр замерзнет?
- Если бы не гошпиталь... Я топлю там, ношу воду. Казацких старший собралась уйма, судьбу приднепровских людей решают... А Днепр, сказывают, только в конце филиппового поста, а может, и к святкам льдом покроется.
И они вместе пошли в Терехтемиров. Молча поднимались на взгорье и присматривались к дороге. На возвышенности начинались хаты, окруженные садами. Богдан узнал местность - тогда он тоже со стороны Днепра въезжал в Терехтемиров. Узенький переулок, двор, окруженный тополями, из густого вишенника едва виднеется хата с белыми стенами. Конь вздрогнул, бряцнул стременами. Холод стал пробираться и под кунтуш Богдана.
- Тут я ночевал когда-то у казака, - произнес как ответ на молчаливый вопрос Гейчуры.
- А-а. Ну, так я пошел в свой гошпиталь.
- Погоди, как же мы... Так, может, завтра зайдешь? Я тут попрошусь переночевать, - забеспокоился Богдан. Как нужна была ему эта первая живая душа, которую он встретил в Терехтемирове. Отец погиб, мать... - Так зайдешь? Моего отца тоже... под Цецорой. А я вот из турецкой неволи...
- Тьфу, из неволи, а... молчит. Так я забегу - может, хозяев разбудить придется. Говорят, хороший казак тут живет. У него всегда чигиринцы останавливаются... Ты подумай, из неволи!
4
А в Терехтемирове казаки кричали, спорили, доискивались правды, тешили себя надеждами на лучшее будущее. Не следовало бы Роману сейчас сообщать такую новость:
- Чигиринский казак, сын подстаросты Богдан, вырвался из турецкой неволи! Служил у Потоцких. Польный гетман Конецпольский хотел задобрить его. Коня оседланного подарил ему. Во!
- Конецпольский подарил коня сыну подстаросты? А говорили - казак растет, сын такой матери...
- В иезуитской коллегии учился, как и эти Конецпольские. Прямая дорога в ксендзы! Видел!.. Гетман конем не поскупился! Коронные за спасибо не будут дарить нашему брату коней...
Роман пожалел, что поторопился с новостью. В Терехтемиров ведь съезжаются обозленные казаки, встревоженные атаманы. Именно с такими встретился наследник султанского престола Яхия. Прошел слух, что он наконец выехал из Киева и собирается заехать сюда. Сам митрополит сопровождает Яхию до Терехтемирова.
Богдан обрадовался, что сможет встретиться с владыкой. Обласкает батюшка сироту, а может, и пожурит. Владыка поможет ему стать на ноги на родной приднепровской земле. Получив медальончик Лукариса, посоветует, как вести себя, чтобы найти общий язык с казаками.
И... в ту же ночь заболел, а к утру началась горячка. Он бредил, рассказывая в горячке о своем трудном пути на подаренном гетманом коне. Добрая хозяйка, как за сыном, ухаживала за больным. У него не было ни денег, ни харчей - ни для себя, ни для коня.
Конь, понятно, накормлен и напоен, хозяин любит скотину. А с Богданом не разговаривает. То ли подозрение какое закралось, или просто надоели ему частые заезды казаков. Только хозяйка ласкова с ним, как родная мать, переживает, что он плохо ест, и часто прикладывает руку ко лбу - нет ли у него жара.
- Кажется, сынок, переборол ты лихорадку. А то горел весь! Бери оладьи с кислым молоком, тебе надо есть да есть. Вишь, как запали глаза. Да побрился бы, хоть на казака станешь похож, а не на монаха.
Значит, и она слыхала эти разговоры. Монах, правда, не ксендз. Но к казакам с такой славой и не показывайся...
С какой благодарностью прислушивался Богдан к сердечным словам хозяйки. Она рассказала ему о том, что у нее тоже есть дочь, которая вышла замуж и живет теперь на Кумейковском хуторе. Порой грустит, тревожится о том, с кем придется ей век доживать. Вот забрать бы ее к себе на хутор...
Так и не удалось Богдану встретиться с владыкой Иовом Борецким, чтобы вручить ему патриарший медальон - свидетельство того, что и в неволе у пего был настоящий наставник и благодетель!
Очень торопился отец Нов. Через Романа передал ему свое благословение и советовал ехать в Киев. Известно ли митрополиту, на чьем коне ездит благословленный им невольник? Если бы узнал, вряд ли благословил бы, а о родительском совете и говорить не приходится.
На девятый день своего пребывания в Терехтемирове Богдан собрался уезжать. Роман Харченко охотно согласился сопровождать выздоровевшего Богдана до Киева. Зима, на душе холод, и одному было страшновато трогаться в путь.
- Хороший ты, Роман, хлопец.
- Может, и хороший. Ты тоже понравился мне! Только... я бы не взял коня от польского шляхтича, хотя он и гетман. А если бы и взял, то не... как милостыню. Вон как напал на нас под Киевом. Жив буду - не прощу...
- Не взял бы? Если бы даже из плена домой добирался? - допрашивал Богдан, почувствовав, как больно разит его и этот новый друг. Казаки, старшины в Терехтемирове по-своему решают судьбу казачества, а может, и края. Поэтому им легче и о разных гетманских подарках судить. А зачем этому сироте отравлять свою душу из-за какого-то гетманского коня?